Выбор (СИ) - Дейс Джули

Устало падаю на кровать и выдыхаю.

— Я не могу прочитать, что ты написала, но ты можешь хотя бы рассказать. Было легко?

Эмма забирается на кровать и двигается к изголовью, сложив ноги по-турецки, из-за чего приходится смотреть на неё наоборот, запрокинув голову назад. Джинсы натягиваются и плотней огибают её талию, под ремешком прячется зелёный свитер, который она заправила внутрь и нарушила всю суть выбранного мною образа. Она должна была выглядеть так, словно только что вышла из библиотеки, в которой проводит сутки, а в итоге смогла легко стать той, кем является обычно. Не понимаю, что делаю не так. Нужно выбирать мешки, которые должен вручать ей, как будущий образ?

— Я просто написала то, что ты читал, — говорит Эмма, пожав плечами.

— Ты не могла запомнить всё, что я читал, — в моём голосе слышны нотки недоверия. — Я даже не мог правильно прочитать некоторые аббревиатуры.

— Но я запомнила…

— У тебя феноменальная память? Я не помню ни слова.

Эмма кусает губу и явно чувствует себя неловко.

— Я запоминаю всё, что ты говоришь…

Ещё один факт в копилку «за» любовь. Это приятно тешит самолюбие и теплом окутывает сердце. Кажется, что бы я ни говорил, даже самую несусветную чушь, она будет слушать. Это с одной стороны плохо, но я смотрю с другой.

Она тянет меня выше, и в конечном счёте, устраиваюсь головой на коленях девушки, чьи глаза смотрят сверху-вниз. Пальчики Эммы начинают разминать плечи, пока я наблюдаю за эмоциями, что бегают на её лице. Она одновременно смущена и сосредоточена, и абсолютно точно избегает моего взгляда. За прошедшие несколько минут, девушка не смотрит в мои глаза.

— Эмма? — зову я, и она наконец-то устремляет глаза в мои.

Её пальчики замирают. Она дышит ровно, либо старается дышать ровно, приятно обжигая моё лицо дыханием, которое понравилось ощущать на груди ночью.

— Ты любишь меня?

Чувствую, как она вздрагивает и сжимает пальчики, продолжая смотреть в мои глаза. Молчание — знак согласия, так было всегда. Аккуратно тяну её ближе за локон волос, что нависают надо мной, и встречаюсь с губами, в ответ получая вздох. Может быть, не самая удобная поза для поцелуя, но Эмма отвечает на него.

— Я люблю тебя… — с дрожью в голосе, шепчет она, из-за чего сердце сжимается и делает кувырок.

Глава 32

— Только не говори, что это твоя подруга, — вздыхает отец, когда мы переступаем порог дома, и я перевожу взгляд на Мэйса, который закатывает глаза и скрещивает руки под грудью, ворча:

— Вообще-то, я почти не соврал.

— Мы не друзья, — сообщаю я. — Это моя девушка.

Уголки губ Мэйсона тянутся вверх, а следом он начинает смеяться. Брат уже держится за живот, но продолжает гоготать, отрицательно размахивая головой, словно это самое забавное и выдающееся, что когда-либо слышал. Это довольно нелепо, если учитывать тот факт, что он ни раз заставал меня с кем-то. Разве что чудо, ведь это было не в родительском доме. Надеюсь, у меня нет жучка под кожей.

— Не обращай внимания, у него полоумность.

— Полоумность? — тихо спрашивает Эмма.

— Типа того.

— Ну вы и придурки, — кряхтит Мэйс.

— Тут только один придурок, — киваю я.

— Да, ты и отец. Вы оба. Дурной пример заразителен.

— Мне кажется или ты сейчас отхватишь? — парирует папа, сурово смотря на гогочущего Мэйса.

— У тебя была мама, а у него… — Мэйсон выгибает бровь и смотрит на Эмму.

— Эмма, — говорит девушка, но довольно уверенно, чем заставляет меня улыбнуться. — Ты точно придурок.

— Что? — замолкает Мэйсон и ошарашено пялится на неё.

— Эйден про тебя рассказывал. Я думала, он преувеличивает.

Отец начинает смеяться, и я тоже едва держусь. Эмма добавляет:

— Он приуменьшал.

Не сдерживаю смешок, отец начинает смеяться ещё громче, его примеру следую я.

— Охренительно, — ворчит брат, за что получает лопаткой по затылку от мамы.

