Возвращение Матарезе - Роберт Ладлэм

– Будем держать рот на замке, Карло – Чарли, – очаровательно улыбнулась Монтроз, и Прайс бросил на свою возлюбленную неодобрительный взгляд.

Взяв Лесли под руку, Паравачини повел их к толпе, собравшейся вокруг столика с напитками, и сделал заказ. В этот момент к ним приблизился относительно высокий, стройный мужчина, с седеющими волосами, в свободных коричневых брюках и черной рубашке с коротким рукавом, которую венчал белый воротничок священнослужителя. Увидев священника, Карло обернулся к нему и представил новых гостей.

– Мой дядя, его высокопреосвященство кардинал Рудольфо Паравачини, но здесь, на берегах Комо, мы называем его папашей Руди. Я прав, ваше высокопреосвященство?

– Я здесь вырос, почему бы и нет? – ответил высокопоставленный служитель Католической церкви. – Как и все здешние мальчишки, я бегал по полям, гоняя коз и кроликов. Сам я не искал этой доли: я был избран. Великодушие моего племянника дарит мне мгновения роскоши, которых меня лишил мой сан.

– Рад с вами познакомиться, – сказал Камерон, пожимая кардиналу руку.

– Мне очень приятно, – добавила Лесли, следуя его примеру.

– Хвала господу за то, что на свете есть американские протестанты, – улыбнулся священник. – Моя итальянская, французская и испанская паства целует мне перстень, убежденная в том, что я могу гарантировать ей место на небесах, в то время как я не могу гарантировать его даже себе… Добро пожаловать на берега Лако-Лариус.

– Кардинал, я слышал, вы черто… очень хорошо играете в крокет, – сказал Прайс.

– Да, я играю в крокет чертовски хорошо. Хотите сразиться?

– Я бы предпочел играть на вашей стороне. Вот сестра играет лучше меня.

– Вот и договорились. Карло, – распорядился кардинал, – моим партнером будет синьор Брукс.

– Как вам угодно, – сказал дон Карло Паравачини, как-то странно взглянув на священника.

Началась игра. Восторженные крики, сопровождавшие каждое успешное прохождение ворот, чередовались со стонами отчаяния тех, кто промахнулся. В течение всей игры по полю сновали слуги, разносившие чай со льдом и лимонад. Спиртное отсутствовало. После трех часов победителям были вручены клюшки из чистого серебра, на которых тотчас же были выгравированы монограммы, и все направились в установленный на борту яхты шатер.

– Я очень сожалею, – обратился к своему партнеру кардиналу Паравачини Прайс. – Из-за меня мы проиграли.

– Хотя господь требует от нас прощать, должен признаться, сейчас мне это дается с огромным трудом, Джон Брукс, – улыбнулся священник. – Игрок в крокет из вас никудышный. Однако ваша сестра мисс Джоан в паре с моим племянником Карло обыграли всех вчистую! Замечательная пара, вы не находите? Красивые, под стать друг другу, умные. Это может пойти и дальше…

– Но моя сестра не католичка…

– Ну, всегда можно обратить ее в истинную веру, – прервал его князь церкви. – Мы аннулировали первый брак Карло, а вторая его жена скончалась не так давно.

– Даже не знаю, что сказать, – пробормотал совершенно сбитый с толку Камерон Прайс, глядя на то, как подполковник Монтроз, смеясь, удаляется с поля под руку с Карло Паравачини.

В течение следующего получаса Камерон, от которого ни на шаг не отходил кардинал, познакомился с десятками других гостей, стекавшихся к ним со всех сторон подобно любопытным зевакам, пришедшим поглазеть на двух знаменитостей. В каком-то смысле это действительно было так: священник пользовался большим влиянием в Ватикане, а огромного состояния симпатичного американца уже было достаточно для того, чтобы мгновенно добиться статуса знаменитости. Наконец кардинал Паравачини, притворившись, что устал от светской суеты, предложил сесть за отдельный столик на капитанском мостике, который было отовсюду видно, но приблизиться к которому стоило больших трудов. Прайс обвел взглядом толпу, высматривая Лесли.

Но ее нигде не было. Она исчезла.

Глава 25

– Прошу прощения, кардинал, но моя сестра куда-то пропала. Я нигде не могу ее найти.

– Можно не сомневаться, мой племянник показывает ей поместье, – ответил священник. – Оно действительно очень красивое, а коллекция произведений искусства считается одной из лучших в Италии.

– Коллекция? И где же она находится?

