Столкновение - Александр Проханов

Мелочь? Ни в коем случае! Для того чтобы создать научно выверенную, достоверную концепцию, необходимо располагать всей совокупностью событий. В истории лишнего не бывает.

Концепция потребна не только ученому. Она каждому гражданину необходима. Ибо только на ее основе и формируется представление о собственной истории. То есть — позиция.

Теперь — дальше. До сих пор ко многим материалам, находящимся в «спецхранах», затруднен доступ исследователям. Следовательно, искажается все та же совокупность фактов. Извращается история. Как воздух необходим закон о гласности, который бы имел в своем составе норму, касающуюся общего порядка раскрытия всех архивных материалов.

А. Ч. Опросы общественного мнения показывают, что, например, в ФРГ, США, Франции многие не знают, что такое Сталинград и где он находится, причем французские журналисты задавали этот вопрос прохожим на одноименной площади в Париже; значительная часть молодых людей затруднялась ответить, кто такой Гитлер, им ничего не говорило и слово «Нюрнберг». И в то же самое время происходит расцвет политического романа. Как это объяснить?

Ю. С. Так и объясняй. Молодое поколение на Западе в самом деле мало знает и о Сталинградской битве, и о втором фронте, и о Гитлере. Именно поэтому и возникла политическая необходимость политического романа.

Он появился, как мне кажется, двуизмеримо: на Западе — как реакция на незнание истории, как реакция на возможное возрождение национал-социализма в новых формах. Это и партия Итальянское социальное движение, которая печатает и распространяет портреты Бенито Муссолини и говорит о нем как о «великом вожде нации», это и прогитлеровская «группа Гофмана» в ФРГ, которая радеет о «прошлом», это и прочие фашиствующие молодчики, многих из которых я знаю, встречался с ними неоднократно, бывал на их сборищах — правда, не как русский журналист, а как канадский.

А. Ч. А у нас?

Ю. С. Революция, восстановление, тридцать седьмой, Великая Отечественная война — вечная гордость и боль советского человека. Именно эта гордость и боль породили политический роман в его нынешнем виде, породили как жанр, как протест против замалчивания и фальсификации истории, как ответственность за моделирование возможного будущего…

…Человек и политика. Как они соотносятся, эти два понятия? В наше время, для которого характерна зависимость жизни каждого человека от «красной кнопки» на пульте управления ядерными ракетами, стоять в стороне от политической схватки — преступление или малая компетентность. И то, и другое — не похвально. Иные мои коллеги говорят: «Это чистая политика, это не для нас. Займемся лучше проблемой человека». А человек — это что, не политика? Не субъект и объект ее? Если мы собираемся формировать молодого человека, побуждать его к активной жизненной позиции, предлагать ему жить не в плену каких-то аморфных представлений, а быть граж-да-ни-ном, без чего невозможны ни демократизация общества, ни кардинальные перемены в экономике, — то это задача большой политики.

А. Ч. Самое удивительное, что нежелание задумываться о политических проблемах обнаруживается порой не только у молодых французов, не знающих имени Гитлера; мне встречались наши отечественные молодые люди, заявлявшие: мы устали от разговоров о прошедшей войне, она окончилась больше сорока лет назад, почему вы, старшие, все время об этом с нами говорите, дайте нам что-нибудь иное…

Ю. С. Вот-вот. Об этом я и говорил. Беспамятный человек — это не просто неинтеллигентный человек, это человек неблагодарный, это — Манкурт, чудовище, убивающее свою мать. Страшно и беспамятство, но не менее страшно и признание Манкурта… Но что же такое общечеловеческие истины, разговора о которых требуют от нас иные люди? Я это тоже не очень-то понимаю. Страх? Счастье? Творчество? Любовь? В Гамбурге есть «Дом любви». Я пошел туда, поскольку в одном из романов хотелось написать сцену, действие которой происходит как раз в таком месте. Я мог бы, конечно, выдумать ее — попробуй проверь, но стоит ли «кормить» читателя дешевыми байками? Вот я и отправился туда. В холле ходят девочки в купальничках — выбор богатый. Двадцать минут «любви» стоят пятьдесят марок. Спрашиваю одну из девочек: «А что если мы с тобой поговорим — не двадцать минут, а сорок?» Она отвечает: «Двойная такса, я же плачу за комнату по часам». — «Ладно, уплачу… Ты кто? Откуда?» Мы с ней просидели полтора часа — а для нее это страшно, потому что с каждого клиента она обязана платить своему дому до восьмидесяти процентов заработанного… Она студентка философского факультета, есть жених, это — «настоящая» любовь, но для ее реализации, то есть для создания семьи, надо иметь квартиру — аренда маленькой двухкомнатной квартиры ежемесячно стоит шестьсот марок. То есть сто тридцать — сто пятьдесят рублей. Зимой нужно платить еще триста марок за электричество, за отопление, за воду, не говоря о телефоне. Жених знает, где она работает. Она заключает контракт на два-три месяца. Вот такая история. Это общечеловеческая проблема или нет?

