Пароль: «Вечность». Падение небес - Андрей Левицкий

— Оригинальный ты, папаша, человек. — Белорус забрался на колесо грузовика, ухватившись за борт, заглянул в кузов и, побледнев, отвернулся.

Альбинос искоса наблюдал за ним. Тим глубоко задышал и выдавил, повернувшись к Илаю:

— Вас двое, оригиналов, ты и Разин…

— Заткнись уже, — тот вяло отмахнулся обрезом и полез в кузов.

— Во, смотрите все! — Белорус показал направление. — Там, за осокой плещется.

Туран забрался в сендер, поставил на турель пулемет.

— Музыкант, посвети фарами и правь туда.

Альбинос вывернул руль, сдал немного вперед, чтобы развернуться. Белорус уже пересек лужу и бежал к зарослям травы.

— Чего там? — крикнул Разин из грузовика.

Туран пожал плечами, на всякий случай приникнув к пулемету.

— Болтун наш кого–то углядел в траве, — отозвался Альбинос.

— Ну смотрите там, чтоб рыжего в язык не ранили, — напутствовал Разин. — Илай…

Старик, расправив плечи, указывал копьем на заросли осоки. И тут же оттуда донесся голос Белоруса:

— Эй, да где ж вы все?! Сюда! Помогите, скорей!

Альбинос повел сендер на голос. Под капотом раздавались в стороны заросли, из–под колес бросалась какая–то мелкая болотная живность. Сендер шел тяжело, увязал в топком слое ила на дне.

— В яму бы не провалиться, — проворчал Альбинос. — Где он орет?

— А я вижу? — отозвался Туран сверху. Он давно потерял Белоруса из виду.

— Выезжайте на сухое, — громыхнул Илай с кабины.

— Эй, Белорус! Ты где? — крикнул Разин.

Он и старый мутант, позабыв об оружии в кузове, напряженно всматривались в темную лощину, куда еще не успели добраться лучи восходящего солнца.

— Я тут! Да скорей же вы, не удержу ведь! — раздалось неподалеку, осока в той стороне закачалась.

Оказалось, Альбинос слегка ошибся с направлением. Туран спрыгнул в воду и побрел в сторону, откуда звал Тим. Вскоре он отыскал Белоруса — тот стоял, погрузившись по пояс в болотную жижу, и безуспешно тянул ремень. На другом конце ремня барахтался водитель «тевтонца». Он не попал под пули, но угодил в топкое место и увяз, а сил, чтоб вытянуть его, у Белоруса недоставало. Дно и под ним было ненадежным, он погружался все глубже, но ремень не бросал.

— Музыкант, посвети! — крикнул Туран.

Заурчал мотор, сендер развернулся, лучи фар выхватили из темноты рыжую шевелюру и перепачканную болотной тиной физиономию Белоруса.

— Да тащи же меня скорей! — завопил он, увидев подмогу. — Зову вас, зову! Хотели монаха, чтоб допросить, — вот он вам!

Туран ухватил Белоруса за изодранный жилет и потянул из топи. Монах молчал, только отфыркивался и сплевывал мутную жижу, попавшую в рот. Он уже погрузился по шею, мокрая борода была облеплена ряской, так что вид монах имел довольно жуткий — болотный мутафаг какой–то.

Жилет Белоруса, пострадавший во время драки в Лавре, не выдержал и с треском разлезся по швам. Туран отшатнулся с обрывками в кулаке, Белоруса качнуло вперед, он провалился еще глубже, а монах ушел в грязь с головой. Вынырнув, тряхнул испачканной бородищей и лишь злобно блеснул глазами на Турана.

— Музыкант, да швырни ты им трос! — прокричал Разин. — Живей давайте, шевелите поршнями.

Альбинос кинул Турану трос и отъехал подальше — туда, где сендер не проваливался, конец перебросили монаху и потом, держась за трос, побрели к берегу. Впереди ехал сендер, сзади болтался вывалянный в грязи монах. Разин к тому времени собрал трофеи в кузове грузовика. Оказалось не густо, четыре патрона к обрезам, для пулемета вообще не нашлось, два магазина к автоматам, остальные пустые — видно, монахи в азарте боя не жалели боеприпасы. Егор осмотрел оружие, которое искупалось в грязи и требовало основательной чистки, и погрустнел. Времени было мало, нужно торопиться. Он сложил патроны в подсумки, повесил на плечо автомат, решив, что сможет во время поездки его привести в порядок, и вышел встречать процессию.

Когда Туран с Белорусом вывели из зарослей пленного, оказалось, что он — здоровенный детина, сложением не уступающий Разину, а ростом даже выше на полголовы. Монах отряхнул полурясу, выжал грязь из бороды. Белорус тут же сноровисто обыскал его, выгреб все, что нашлось в карманах. Потом отступил, критически оглядел добычу и сказал:

— Экий ты, брат, грязный. А еще из Ордена Чистоты!