– Разумеется, в особняке. – Несомненно, от кардинала Паравачини не укрылась внезапная тревога, сверкнувшая в глазах Прайса при упоминании особняка. – О, уверяю вас, мистер Брукс, причин для беспокойства нет. Карло – человек в высшей степени порядочный, он ни за что не злоупотребит своим положением хозяина. Впрочем, надо признать, ему это и не нужно, дамы сами выстраиваются в очередь, чтобы удостоиться знаков его внимания.

– Вы ничего не понимаете, – прервал его Камерон. – Мы с сестрой договорились, выходя куда-нибудь вместе, особенно туда, где многолюдно, предупреждать друг друга о том, если кому-нибудь понадобится отлучиться, по какой бы то ни было причине.

– Мистер Брукс, определенно, это какая-то тюрьма, – заметил кардинал.

– Ни в коем случае, это просто здравый смысл, – ответил Прайс, лихорадочно размышляя и стараясь изо всех сил не показывать это. – Когда мы с сестрой находимся отдельно друг от друга, а так бывает бо́льшую часть времени, каждого из нас сопровождает вооруженный телохранитель.

– А сейчас, сэр, ваши слова звучат просто оскорбительно.

– Ваше высокопреосвященство, вы бы так не думали, если бы знали, сколько угроз похищения с целью выкупа нам приходится получать. Только в прошлом году агентство, которое обеспечивает нашу безопасность в Америке, предотвратило четыре покушения на меня и пять – на мою сестру.

– Я понятия не имел…

– О таких вещах не трубят во всеуслышание, – мрачно усмехнулся Камерон. – Тем самым можно подбросить эту мысль в головы других извращенцев.

– Естественно, подобные преступления совершаются и у нас в Европе, однако эта мысль, как вы выразились, по-прежнему шокирует такого пожилого священника, как я.

– Так что, как видите, – продолжал Камерон, – ваш племянник Карло беспокоит меня меньше всего. Напротив, я вздохну с облегчением, узнав, что Джоан находится с ним. Поэтому прошу меня извинить, но я попробую их разыскать. Значит, галерея искусств в особняке?

– Да, она находится в западном крыле на первом этаже. Насколько я понимаю, у вас самих также восхитительное фамильное собрание произведений искусства, в том числе бесценные гобелены.

«Вот оно!» – подумал Прайс, поднимаясь с места. Во всем том ворохе слухов, распущенных про богатых американцев Бруксов, не было никаких намеков на собрание произведений искусства и гобелены. Джон и Джоан Бруксы были представлены дилетантами, потакающими собственным слабостям, завсегдатаями светского общества, любящими все то, что находится в центре внимания, особенно шоу-бизнес, но никак не серьезными собирателями картин и гобеленов… Значит, телефонный разговор Камерона с Джеффри Уэйтерсом был подслушан, и этот обаятельный князь церкви, как это ни прискорбно, также является участником заговора Матарезе.

– Значит, западное крыло, первый этаж, – сказал Прайс, глядя на кардинала. – Благодарю вас. Мы еще увидимся.

Ступив на вымощенную кирпичом дорожку, ведущую к особняку, Камерон мысленно обрадовался, что ложное беспокойство по поводу «сестры» дало ему благовидный повод проникнуть в обитель Паравачини. Однако, если не брать в расчет укола подростковой ревности, он нисколько не волновался за Лесли. Подполковник Монтроз прекрасно могла постоять за себя, например, обрушив колено в промежность. К тому же скорее всего тщеславный дон Карло просто захотел поразить молодую женщину небывалой красотой поместья Паравачини с его обилием фонтанов, древними и современными скульптурами и цветущими садами. Камерон понятия не имел, что его ждет в этом здании, похожем на замок, но одна из аксиом его ремесла утверждала, что проникновение в любое здание надо считать успехом.

Он ошибался по всем статьям, по всем статьям!

Войдя в массивные двери особняка, Камерон оказался в отделанном мрамором фойе. Тишина пустынного помещения после приглушенных звуков отдаленного смеха произвела гнетущее впечатление. Дверь автоматически закрылась у него за спиной, полностью отрезав весь шум улицы. Камерон небрежной походкой направился к главному залу с высоким потолком, откуда в западное и восточное крылья вел коридор, также отделанный мрамором. Он повернул направо, в западное крыло, мимоходом разглядывая великолепные живописные полотна на стенах, многие из которых были ему знакомы по книгам и альбомам, посвященным мастерам старой школы.

Внезапно сзади зазвучали шаги, отразившиеся от стен. Остановившись, Камерон обернулся. У него за спиной неподвижно застыл широкоплечий мужчина в неброском темном костюме, с едва уловимой усмешкой на устах.