Классическая русская литература в свете Христовой правды - Вера Еремина

Розанов был лирическим поэтом в прозе и по сравнению с тургеневскими стихотворениями в прозе (дешевая риторика), это, конечно, - более взрослое произведение. (Эту форму впоследствии хорошо усвоит и воспримет архиепископ Иоанн Шаховской).

Какие же его мучительные темы?

1. Тема развода. Розанов испытал ее на собственной шкуре. Уже в первом томе “Опавших листьев” он внутренне примеряется и к церковным обыкновениям и к этим препятствиям, которые мы рассматривали у Льва Толстого в пьесе “Живой труп”, которые чинит синодальная практика.

Любопытна его аргументация. Розанов понимает цель христианской жизни, то есть стяжание Святого Духа, но он только это называет своим самодельным термином - “святостью в себе” и “духом пророчества и первосвященства”.

Розанов рассуждает так, что “без этого “духа святости в себе” - иное дело апостол Павел; вот “он бы поступил как Павел, по правде – осудив ту и оправдав эту”.

А им, нынешним, то есть Владимиру Богоявленскому, Антонию Вадковскому, Сергию Страгородскому, Константину Победоносцеву без этого “духа святости в себе” - как им пошевелиться?

Как они должны рассуждать? Например, вот “меня ещё не подкупят, а моего преемника? А если подкупят? И будет жизнь повиноваться не закону, а подкупу, не формализму, а сулящему; и развалится жизнь”.

Розанов рассуждает так, что природа всех этих разнообразнейших явлений может быть очень разная. И всякий раз всё-таки необходимо вопрошание, необходимо всё-таки взыскание воли Божьей (здесь и теперь) в каждом конкретном случае. Если этого нет, если правило одно на всех, то пусть лучше оно будет строгим.

Заканчивает он словами: “Аминь и мир”.

(…Сам Розанов поступил так. Поскольку он венчался за закрытыми дверьми, то изложил своё дело во всех подробностях Антонию Вадковскому письменно).

Розанов всегда настаивает на необходимой конкретике, но мучительная тема для него не только развод. Мучительные темы – весь комплекс, в частности, девство вступающих в брак, обоюдное. Общепринятая мораль требует-то девство для одной стороны, только женской.

2. Проблема проституции - и проституции не ради куска хлеба, а проституции по убеждению – это тоже тема Розанова. И все эти темы звучали на философско-религиозных собраниях. Здесь действительно нужен был пастырский дух Сергия, чтобы “своего не искать, а чужое беречь”.

С подачи философско-религиозных собраний кое-какие меры и с правительственной стороны были приняты. Во всяком случае, для незаконнорождённого ребёнка был принят закон, что, он наследует фамилию матери, если она того пожелает, ее состояние, если она не захочет кому-то другому его передать, то он является законным прямым наследником. Закон “О матерях-одиночках” будет принят в 1904 году, проработанный и с подачи философско-религиозных собраниях.

Мучительная тема Розанова – это все виды полигамии или полиандрии, то есть многократная измена мужа и жены. А также вопрос о том, что сейчас повыветрелось, а в начале XX-го века было обычным явлением в крестьянской массе, то есть попытка мужской стороны торговать своей женой.

С подачи философско-религиозных собраний и литературной деятельности Розанова эти темы были вынесены на Всероссийский поместный Собор 1917-1918 годов. В частности, определение Собора о попытке такой торговли говорит, что в этом случае требуется немедленный развод. А также то, что если одна из сторон уже заключила новый супружеский союз, то первый церковный брак расторгается незамедлительно и новый брак венчается.

3. Розанов рассматривает не только “комплекс Электры”[157], так как это рассматривает и социальная психология, а проблему девического ожидания. Он прямо спрашивает – сколько можно сидеть у окна: до 30 лет, до 35 лет или до того, когда “обычные женские” прекратятся.

Здесь Розанов и рассматривает известную историю дочерей Лота[158]. “Нет никого, кто вошел бы к нам по закону всей земли, так поступим так – напоим отца нашего вином и спим с ним”. Как рассуждает Розанов, что “это сказала старшая и благоразумнейшая из сестёр, а младшей оставалось только послушаться”.

Это ветхозаветное место комментируется святыми отцами, комментарий принят в церковном Предании, но совсем с другой стороны. То есть, что уединение и пустынножительство далеко не всем полезно: Лот в Содоме был праведником, а в пустыне оказался немыслимым кровосмесителем, то есть самым отчаянным грешником и он каялся в этом грехе (Аврааму).