— Телом грязны, а душою чисты — монахи Ордена Чистоты! — здоровяк скороговоркой отбарабанил заученный куплет. — Грязь телесная не вредит, а тебе, падшая душа, наказание уже уготовано! Не отмоешься, грешник! На кого руку подняли, злыдни? На Орден! Ужо воздастся вам!

— А нечего было наш «Панч» отбирать, — на Тима угрозы никакого впечатления не произвели. — Сами связались с нами, на себя и пеняйте. Куда грузовик увели? Рассказывай давай.

Монах обхватил плечи широченными ладонями — замерз в мокрой одеже. Оглядел всех поочередно. Надолго задержал взгляд на Илае — тот по–прежнему оставался на кабине самохода, погрузившегося в лужу, только сел, скрестив ноги, и невозмутимо поблескивал очками.

— И мутантище с вами, порождение нечистого! Враг рода человеческого!

— Ладно, — Разин поднял обрез и почесал подбородок. — Рассказывай про Губерта, проповеди нам ни к чему.

— И про «Панч», грузовик наш, говори! — добавил Тим.

— Губерт — благой человек, свыше отмеченный, — ответил монах, гордо вздернув подбородок. — Он спасение Киеву принесет. Да и нынче добра немало сотворил. Оружием Ордену помогает.

— То есть Зиновию, а не Ордену, — уточнил Туран.

— Зиновий верной дорогой Орден ведет, дело правое вершит. Что Зиновию на пользу, то и для Ордена благо. Самоход ваш Губерту отправлен, ибо не место ему в Лавре, самоходу–то, печать нечистого на нем. То–то и видно, мутант на нем прикатил, скверной загрязнил. А Губерт не в Ордене, зато всяку таку технику разумеет, он самоходу тому наилучший хозяин. Да у тебя, урод, — монах ткнул толстым пальцем в Белоруса, — скверную вещь отобрали, она тоже от нечистого. Да в кузове самохода еще нашли всякого, греховного. Тьфу!

— Ближе к делу, — напомнил Разин, — о Губерте рассказывай. Где он засел? Как туда попасть?

— Расскажу, — твердо сказал монах. — Все как есть, без утайки, обмана не будет. Чем скорей к Губерту полезете, тем скорей вам конец. Он вас живо!.. А и я с небес погляжу и возрадуюсь, какая вам кончина вышла.

— Не спеши помирать, если расскажешь честно, то поживешь еще.

— Врете, поди?

— Пока не расскажешь про Губерта, не узнаешь. Так что рассказывай. Сколько людей при нем?

— Того не ведаю, — быстро ответил монах. — Самолично видал троих.

— Врет, — ухмыльнулся Белорус. — Ладно, давай дальше.

— Самолично троих видал! — упрямо повторил монах. — Однако служат Губерту не токмо люди. Механизмов у него много, лектроники, вшитой в них. То дело Создателю угодное, потому что для людей польза…

— Вот и покажи дорогу к Губерту, — заметил Туран. — Где он прячется? Что там?

— На острове, вы туда запросто не доберетесь по болоту. Там большие стены стоят, толстые, прочные, намного в землю укоренены, вниз уходят, под болото. Не взять вам Губерта. Стерегут его механизмы и всякие хитрости. Невидимые стражи домину хранят. А дорогу–то на остров чего показывать? Остров — он и есть остров, потому что болотом окружен.

Монах умолк.

— И все? — Белорус скинул с плеч лоскуты — все что осталось от расползшейся по швам жилетки — бросил в грязь и стащил рубаху. — Маловато, будем говорить, истин ты нам поведал, брат. Ох, зря я тебя из болота тащил…

Он принялся выкручивать рукава, пританцовывая на месте, поеживаясь под легким ветерком.

— Ну хватит трепаться! — прикрикнул Разин. — Туран, давай служителя Храма в болото возвратим и поехали.

— Как поехали? — Альбинос повернулся на сиденье. — К острову–то как, вплавь? Сендер же не лодка…

Туран шагнул к монаху, а Белорус, натянув рубаху, достал из–за пояса обрез.

— Разберемся, — сквозь зубы процедил Разин. Поправил висящий на плече автомат, кинул на багажник ремни с подсумками, снятые с убитых монахов, и полез в сендер.

— Э–э… — протянул бородатый детина, когда Белорус направил на него обрез. — Я ж не сказал, что дороги не знаю, я покажу.

Он выставил перед собой ладони.

— В болото не надо, боюсь я чудов.

— Такой большой и боишься? — хмыкнул Белорус. Монах открыл было рот, но Разин опередил его:

— Далеко отсюда до острова?

— К полудню доберемся.

— Ага, — Альбинос с озадаченным видом почесал рубец на скуле, и Разин повернулся к нему.

— Что?

— Бензина у нас почти не осталось.

Илай громко кашлянул, и все посмотрели на грузовик.

— Вот тебе и горючее, — заметил Разин. — Подгоняй к луже и лезь в багажник за шлангом.