Две Дианы - Александр Дюма

Лорд Уэнтуорс, видя такое безразличие и пренебрежение, не раз твердил себе, что лучше было бы для своего же покоя принять королевский выкуп, который предлагал ему Генрих II, и вернуть Диане свободу. Но поступить так – значит вернуть ей любовь Габриэля д’Эксмеса, а на такую тяжелую жертву у англичанина не хватало ни размаха душевного, ни мужества.

Так в нерешительности и беспокойстве проходили дни, недели, месяцы.

31 декабря 1557 года лорд Уэнтуорс велел доложить о себе герцогине де Кастро. Она приняла его, сидя перед высоким камином…

Шел надоевший ей разговор об одном и том же – о том, что их связывало и в то же время разъединяло.

– Нет, сударыня, в вашем упрямстве есть что-то неестественное, – говорил лорд Уэнтуорс, покачав головой. – Вы не смогли бы окончательно меня оттолкнуть, если бы не хранили какую-то безумную надежду. Неужели вы рассчитываете на то, что несбыточно? Посудите сами – откуда к вам может прийти помощь?

– От бога, от короля… – отвечала Диана. Она запнулась на полуслове, но лорд сразу же понял, что кроется за этим умолчанием.

«А больше всего от виконта д’Эксмеса!» – подумал он, но, не желая об этом упоминать, ограничился горестным замечанием:

– Конечно, надейтесь на короля, надейтесь на бога!.. Если бог действительно желал бы вам помочь, он мог бы это сделать в первый же день вашего приезда сюда, а, между прочим, вот уже год на исходе – и никакого благоволения с его стороны.

– Я надеюсь на год, который начнется с завтрашнего дня, сударь.

– Что же до короля Франции, отца вашего, – продолжал лорд Уэнтуорс, – то у него, слава богу, забот хватает. Ведь беды его дочери ничтожны по сравнению с бедами Франции.

– Так говорить можете только вы! – сказала Диана с подчеркнутым сомнением.

– Лорд Уэнтуорс никогда не лжет, сударыня. Знаете ли вы, в каком положении находится ваш венценосный батюшка?

– Что я могу знать в этой темнице? – воскликнула Диана, не в силах скрыть свое волнение.

– Тогда соблаговолите об этом спросить у меня, – обрадовался лорд Уэнтуорс, поняв, что завладел ее вниманием. – Итак, знайте, что возвращение герцога де Гиза в Париж ни в какой мере не улучшило положения Франции. Было собрано несколько отрядов, было восстановлено несколько крепостей – и только! В данное время французы колеблются, не зная, что предпринять. Бросятся ли они на Люксембург или направятся в Пикардию, неизвестно. Может быть, они захотят отобрать Сен-Кантен или Гам?..

– А может быть, и Кале? – перебила его Диана и вскинула глаза на губернатора, чтобы увидеть, какое впечатление произведет на него сказанное ненароком слово.

Но лорд Уэнтуорс, не поведя и бровью, отвечал с великолепнейшей улыбкой:

– О, сударыня, позвольте мне оставить ваш вопрос без ответа. Тот, кто имеет хоть малейшее понятие о военном деле, ни на минуту не допустит нелепой мысли, что герцог де Гиз, опытный полководец, решится на столь глупую затею. Ведь тем самым он выставил бы себя на посмешище перед всей Европой…

В эту минуту за дверью послышался шум, и в комнату стремительно вошел стрелок. Лорд Уэнтуорс вскочил и гневно воззрился на него:

– В чем дело? Кто посмел меня беспокоить?

– Простите, милорд, но я от лорда Дерби! – доложил стрелок. – Лорд Дерби велел мне немедленно оповестить вас о том, что вчера в десяти верстах от Кале был обнаружен двухтысячный отряд французских стрелков.

– А! – воскликнула Диана, не скрывая своей радости.

Но лорд Уэнтуорс бесстрастно вновь обратился к стрелку:

– И это, по-твоему, достаточное основание, чтобы нагло врываться ко мне?

– Простите, милорд, – пролепетал бедняга, – но лорд Дерби…

– Лорд Дерби близорук, – перебил его губернатор. – Он способен принять дорожные кочки за горы. Так и скажи ему от моего имени.

– Слушаю, милорд, – сказал стрелок, – но лорд Дерби предполагал на ночь удвоить число караулов…

– Пусть остаются как есть! И не сметь ко мне приставать с вашей дурацкой паникой!

Стрелок поклонился и вышел.

– Теперь вы видите, милорд, – усмехнулась Диана де Кастро, – что в глазах одного из ближайших ваших помощников мои столь бессмысленные предвидения превращаются в прямую опасность.

– Вам придется, сударыня, разочароваться больше, чем когда бы то ни было, – с прежней невозмутимостью возразил ей лорд Уэнтуорс. – Я могу вам вкратце изложить причину этой ложной тревоги, на которую лорд Дерби поддался, сам не зная почему.

– Что ж, скажите! – согласилась Диана.

– Это значит, сударыня, – продолжал лорд Уэнтуорс, – одно из двух: либо господин де Гиз и де Невер, известные мне как дельные и рассудительные военачальники, хотят снабдить припасами Ардр и Булонь и направляют туда отряды, о которых нам доложили, либо их марш на Кале ложный маневр, рассчитанный на то, чтоб отвлечь внимание от Гама и Сен-Кантена, а потом круто повернуть назад и ринуться на один из этих городов.

– А кто вам сказал, что они пойдут на Гам и Сен-Кантен, а не на Кале?

По счастью, ей пришлось иметь дело с глубоко убежденным противником, в характере которого собственная гордость сочеталась с гордостью национальной.

– Я уже имел честь заявить вам, сударыня, – заметил с пренебрежением лорд Уэнтуорс, – что Кале – такой город, который с налета не захватывают. Чтобы подойти к нему вплотную, нужно сначала взять форт Святой Агаты, потом овладеть фортом Ньеллэ. Потребуется пятнадцать дней удачных боев на всех пунктах, и в течение этих пятнадцати дней Англия успеет пятнадцать раз оказать любую посильную помощь столь ценному городу! Захватить Кале! Ха-ха-ха! Я без смеха об этом и подумать не могу!

Уязвленная герцогиня де Кастро с грустью отметила ему:

– Моя скорбь – ваша радость. Как же вы хотите, чтоб мы могли понять друг друга?

– О сударыня! – испуганно воскликнул лорд Уэнтуорс. – Я хотел только рассеять ваши иллюзии. Я хотел вам доказать, что вы во власти химер и для осуществления этой нелепой затеи нужно, чтобы весь французский двор был одержим таким же безумием.

– Бывает безумие героическое, – гордо произнесла Диана, – и мне известны такие безумцы, которые способны были на величайшие безрассудства во имя славы или во имя долга.

– Кто, например? Не виконт ли д’Эксмес? – вскричал лорд Уэнтуорс, не совладав с порывом дикой ревности.

– Кто вам назвал это имя? – спросила пораженная Диана.

– Признайтесь, сударыня, что это имя у вас на устах с самого начала нашего разговора и что, кроме бога и вашего отца, вы мысленно призывали еще и третьего спасителя!