О чем поет вереск (СИ) - Ольга Зима

Так, новым ясным утром, очень похожим на весеннее, Мидир в очередной раз решил подняться на Башню, оглядеть горизонт, который словно набирал черноту по краю неба. Позвал с собой Джареда «послушать ветер», не в силах объяснить возникшие подозрения. Джаред владел силой меньшей, хотя иногда чуял лучше. Но и он, кроме напряжения, все сильнее натягивающего воздух и землю, не мог назвать ничего определенного, что внушало бы беспокойство.

И на низкий протяжный гул, наполнивший Дом Волка от подземных ходов до верхних этажей, Мидир поднял шерсть на загривке и выпустил клыки. На миг ему показалось, что он ослеп, потом отчетливо увиделся весь замок.

Черные волны магического безумия, словно тягучее вино, прокатились по его коридорам, переходам и лестницам, сметая все живое…

— Это… что это? — воскликнул Мидир, не слишком доверяя зрению и слуху.

Потряс головой, сбрасывая давний, вновь набежавший морок. С усилием провел ладонью по камню, мало не сдирая кожу — и вернул себя в настоящее, на левую смотровую Башню.

Видение ушло, звук остался.

— Галаты трубят отход, — наконец произнес стоящий рядом Джаред. — Окончательный, — он прислушался и удивленно вымолвил то, что Мидир уже увидел по королевскому штандарту: — Эохайд призывает вас!

Разглядеть всадника, скачущего из лагеря верхних, можно было лишь волчьим взором, впрочем, доступным обоим. Советник коснулся разума осторожной мыслью:

— Мой король, вдруг это происки друидов?

— Ты чуешь сам: все тихо, магии нет. И… разве король галатов ожидает меня не в одиночестве? — усмехнулся Мидир. — Коня!

Чем ближе король волков был от короля галатов, тем вернее его обуревала неясная и совершенно не свойственная Мидиру робость. На уровне замка пришло желание оставить Эохайда без внимания, на уровне земли — срочно вернуться под надежное прикрытие каменных стен, а перед воротами в сердце когтями впилось дурное предчувствие. Ров, полный неблагого хрусталя, слегка звенел тревожным колокольчиком, грозя гибелью и одновременно предупреждая. Мидир собрался, отбросил все ненужное, толкнул пятками коня и выехал навстречу предчувствиям, весне, галату.

На позолоченной броне Эохайда весело играло солнце, сам же он выглядел постаревшим и усталым.

Подъехавший Мидир остановился не слишком близко. Белый скакун Эохайда тряхнул гривой и заржал, гнедой Мидира принялся яростно грызть удила. Кони не слишком радовались встрече. Впрочем, как и седоки.

Ветер швырнул в Мидира воздушным лезвием холода, выгладил пряди Эохайда, потрепал гривы коней и стих. Замер воздух, забылось движение, и в мороке временного весеннего тепла вся картина показалась нереальной.

— Что происходит? — первым нарушил молчание Мидир.

— Ты не слышал наших труб, Владыка Благого Двора?! Мы покидаем ваш мир.

— Но Этайн… — вырывалось у Мидира, и он тут же укорил себя за несдержанность.

— Что Этайн? Что?! — тоже не сдержался Эохайд. Погладил дернувшегося коня. — Девять лет прошло в нашем мире! Сколько людей погибло! Моя ж… Этайн едва не умерла из-за шальной стрелы.

Перед внутренним взором вставала башня, стрела, рана жены, а еще — расстояние с той башни до ближайшего штандарта людского войска. Разглядеть с подобной дистанции смог бы волк, но не человек. Никто из людей.

— Ты знаешь? Откуда?!

— Знаю, — глухо ответил Эохайд. — И благодарен тебе за ее спасение.

Мидир опустил глаза — невытоптанные ромашки под ногами коней смотрелись новой насмешкой, уже над полем битвы.

— Не уйди мы сейчас — пройдет еще девять лет! — белый конь переступил нервно, отражая настроение всадника. — У моих — семьи, дети!

— Ты берег своих, — слова прозвучали глуше обычного.

— Ты — тоже! — а вот Эохайд нервничал все больше.

— Что-то случилось, — догадался Мидир. — Изменилось. Что?

— Друиды, — бывший друг старательно отводил глаза, — показали мне вашу с Этайн жизнь.

— Вот оно что! Интересно, — едва сумел выговорить Мидир, но ему сейчас, оцепеневшему, потерявшему дыхание, внезапно ничего стало не интересно.

Ветер задул с новой силой, и Мидир словно вмиг остался без кожи.

Их с Этайн поцелуи, объятия, признания… Тепло души любимой, свет ее хризолитовых глаз — все, что скрашивало его жизнь, что поддерживало и поддерживает, внезапно вывернулось наизнанку. Друиды наверняка расстарались и показали королю галатов тайное, сокрытое ото всех надежными магическими покровами или тяжелыми дверьми королевской опочивальни. Показали, чтобы ударить побольнее.

Ради чего хранители равновесия пошли на это?

— Видно, решили подстегнуть меня, — словно поняв его мысли, ответил с усилием Эохайд.

Некого винить. Теперь они квиты. Мидир, околдовывая Этайн, тоже видел все, что происходило между ней и Эохайдом за год их верескового брака. И Эохайда терзала та же мука, что и его. Вот только…

— А понял я иное. Друиды не лгут, и я не знаю, в чем тут подвох… Но ты не убьешь ее. И ты сделал ее счастливой.

Мидир вскинул голову, пальцы сжали упряжь.

Нет, все же ему больнее.

— Теперь ты — ее сердце.

— Я же бессердечен? — не удержался Мидир. — Как тут рассуждать о любви?

— Она любит тебя! — искренне ответил Эохайд. — И она беременна. Она так хотела ребенка, а я… Я не любил ее. Вернее, не знал, что люблю.

Два короля молчали долго, думая об одной женщине.

— Ее любовь принадлежит не мне, — наконец разомкнул губы Мидир. — Она твоя, Эохайд. Это тебя она любит столь искренне и сильно… Я не стану каяться в том, что совершил!

Эохайд поднял ярко-голубые глаза и тут же опустил. Вот уж на что у него не было надежды, так это на великодушие волчьего короля.

— Ты знаешь — ты заплатишь за это.

— Я разбил твою любовь, — ухмыльнулся Мидир. Вытащил кинжал и сжал лезвие: — Но буду счастлив даже режущими в кровь осколками.

Телесная боль хоть немного перекрыла душевную. Он стряхнул красные капли на белую россыпь ромашек и вложил кинжал в ножны.

Поворотил коня и поехал обратно.

— Мидир! — окликнул его Эохайд другим тоном, спокойным до обреченности. — Твой брат, он?..

Человек все-таки понял.

— Жив, — ответил волчий король, не оборачиваясь, но придерживая поводья.

— Гром — тоже. Хочешь, я верну его?

— Оставь себе.

Глава 34.2. Вересковая правда. Хрустальная туфелька и золотая сандалия

Дорога до Черного замка пролетает безумной лентой. Мидир не узнает знакомые места, цвета то до слез царапают глаза своей яркостью, то пропадают в мутной серой пелене.

Что поняла его мать во время рождения Мэллина? Наверняка что-то про Джаретта. И не смогла жить дальше с этим знанием…

Советник, встречающий волчьего короля, спрашивает. Мешает. Мидир спрыгивает с коня, не глядя бросает поводья. Торопливо шагает к замку, не разжимая уст. Отвлечется на миг, передумает. Невозможно благому ши самому себе вырвать сердце.

— Что?! Что вы задумали, мой король?

Мидир отмахивается.

— О, нет! Мой король, вы знаете… — теребит советник. — Вы знаете, сколько раз я просил вас все рассказать Этайн!

— Ш-ш-ш… Не мешай.

— И теперь прошу вас — остановитесь! Вы думаете, из-за чего Эохайд отказался от Этайн? Из-за благородства? Из-за того, что он ее любит? Да у него больше просто нет сил. Он король, он заботится о своих подданных! Мой король, и вы! И вы — подумайте о последствиях!

Мидир не желает думать ни о чем. Он и так тянул преступно долго. Этайн может его возненавидеть, но ведь ребенок… Ребенок привяжет ее к нему! Пусть это будет осознанный выбор, а не магический плен.

Напрочь безумный советник перегораживает вход в Черный замок, волки вздрагивают — Мидир еле успевает остановить себя от удара.

— Я о них и думаю! Хочешь, чтобы Этайн все осознала когда? Во время родов?! В то время, когда рвется ткань миров? Когда женщина обретает невиданную силу?! Отойди. Не вынуждай меня, Джаред. Я не хочу печалиться о твоей смерти.

— Ты… Мидир, ты… — отступает Джаред. — Ты уже не можешь не рассказать ей!.. Прошу, возьми с собой Мэллина.

***

Как и во второй день жизни Этайн в Нижнем мире, подле нее стоят Джаред и Мэллин. Мидир — напротив. Нет только Алана, приглядывающего за замком. И находится Этайн не в опочивальне, а в тронном зале. На месте королевы, куда Мидир усаживает ее, а затем кладет на колени принесенные вещи.

— Что с рукой? — сразу замечает она наспех залеченные порезы. Мидир качает головой, просит не обращать внимания на мелочи, и только потом Этайн, опустив взгляд, в непонимании молвит: — Что это, мое сердце?

Он шумно вздыхает, собираясь с духом.

— Ты спрашивала когда-то, что это за женщина, которой принадлежат эти вещи. И что меня с ней связывает.

— Спрашивала давно, пустое. Не в себе была, — Этайн чувствует его тревогу. Ее рука тянется к змейке, приковывая взгляд Мидира. — Прости птицу за глупые сомнения. Но…