— Я уже предупреждала, — говорит она, появляясь за их спинами. — Никаких ругательств.

— Все претензии к производителю, — фыркает Мэйсон, намекая на папу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— К твоему отцу это тоже относится. Мальчики всё повторяют за вами, а вы ничего хорошего не говорите.

— Они будут мудрыми и опытными к средней школе.

— Я не хочу знать о мудрости, что царит в ваших головах.

Слышу детский визг, который становится громче и громче, а вскоре три пары маленьких ручек обвивают мои ноги. Не обделяю вниманием ни одного, потрепав тёмную копну волос абсолютно идентичных друг другу парней, что довольно скачут рядом, из-за чего Мэйс обиженно ворчит:

— Предатели, вы только что любили меня.

Мама расталкивает по сторонам Мэйса и папу, проскальзывая между ними. Она обнимает и целует меня в щёку, после чего переводит взгляд на Эмму, бросив в мою сторону ещё один мимолетный. Я знаю, о чём она думает: та ли это девушка, из-за чего едва заметно киваю, подтверждая и отвечая на её немой вопрос. Улыбка мамы становится ещё лучезарней и теплей.

— Лизи, — представляется она.

— А-а-а… миссис Картер, — немного смущаясь, отвечает Эмма. В её голосе так и слышится замешательство и растерянность.

— Боже, нет, пожалуйста, — хмыкает мама. — Только не это, я чувствую себя бабушкой.

— Но ты и есть бабушка, — усмехается Мэйс, благодаря чему получает предупреждающий взгляд.

— Для тебя я в любой момент могу стать Элизабет Картер.

Мэйс закатывает глаза.

— Ну, конечно, прилетело твоё золотце.

— Где Мэди и Трикси? — интересуюсь я, останавливая нарастающий Армагеддон в виде его непонятной ревности. — И Ди.

— Уехали в магазин, — сообщает мама. — Я не купила некоторые овощи.

Следом она бросает в сторону отца недобрый взгляд.

— Это не моя вина, — отрезает он. — Ты сама знаешь, что не надо говорить мне, когда снимаешь…

Папа тут же замолкает и тоже закатывает глаза, как будто дальнейшая тема для него является пыткой, при которой стоит молчать. Клянусь, если отрезать их языки, это и будет муками. Поверить сложно, что он и Мэйс один в один копия друг друга. Уживаться с ними тяжело и весело одновременно, но признаюсь, что скучаю.

Двигаю чемодан в сторону и беру ладонь Эммы, которая среди всей словесной бойни растерялась и, кажется, чувствует себя ни к месту. Первое, о чём я думаю: защитить её от Мэйса, который может ляпнуть и не подумать, а именно это может послужить причиной краха того неустойчивого карточного домика, который я выстраиваю, чтобы после залить цементом. Может быть, внешне Эмма подаёт себя как сильную и в какой-то степени равнодушную, но я знаю, насколько сильно могут ранить слова. Она достаточно пережила, получив не совсем по заслугам. И сегодня я не настаивал на том, что выберу для неё образ, предоставив возможность ей. Я знаю, что с помощью одежды она может придать себе уверенности, хотя это всего лишь тряпки. Погодные условия больше не позволяют ей надеть платье и туфли, но даже сейчас в джинсах, что великолепно огибают каждый изгиб её фигуры, подчеркивая все достоинства, в нежно розовом топе, который скрывается под пальто, она выглядит на все сто.

И когда она стягивает верхнюю одежду, я лишний раз отдаю себе отчёт в том, что она совершенна. Девушка поправляет волнистые волосы, убрав их за уши и благодарно смотрит на меня. Я знаю, за что получаю немое спасибо. Она жутко переживала из-за перелёта, после чего из-за встречи с моей семьёй, и я сделаю всё, чтобы это было последнее, из-за чего она волновалась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Поправив кулон на шее, Эмма немного улыбается, вероятно, всё ещё чувствуя себя неловко. Я же какой раз взглядом ловлю браслет на её запястье, что вижу изо дня в день, но прекрасно понимаю, что она не носила его в начале года. Я не видел его раньше, и не видел, чтобы она снимала, разве только перед тем, как пойти в душ и то, в самом душе. Она вообще не расстаётся с ним, хотя даже я понимаю, что он не всегда подходит к той или иной одежде. Сейчас в том числе, но я всё равно ничего не говорю. Это её выбор.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})