Мессия. Том 2 - Бхагаван Раджниш

Забывчивость — вот правда о человеке. Это единственная разница между ним и Пробужденным: Пробужденный вспомнил. Потому Гаутама Будда и пользуется все время словом «саммасати», что значит, «правильное воспоминание». Если забывчивость ваш грех, значит, осознание — правильное воспоминание — это ваша добродетель. И тогда вся религия окрашивается в новый цвет — нет ада, нет рая, нет священников — есть только простое понимание: что вы забыли, вы можете вспомнить.

Бывает иногда, что вы говорите: «Я помню, это прямо на устах, но все же не могу сказать; я знаю, что знаю, но где-то потерял». Так случается почти с каждым. Вы стараетесь припомнить имя друга, оно прямо на кончике вашего языка. Вы знаете его, совершенно точно вы знаете его; вы помните даже лицо своего друга, вы помните ваши разговоры с другом, но его имя где-то заблокировано.

Чем больше вы стараетесь, тем труднее это становится, потому что вы становитесь более напряженными, а в напряжении ваш ум становится все более и более узким. В конце концов, расстроившись, вы бросаете эту идею. Вы идете в сад и начинаете поливать свои розы — и вдруг оно здесь, вы вспомнили имя, хоть сейчас вы и не пытались. Из-за того, что вы не пытались, вы расслабились; напряжение исчезло, ум расширился. В противном случае это будет очень узкая улица, и любое небольшое слово могло заблокировать этому имени выход на уста. Теперь ум стал широким и раскованным, он стал сверхскоростной трассой. Теперь забытое слово внезапно само приходит вам на уста.

То же положение с религией и истиной. Разница между святым и грешником невелика, быть может, всего один дюйм. Святой вспомнил, а грешник вспомнит; получив шанс и возможность, он вспомнит это. Потому я и говорю вам, что любой святой, который осуждает грешников, — вообще не святой, потому что он не помнит ничего. Только святой, который почтителен и к грешнику, — это настоящий святой — он знает: «Разница небольшая. То, что стало осознавать во мне, будет осознающим в нем, раньше или позже. Если сегодня я святой, завтра и он может стать святым».

Осуждение невозможно, суждение невозможно. Все суждение уродливо, все осуждение уродливо, а ваши религиозные писания полны осуждения, полны суждения.

Избавьтесь от всего, что уродливо. Будьте более человечны, более любящи, более сострадательны, и, возможно, вам удастся создать атмосферу, в которой и другие тоже смогут вспомнить это. Это и есть моя работа здесь — не изменять вас, не формировать из вас какой-то идеал, не давать вам десять заповедей: «Вы должны делать это, не должны делать то». Мне нет дела до этого; это дело священника.

Я не священник. Я просто один из вас. Я вспомнил, поэтому мне известно, что у вас тоже есть способность вспомнить; когда-то я тоже был в такой ситуации — забыл самого себя. Я знаю обе ситуации — забывчивость и воспоминание, вы знаете только одну — забывчивость. Так что дело просто в том, чтобы быть чуть расслабленнее, чуть потише, чуть бдительней, чуть сознательней, и всего за одно мгновение грешник исчезнет и возникнет святой. Забывчивость — грех, а воспоминание — добродетель.

Моя работа — всячески досаждать вам, чтобы напомнить. Даже если вы раздосадованы, я знаю: когда вы вспомните, вы почувствуете сожаление, что досадовали. Я знаю: вспомнив, вы почувствуете благодарность, что человек, на которого вы досадовали, продолжал досаждать, невзирая на ваше раздражение и вашу досаду; он продолжал и продолжал, и вот — это мгновение. Весна — это по рождению, право каждого — вспомнить и расцвести.

— Хорошо, Вимал?

— Да, Мастер.

21. СТАТЬ СНОВА НЕВИННЫМ РЕБЕНКОМ

8 февраля 1987.

Возлюбленный Мастер,

Мудрые люди приходили дать вам от своей мудрости. Я пришел взять вашу мудрость.

И вот я нашел большее, чем мудрость.

Это пылающий дух в вас, все более разгорающийся,

Пока вы, не замечая его возрастания, сетуете на угасание ваших дней,

Это жизнь, ищущая жизни в телах, которые страшатся могилы.

Здесь нет могил.

Эти горы и равнины — колыбель и ступени.

Всякий раз, когда вы проходите мимо поля, где покоятся ваши предки, вглядитесь, и вы увидите самих себя и детей ваших, пляшущих, взявшись за руки.

