Путь истины. Очерки о людях Церкви XIX–XX веков - Александр Иванович Яковлев

не Ангелы…» (32, с. 31). Путем терпеливого служения, преодоления скорбей и искушений, путем сосредоточенных раздумий, с помощью трудов Отцов Церкви и силою молитвы владыке Вениамину суждено было обрести пламенную веру. Однако ему выпало жить и трудиться в сложное время. Материальные условия жизни людей менялись стремительно, в международной жизни нарастало ожесточение между великими державами, а в смятенных душах людей не стало покоя. Менялся и монашеский образ жизни. Некоторые вспоминали, что, по учению православных отцов, монахи последних времен «отнюдь не будут иметь монашеского делания, но им попустятся скорби, и те из них, которые устоят, будут выше нас и отцов наших» (преподобный Исхирон Скифский).

В 1917–1918 годах архимандрит Вениамин принимал участие в работе Поместного Собора Русской Православной Церкви, внес свой вклад в деяния этого судьбоносного для Церкви собрания православных священнослужителей и мирян. Вспоминая те дни, он причислял себя к «консерваторам», которых на Соборе оказалось большинство; либеральное же меньшинство, «люди с самоуверенным духом, большими знаниями и способными, развязными языками» (31, с. 283) производили лишь большой шум.

Молодой монах выступил на одном из заседаний с возражением по принципиальному вопросу. В докладе о церковном проповедничестве утверждалось, что проповедь – главнейшая обязанность священника. «В сознании православных людей, – указал архимандрит Вениамин, – пастырь является прежде всего тайносовершителем, тайноводителем… Народ более всего обращается к своему пастырю со словами: “Батюшка, помолись за нас”. Народ почитает в священнике прежде всего не оратора, а молитвенника…» (198, с. 37). Стоит ли говорить, что сам отец Вениамин ревностно следовал такому образу служения.

Собор большинством голосов восстановил патриаршее управление и приступил к выработке нового уклада церковной жизни в изменившихся условиях отделения Церкви от государства, но труды его оказались прерванными.

3

Революционная буря сломала весь существовавший в России строй жизни. Много проклятий обрушилось на революционеров, и было за что. Сначала, в феврале 1917 года, либералы, а затем, в октябре, большевики целенаправленно и упорно навязывали стране и народу новый образ существования. И те и другие пытались оторвать Россию от ее истории, от ее корней, от всего традиционного уклада жизни и действовали при этом решительно и кроваво во имя своей умозрительной мечты. Поэтому в Церкви они видели своего естественного врага.

В начале 1919 года архимандрит Вениамин возвращается в Крым и по просьбе преподавательской корпорации вновь становится ректором Таврической семинарии. 10 февраля 1919 года прошла хиротония архимандрита Вениамина во епископа Севастопольского. В годы гражданской войны владыка Вениамин становится главой военного духовенства Белой армии (в 1919–1920 годах – епископ армии и флота на юге России), тесно сотрудничает с генералом П. Н. Врангелем в качестве представителя Церкви в Совете министров, но это не превращает его в борца против Советской власти.

Владыка Вениамин прежде всего оставался христианином и с позиций христианина пытался понять ту правду, которая стояла за его противниками – не новоявленными кремлевскими вождями, а мужиками в красноармейских шинелях. «Что вы все об интернационале думаете? – спросил владыка в годы гражданской войны одного большевика в Севастополе. – Лучше бы о своей нации больше думать!» А тот, «простой фельдфебель, полненький, низкого роста», ответил: «Мы любим свой народ! Но мы хотим добра и другим народам!». «Наш народ ЖЕРТВЕННЫЙ» (33, с. 18), – делает вывод владыка, и этот вывод укрепляет его в желании служить народу. Он видел примеры истинного геройства и самопожертвования со стороны защитников старого строя, но поражался их безбожию: «Мы белые большевики, мы погибнем!» (31, с. 245) – заключал он.

Однако с Белой армией епископ Вениамин в 1920 году уходит с родной земли и на долгие десятилетия оказывается на чужбине. Турция, Болгария, Югославия, Чехословакия, Германия, Франция, Англия, США – в этих странах ему пришлось жить, где – месяцы, где – годы.

Не сладкой была эта жизнь по житейским понятиям. То бедный, заброшенный сербский монастырь Петковице, то почти нищенское существование в благополучной и сытой Чехословакии (из воспоминаний: «Ну, Иван, – говорю я хозяину вечером, – завтра у нас с тобой ни хлеба, ни сахара, лишь чай остался. И кушать не на что…» (31, с. 356)), то более сносное, но никак не «архиерейское» пребывание во Франции.

Идеал западного мира встал перед ним во всей полноте: «Материальное, мещанское благополучие. Это и чувствовал я везде: вот бы иметь дом и доход, а еще бы лучше – красивую дачку в лесу за городом, и этого довольно. Ни о каком Царстве Небесном они не хотят помышлять, все “тут” для них, в царстве земном» (31, с. 266). Но как жизнь человеческая несводима к материальному, так и тем более жизнь владыки Вениамина за рубежом определялась прежде всего его горячей верой в Бога и надеждой на непреложную Божию помощь.

Помощь и утешение непременно приходили. То в Чехословакии в трудный момент заглядывает молодая женщина и приносит хлеба, сахара, масла, картофеля; то «любезное и сердечное» отношение простых католиков во Франции к православным (в отличие от католических верхов); то памятное прощальное богослужение владыки в Нью-Йорке, на которое собралось около 3 тысяч людей и все городское духовенство.

В эти десятилетия перед русским духовенством за границей, и в том числе владыкой Вениамином, возникали новые трудные проблемы, не имевшие аналогов в церковной истории. Как устраивать церковную жизнь в эмиграции? Как относиться к главе Русской Церкви, оказавшемуся под пятой большевистской власти? Можно ли отделить вопросы церковной жизни от вопросов политических? В Константинополе владыка Вениамин поначалу предложил создать эмигрантское церковное управление, имея в виду распоряжение Святейшего Патриарха Тихона о возможности самостоятельного решения дел в епархиях, лишенных связи с Москвой. В декабре 1920 года с разрешения Местоблюстителя Вселенского Патриарха возникло Временное Высшее русское церковное управление за границей. Однако вскоре это ВВЦУ явочным порядком расширило сферу своей деятельности, обратившись к политике, и предъявило притязания на управление всей Русской Церковью.

В ноябре – декабре 1921 года на территории Сербии, в городе Сремские Карловцы с согласия Сербского Патриарха Димитрия состоялся Русский Всезаграничный церковный Собор. Собор усвоил звание заместителя Патриарха митрополиту Антонию (Храповицкому) и принял обращение к народам Европы и мира: «Пожалейте наш добрый, открытый, благородный по сердцу народ русский, попавший в руки мировых злодеев! Не поддерживайте их, не укрепляйте их против ваших детей и внуков! А лучше помогите честным русским гражданам. Дайте им в руки оружие, дайте им своих добровольцев и помогите изгнать большевизм, этот культ убийства, грабежа, из России и всего мира» (цит. по: 198, с. 557–558). Перед окончанием работы Собора епископу Вениамину, как главному инициатору и организатору Собора, пропели многолетие. Сам же он, видя глубокую степень политизации церковных вопросов, не испытывал радости: