Столкновение - Александр Проханов

IV

Диалог с самим собой (1986 год)

Ю. С. Герой твоей книги, фильма, спектакля — твоя частичка, боль, твое счастье, забота. Иногда полезно посмотреть, чем жили твои герои, послушать их, соотнося написанное много лет назад с днем нынешним: были ли они в чем-то правы, или их слова и мысли проверку временем не выдержали? Прошу слова портному Замирке и полковнику угрозыска Костенко.

«Я ездил туристом в Венгрию и ГДР; там, между прочим, тоже социализм и ему не мешают портные, отдавшие хорошие деньги в налоговые отчисления…

— Я согласен с вами, — сказал Костенко.

— Вы согласны, — усмехнулся Замирка, — но попробуй-таки я шить, как меня сразу потянут за хобот в ОБХСС и делают каким-то пособником классового врага… Зачем вы делаете из людей преступников?! Зачем заставляете людей нарушать закон вместо того, чтобы приучать их следовать букве и духу закона?! И у вас не будет доказательств. Я шью народным артистам, которым надо отстаивать престиж Союза в Каннах и Венеции! Я патриот моей Родины, и мне обидно, если наши режиссеры поедут как выдвиженцы — в пору военного коммунизма!.. Они никогда не предадут несчастного Замирку. Я получаю за это деньги?! Так за престиж всегда платили! Я же не прошу себе государственной премии! Я прошу честной оплаты за честный труд!»

Ю. С. Это из моей повести «Огарева, 6», опубликованной в 1972 году. Что-нибудь за четырнадцать лет изменилось? Да, наконец-то принят Закон об индивидуальной трудовой деятельности. И это отрадная перемена, полностью соответствующая Конституции. Однако принять закон — еще полдела. Необходимо помочь ему утвердиться в обществе, воспитать к нему уважение, отказаться от мелочной опеки и придирок; короче говоря, поставить работу так, чтобы повседневная практика не выхолостила закон, не скомпрометировала его.

Прошу слова моему герою:

«— Как же мы чудовищно нерациональны, — горестно думал Костенко. — Научились строить автомобили, а пускаем их по чудовищным дорогам! Неудивительно, что они разваливаются через три года… Неужели и этим должен заниматься секретарь райкома или предисполкома?! Они обязаны планировать будущее, думать о социальных структурах, науке, морали, здоровье, моделировать возможности, а не подменять собою заготовителя или дорожное управление. Водитель грейдера должен быть лично заинтересован в своем деле! Он должен премии получать от автохозяйств — за хорошее состояние дорог, что он технику им сохраняет… А перестраховщики: «Что ему с таким количеством денег делать? Хочешь инфляции?!» А я отвечу: «Дурак ее хочет… Я хочу, чтобы и этот грейдерщик и его товарищи, объединившись в кооператив, заработанные на истинном хозрасчете деньги вложили в восстановление здешних брошенных изб, а потом сдавали эти прекрасные деревянные избы рабочим завода, поставляющего им технику, а рабочие, — отвечу я, — могли бы получать процент не столько в сберкассе, сколько в кассе своего цеха, в зависимости от работы каждого товарища, — круговая порука дела. Как же я хочу, чтобы инициативу приветствовали как истинную панацею от наших экономических хвороб, неповоротливости, волокиты, а не вспоминали о ней — от случая к случаю…»

Ю. С. Это из повести «Противостояние», напечатал ее в 1979-м. И Костенко размышлял о выплате трудящимся процента с успеха дела отнюдь не случайно, ибо понятие «процент», иначе «тантьема», наша Большая Советская Энциклопедия определяет следующим образом: «Одна из форм вознаграждения, выплачиваемого из прибыли членам правления и директорам акционерных обществ, страховых компаний, банков и др. в капиталистических странах. Размер тантьемы обычно устанавливается в определенном проценте от прибыли».

Ой ли?! Почему выплата процента с прибыли приложима только к капиталистическому обществу?! Обратимся к Ленину. В своем письме Л. Б. Каменеву от 3.III.1922 года Ильич, в частности, утверждает: «Перевести на тантьемы наших чинодралов можем и научимся: со сделки такой-то процент (доля процента) тебе, а за неделание — тюрьма». Или же другое ленинское — вполне конкретное — предложение: «Насчет складского дела. Нельзя ли постановить:

Служащие складов получают премию за очистку 1/8, 1/4, 1/2 склада, если разошлют (доставят) его содержимое непосредственно производственным предприятиям государства (фабрикам, совхозам и т. п.).

Такую же премию получают получатели со складов за доставку тем же фабрикам и т. д.