В этом эпизоде Розанов обращает внимание на другое, что обе девушки с одного раза забеременели, то есть Бог благословил, обе девушки оказались родоначальницами целого народа: от Моава, сына старшей сестры, пошли моавитяне; от другой сестры пошли амонитяне, что, как справедливо замечает Розанов, “далеко не с каждой беременной девушкой случается”.

И отсюда он делает вывод, что вот такое, так сказать, отстаивающее себя, воинственное размножение, Богу приятно, но Господь не хотел, чтобы это повторялось. С другой стороны, это отстаивающее себя самоутверждающее, воинственное размножение – оно не вопреки воле Божией. Тут у Розанова, конечно, главный огрех в том, что здесь всё-таки речь идёт о Ветхом Завете, когда Спаситель ещё только должен был придти и человечество ещё не знало личного спасения, а только через потомство.

Постепенно у Розанова начинается крен к Ветхому Завету и в Ветхом Завете (тут прав протоиерей Георгий Флоровский) он выбирает то, что ему ближе и то, что ему подходит по его тематике.

Хотя нельзя, конечно, отрицать того, что вся мораль Ветхого Завета двойственна и по своей конкретике и по своим нравственным основаниям.

4. Но всё-таки этот библейский сюжет для Розанова – это не более, чем иллюстрация, а он всё-таки мучительно ищет ответа: может быть, ребёнок, уже зачатый без законного брака (кому нужна 35-летняя), чтобы по крайней мере как-то считался законным. Или у него есть ещё наработки в смысле такого сватовства, которое возводится в степень общественного и, отчасти, государственного принципа. То есть, каким-то образом государство, но особенно общество, с помощью каких-то механизмов, каких-то “приводных ремней”, должно такое замужество как-то обеспечить.

Розанов останавливается в этом вопросе, так как ещё во времена “Анны Карениной” (70-е годы XIX-го века) русский обычай сватовства считался чем-то безобразным, над чем смеялись все. Розанов из примеров находит только либо то, что практикуется для белого духовенства, то есть быстрое сватовство и быстрая женитьба перед рукоположением,[159] либо внимание матерей.

Тут Розанов рассказывает как бы вставную новеллу, что в семье трое детей: старшая сестра, сын-гимназист и младшая сестра – почти подросток. Гимназический дом посещают три приятеля (гимназиста), один влюбился в старшую сестру и тогда, как закон психологической компенсации, в него влюбилась младшая (такие сюжеты встречаются и у Мопассана). Мать понаблюдала, понаблюдала, призвала к себе гимназиста для приватного разговора и спросила его:

– Вам нравится моя старшая дочь?

- Да.

- Если и нравиться, то не неотвязно. Знаете что, женитесь-ка Вы на младшей, она Вам и по возрасту больше подходит.

Тот согласился, потому что, как и многие мальчишки (почти), он влюбился ещё и в атмосферу их дома, в этот чай, в эти разговоры и так далее.

А так как гимназистам жениться нельзя, то мать сама поехала к гимназическому начальству, договорилась – гимназисту разрешили заключить тайный брак с тем, чтобы продолжать учебу.

Через три года в молодой семье было уже два ребёнка и, как выражалась мать семейства – любительница демографии, что и “дочь моя ещё чистая, с неиспорченным воображением, и отец свеженький, не истасканный и вы посмотрите, какие дети”.

Старшая дочь через два года тоже вышла замуж, но она была высокая, крупная и, как замечает Розанов, у таких сила пола уходит на рост, а у маленьких и худеньких – сила пола уходит в “стрелу пола”.

Такие сюжеты и есть “сюжеты Розанова”. Розанова надо чувствовать “около души”, потому что иначе его можно и не понять.

5. Из области мучительных тем для Розанова (а мучительные темы у него как бы продолжаются и продолжаются) была тема, что когда супруги друг другу смертельно надоедят, то иногда супружеская измена приводит к тому, что вспыхивают остатки прежних чувств и они кое-как дотягивают свою супружескую жизнь в “сносном счастье”. (Кстати, классический пример – история Герцена 1850-1852 годов – В.Е.).

6. Разные возрасты. Тема “разницы в летах” - она тоже нужна Розанову. И любопытная тема, где Розанов переходит из области психологии в социальную психологию, - это тема так называемых урнингов. Это, по всей вероятности, - неологизм (от английского - добывать). Урнинг – это женщина с мужской психикой. И наоборот, мужчина с так называемой женской логикой, то есть с многими психическими и психофизическими женскими чертами, - мужчина-урминг.