Истинно, часто вы веселитесь, не ведая того.

Другие приходили к вам, за золотые обещания, ставшие вашей верой, вы дали им лишь богатство, власть и славу.

Я дал вам меньше, чем обещания, но вы были куда щедрее ко мне.

Вы дали мне более сильную жажду жизни.

Воистину, нет большего дара для человека, чем тот, что превращает все его цели в запекшиеся губы, а всю жизнь — в нескудеющий родник.

И в том моя честь и награда, что, когда бы я ни пришел к роднику напиться, я вижу, что чистая вода сама жаждет;

И она пьет меня, пока я пью ее.

Иные из вас считали, что я горд и слишком робок, чтобы принимать дары.

Да, я слишком горд, чтобы принимать плату, но не дары,

И хотя я кормился лесными ягодами среди холмов, когда вы могли усадить меня за стол,

И спал на галерее храма, когда вы с радостью приютили бы меня,

Все же разве не ваша нежная забота о моих днях и ночах делала еду сладкой для моих уст и окутывала мой сон видениями?

Вы даете много, вовсе не ведая о том,

И я благословляю вас за это более всего.

Истинно, доброта, которая смотрится в зеркало, обращается в камень.

И доброе дело, которое упивается собой, порождает проклятие.

Халиль Джебран дает свои наиболее глубокие утверждения. Стало быть, не просто слушайте их: пока вы не сорвете их и не позволите им стать вашей кровью, костью и мозгом, вы не воспримете всего их смысла и их красоты. Первое утверждение такой огромной значимости, что очень трудно найти еще одно утверждение, которое было бы равнозначным. Мудрые люди приходили дать вам от своей мудрости. Я пришел взять вашу мудрость.

Обычно ученик думает — и так считалось веками — что мастер дает свою мудрость ему. Это совершенно неверно. Мастер просто отбирает все, что вы считаете мудростью, но это не мудрость, а всего лишь заимствованное знание: оно выглядит как мудрость, но является подделкой, поскольку не коренится в вашем переживании.

Истинный мастер или истинно мудрый человек отбирает все, что у вас есть фальшивого — а ваша мудрость есть фальшь, ваше знание есть фальшь. Вы ничего не знаете о жизни, вы ничего не знаете о Боге; все, что вы знаете, это только слова безо всякого смысла, пустые, ветхие. Просто из-за того, что они были переданы вам из рук в руки вашими родителями, вашими учителями, вашими священниками, вы сохраняли их, как будто это великие сокровища. Фактически, это они так обременяют, что не дают вам парить свободно в открытом небе существования.

Мастер отбирает все, что у вас есть фальшивого; что же у вас фальшиво? Вся ваша личность дана обществом. Вы вошли в мир невинным, полным удивления, ничего не зная, но стремясь узнать все, и общество наполнило ваши умы всеми видами знания. Но здесь нужно помнить одну вещь: знание важно, когда оно вырастает внутри вас. Оно становится отравляющим, опасным и убийственным, когда навязано вам.

Все, что вы знаете, — поглядите на это. Выросло оно внутри вас? Или было навязано вам? Обусловлено оно внешне, или это разлив вашего собственного существа, весны вашей собственной жизни?

Вам не известно ничего о своем собственном существе. Потому истинно мудрый человек отбирает всю вашу мудрость и оставляет вас снова в том же положении, в котором вы родились, — в удивлении, без знания чего-либо.

Оттуда может начаться ваше подлинное путешествие. Мне вспоминается один из великих мистиков, Бодхидхарма. Около четырнадцати сотен лет тому назад он пришел в Китай. Он был приглашен китайским императором Ву; император даже прибыл к границам своей империи — а его империя была, наверное, величайшей империей в те дни — встречать Бодхидхарму. Он коснулся его стоп, но вопросы, заданные им, вынудили Бодхидхарму воздержаться от входа в его империю.

Его вопросы не были неуместными; все так называемые религиозные люди задают их, и все так называемые религиозные святые отвечают на них. Император спросил: «Я построил тысячи храмов Гаутаме Будде, и тысячи моих ученых беспрерывно переводят слова Гаутамы Будды на китайский. Я открыл множество монастырей, и теперь весь Китай находится под огромным влиянием Гаутамы Будды. Какова будет моя награда за все это?»

Бодхидхарма пристально посмотрел на императора и сказал: «Вы попадете в ад».

Император спросил: «Разве я сделал что-нибудь неправильное?»