Без личной заинтересованности ни черта не выйдет. Надо суметь заинтересовать».

Хочу особо обратить внимание читателя: Ленин говорил о размере премии вплоть до половины товарной стоимости склада! Речь шла не о копеечном вознаграждении, но о вполне серьезном личном интересе. Лучше отдать часть, но вовремя получить остальное, чем, не уплатив никому ни гроша, погубить все — логика абсолютна.

Еще в прошлом году было сказано о недопустимости использования специалистов на переборке овощей. Что-нибудь изменилось?

Увы, и в этом году все также гоняют на помидоры и картошку инженеров, студентов, хирургов, преподавателей, вместо того чтобы отдать работникам складов хотя бы 1/64 часть того, что они спасут от гниения! Так ведь нет, нельзя, не положено, запрещено приглашать добровольцев — тех, кто хочет хорошо и честно заработать! А сколько помидоров перепахивают на совхозных полях, вместо того чтобы напечатать в газетах объявление, разрешающее гражданам — на условиях процентного вознаграждения — собрать урожай?! А сколько гибнет от этого же слив, яблок?!

Почему же тантьема, процент с дела, с прибыли, не практикуется? Да потому, что нет разрешающего закона — сплошь запрещение…

Прошу слова моим героям:

«…Тому, чтобы поколение умело наращивать мускулы, надо помогать. Вот я из деревни родом, да? Так я еще мальчишкой застал время, когда с дедом на базар ездил, сливы продавал, — доволен был, за прилавком стоял, зарабатывал! А теперь?.. Вон семнадцатая статья Конституции — открывайте себе, дедушка с бабушкой, пенсионеры дорогие, домашнее кафе… А подите-ка в финотдел, спросите разрешения? Затаскают по столам, замучают, пропади ты это кафе пропадом! А как бы нам всем стало легче, открой таких кафе в городе штук пятьсот! Семейное кафе, собираются люди друг другу известные, там хулиганство какое-то в схему не укладывается, в семейном кафе и стены добру помогают…

Количество говорящих о том, что болит, не может не перейти в качество — то есть в открытую борьбу против тех очевидных глупостей, которые нам мешают, словно гири на ногах волочим. А вообще проблема «думного дьяка» — родоначальника нашей бюрократии — область, социологами еще не изученная, от него, от бюрократа, идет постепенность, а она не всегда угодна прогрессу. Я не могу взять в толк, отчего нельзя прогнать пьяницу и лентяя, а его зарплату передать другим членам бригады? Где логика? Дьяк не может позволить, чтобы произнеслось слово «безработный». — «Как это так, а где завоевания революции?» В том они, завоевания-то, что рабочих на каждом предприятии с распростертыми объятиями ждут, все права и блага им предоставлены, а гнать надо тех, кто пьет, а не работает, но при этом рубашку на груди рвет: «Я — гегемон!»

Ю. С. Это тоже «Противостояние», семьдесят девятый год.

Обратимся к Владимиру Далю, посмотрим, как он толкует понятие «закон»: «Предел, поставленный свободе воли или действий; неминучее начало, основание».

Будем помнить, что цитируемые толкования были опубликованы в самодержавной России через девятнадцать лет после отмены крепостного права, то есть права торговать себе подобными, — видимо, поэтому Даль приводит два толкования закона, мне по душе «неминучее начало», хотя и первое имеет право на существование, если верно определить «предел». Тот же Даль, толкуя «доход», приводит пословицу: «Не доходом наживают, а расходом». Давайте же вдумаемся в глубинный смысл народной русской мудрости! И соотнесем народную мудрость с Лениным, который писал в коллегию Народного комиссариата Рабоче-крестьянской инспекции: «У вас 8000 штат, вместо 9000. Нельзя ли бы сократить до 2000 с жалованьем в 6000 (т. е. увеличить втрое) и поднять квалификацию?»

Ленин не боялся расхода, предполагая поднять жалованье в три раза, — такого рода предел прекрасен, смел, атакующ, действен. А ведь у нас, когда начинают выводить ежеквартальные премии, норовят сделать все возможное, чтобы «предел» был минимальным, копеечным — «не дам, не пущу, не позволю!»

В Москву приехало около миллиона «лимитчиков», в основном строительных рабочих; каждому надо дать жилье, обеспечить транспортом, медициной, питанием — миллиардные траты! А плати коренным строителям-москвичам (киевлянам, ташкентцам…) три зарплаты — гигантская экономия государству, решение жилищной проблемы, поддержка истинных мастеровых… Нельзя — «много заработают»!