Часто мы бываем излишне абстрактными пропагандистами. Нам должно быть стыдно за общие слова о конкретных вещах. Надобно рассказывать нагую правду, рассказывать бесстрашно. А мы довольствуемся уровнем расхожих, трафаретных обличений: у них все плохо, а у нас все хорошо. Нечестно это…

А. Ч. Не оттого ли перестаем мыслить серьезными политическими категориями?

Ю. С. Такого рода умение не появляется на пустом месте. Нужна информация к размышлению. Я уже говорил, мне в смысле информированности повезло: жизнь сталкивала с пиковыми проявлениями интереснейших политических событий XX века. Оттого, кстати, я и стараюсь сегодня рассказывать всем то, что сам узнал. Уметь политически мыслить означает, по-моему, ощущать свою ответственность. Сколько раз уже говорил: в молодежных изданиях необходим раздел или рубрика, которая могла бы называться, например, «Мужество и геройство». Это программа-минимум, так сказать. Еще лучше иметь такой журнал или даже издательство — «Миг». Должна быть трибуна, с которой можно было бы постоянно рассказывать молодежи о сильных людях и настоящих поступках. Мы горазды на определения — деревенская литература, литература о рабочем классе, городской роман, «сердитые сорокалетние»… Мне эти термины ничего не говорят. Какая мне разница, городской это роман или деревенский, если речь идет о настоящей литературе? Зато я вижу четко — молодежь ищет образцы для подражания. Так давайте ей эти образцы показывать. Материала у нас достаточно.

Вся наша революция — неисчерпаемый кладезь тем, примеров, идей, образов. А все ли мы сделали, чтобы донести это богатство до молодежи, да и не только до нее? Неужели написали все книги, сняли все фильмы? Смотрите: дело с арестом Камо и его содержанием в берлинской психиатрической лечебнице у нас показано в односерийном фильме. Но это же несерьезно. Нужен подробный большой фильм или многоплановый роман-хроника. Переписка о Камо между Берлином, Петроградом, Парижем является узлом политических и человеческих страстей! Кстати, история его гибели в Тбилиси — тоже тема для политического романа, слишком много неясного, намеренно сокрытого…

А книги о гражданской войне, которые показывали бы, как это было на самом деле, показывали бы историю живой, во всем переплетении сил, исторических личностей, тенденций, программ, любви, ненависти, героизма, подлости… До сих пор нет романа о Розе Люксембург. До последнего времени ее портретами размахивают западные леваки, они считают ее «своей». Почему и как это произошло? Мы должны исследовать ситуацию. Мы должны рассказать о подлинной Розе Люксембург, мы не можем «отдать» ее анархистам, террористам и иным ультралевым группировкам, как не можем, не должны «отдавать» и Че Гевару!

Я называю сейчас те имена, что первыми приходят в голову. Но людей таких много, а сама эта тематика, убежден, — огромное поле деятельности для политического романа. Я категорически против того, чтобы считать политическим только такое произведение прозы или поэзии, действие которого происходит там, «за бугром». Произведения по международной тематике, представленные, кстати, в этом сборнике Политиздата, — только часть мощного пласта литературы, называемой политической.

Не могу не согласиться с Ю. Семеновым. Разве его «Противостояние», в котором прослеживается судьба притаившегося, казалось бы, сросшегося с нашей действительностью изменника-власовца — единожды предавший предаст и в другой раз, — не политический роман?! Когда два года назад во Франции вышел первый роман «милицейского цикла» — «Петровка, 38», то более чем сто газет и журналов напечатали рецензии, единодушно (!) отмечавшие именно политическую направленность книги, остроту поднятых в детективе социальных проблем. В 1987 году в США, Канаде и Англии издательство «Джон Колдер лимитед» опубликовало роман «ТАСС уполномочен заявить». Книга стала бестселлером, о ней писали и в «Нью-Йорк таймс», и в «Тайм», практически во всех крупных газетах как о литературном событии.