Проклятие Шалиона - Лоис Буджолд

— Но я не… — Кэсерил осёкся. Сейчас у него были куда более срочные дела, чем теологические споры по поводу точного названия его нынешнего состояния. Хотя если это было святостью, то боги, для того чтобы проклясть его, должны были бы превзойти самих себя. — Досточтимая служительница, простите, я забыл ваше имя.

— Клара, лорд Кэсерил.

Кэсерил поклонился.

— Служительница Клара. Вы сейчас видите, вернее, не видите свечения Умегата? Мне раньше не доводилось с таким сталкиваться — может быть, когда человек спит или без сознания, его свечение гаснет?

Она покачала головой.

— Боги всегда с нами — не важно, спим мы или бодрствуем, лорд Кэсерил. Уверена, что сила моего внутреннего зрения значительно уступает вашей, но, бесспорно, Бастард снял сень своего присутствия с просвещённого Умегата.

— О нет, — выдохнул Менденаль.

— Вы уверены? — спросил Кэсерил. — Это не может быть ошибкой нашего с вами внутреннего зрения?

Она посмотрела на него и печально улыбнулась.

— Нет. Я прекрасно вижу ваше сияние. Я увидела вас задолго до того, как вы вошли в дверь. Быть с вами в одной комнате почти больно — ваше сияние невыносимо яркое.

— Значит ли это, что магия зверинца разрушена? — встревоженно всплеснул руками Менденаль. — Нам теперь нечего противопоставить проклятию?

Клара замялась.

— Умегат больше не управляет этой силой. Не знаю, передал ли Бастард его полномочия кому-нибудь другому.

Менденаль с надеждой взглянул на Кэсерила.

— Например, ему?

Она нахмурилась и задумчиво поднесла руку ко лбу, словно защищая глаза от нестерпимого света.

— Если я и святая, как называл меня просвещённый Умегат, то весьма непримечательная. Если бы он в течение многих лет не учил меня, я бы думала до сих пор, что мне просто везёт в моей работе.

Удача, однако, как отметил про себя Кэсерил, его самого отнюдь не баловала с того времени, как он попал в этот созданный богами лабиринт.

— Кроме того, Мать действует через меня только иногда. А лорд Кэсерил… сияет. С того самого дня, как я увидела его на похоронах лорда Дондо. Белый свет Бастарда и голубая чистота леди Весны… оба сразу… постоянное живое присутствие двух богов, и всё это сплетается с какой-то тёмной субстанцией, суть которой я не могу понять. Умегат увидел бы лучше. Если Бастард и добавил ещё света к тому, что уже было, я не могу этого определить.

Старший настоятель дотронулся до лба, губ, солнечного сплетения, пупка и положил ладонь с разведёнными пальцами на сердце, пожирая Кэсерила голодным взглядом.

— Два бога, два бога одновременно! И в этой комнате!

Кэсерил наклонился и прижал руки к животу; пояс, впивающийся в тело, не давал забыть о таившемся под ним ужасе.

— Разве Умегат не поставил вас в известность о том, что я сделал с лордом Дондо? Разве вы не говорили с Роджерасом?

— Да-да, я имел также и беседу с Роджерасом — он хороший человек, но, конечно, не смог понять…

— Он понял лучше, чем вам кажется. В своём животе я ношу смерть и убийство. Чудовище, которое — насколько я понял — принимает не только психическую, но и физическую форму; чудовище, адская смесь из демона и проклятого призрака Дондо. Оно кричит по ночам голосом Дондо, используя самые грязные его выражения — язык ди Джиронала и при жизни был грязнее сточной канавы. У него нет иного выхода, кроме как вырваться из меня. Это не святость, это — мерзость.

Менденаль заморгал и отступил. Кэсерил стиснул голову руками.

— У меня кошмарные сны. И жуткая боль в животе. И ярость. А ещё я боюсь, что Дондо просочится наружу.

— О боги, — пробормотал Менденаль. — Умегат сказал только, что с вами не всё просто и что лучше предоставить вас ему.

— Не всё просто, — тупо повторил Кэсерил. — Да, я ещё не сказал вам о призраках?

То, что они казались ему самой малой из его тревог, наверняка тоже кое-что значило.

— О призраках?

— Ну да. Все привидения Зангра следуют за мной по пятам, словно свита, а по ночам толкутся у моей постели.

— Ох, — вдруг обеспокоился Менденаль. — Ой-ой-ой.

— Ой-ой-ой?..

— Умегат не предупреждал вас насчёт призраков?

— Нет… он сказал только, что они не представляют угрозы.

— Ну, в общем, и да, и нет. Они не могут причинить вам зло, пока вы живы. Но, как объяснил мне Умегат, магия леди отодвинула во времени исполнение магии Бастарда, но не отменила его. Таким образом, если… гм… она раскроет свою руку, демон вылетит вместе с вашей душой и душой Дондо, конечно же. И ваша… э-э… оболочка останется с определённой… и опасной пустотой внутри — в теологическом смысле, — чего не происходит при естественной смерти. Тогда призраки попробуют эту пустоту… э-э… занять.

После короткой зловещей паузы Кэсерил поинтересовался:

— Такое бывает?

— Иногда. Сам я видел подобный случай однажды, будучи ещё молодым служителем. Эти потерянные души творят глупости, но их довольно сложно извлечь обратно, если они уже проникли в тело. Их следует сжигать… э-э… живьём — не слишком верное слово. Довольно неприятно, особенно для родственников… они ведь не понимают, в чём дело, ведь это то же самое тело, да и кричит тем же самым голосом… Конечно, это будет уже не ваша проблема — к тому моменту вы будете далеко отсюда. Но все мы избежим некоторых мучительных моментов, если рядом с вами всегда будет человек, который понимает необходимость сожжения вашего тела до заката… — Менденаль с виноватым видом опустил глаза.

— Спасибо, ваше преосвященство, — с ледяной вежливостью проговорил Кэсерил. — Я добавлю это к предположению Роджераса о демоне, выращивающем для себя плоть в моей опухоли и прогрызающем путь наружу, если мне вдруг снова будет угрожать опасность забыться ночью сном. Хотя, я полагаю, нет причины, по которой не могло бы случиться и то, и другое. Сперва одно, потом…

Менденаль откашлялся.

— Прошу прощения, милорд. Я думал, вам следует знать.

Кэсерил вздохнул.

— Да… Полагаю, следует, — он вспомнил вчерашнюю сцену с ди Джоалом. — Возможно ли… предположим, рука леди ненадолго раскроется. Возможно ли, чтобы душа Дондо проникла в мою?

Брови Менденаля взлетели.

— Я не… Умегат наверняка знает. Ох, как же я хочу, чтобы он пришёл в себя! Мне кажется, для призрака Дондо — это более быстрый способ обзавестись телом, чем вырастить его, как опухоль. Ведь выращенное будет слишком маленьким. — И слегка разведя ладони, он показал, насколько маленьким.

— Нет, согласно Роджерасу, — сухо возразил Кэсерил.

Менденаль потёр лоб.

— О бедняга Роджерас. Он думал, что я питаю интерес к его теории, когда я задал ему вопрос относительно вас. Конечно, я не стал его разубеждать. О боги, я думал, он проговорит всю ночь! В итоге я пообещал ему кошелёк за усердие в работе, лишь бы только избежать экскурсии по его коллекции экспонатов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});