Рыцарь из рода драконов - Анатолий Бочаров

   И в этот миг, стоя напротив Гайвена Ретвальда и думая о той, кого любил больше жизни, Артур Айтверн едва не закричал в полный голос от пронзившего его насквозь желания.

   И в тот же миг он погас, как гаснет выгоревший пожар.

   - Да, - сказал Артур, - я могу... могу взять ее... это будет так... так... просто. Ты прав... мне ничего не стоит... да. - Он запнулся и, пересилив себя, продолжил. - Я же одного этого и хочу. Давно уже... Старался не думать об этом, гнать мысли прочь, рвать их на клочки... Гайвен, друг мой, сюзерен мой бедовый, ты знаешь, как это - не думать? Очень просто... поначалу. Поначалу все просто, покуда коготок не увяз. Я бросался на каждую женщину, которую увижу... чтобы забыть о единственной нужной. Я говорил об Айне - и не думал о ней. Смотрел на нее - и не думал о ней. Делал вид, что все в порядке... лгал себе. Вот правда ночью... видел ее во сне... как я люблю эти сны! Но когда я просыпался... Весь в поту, на мокрой постели... Я убеждал себя, что не видел этих снов. Не было никаких снов. Говорил и верил в то, что говорю. Верил. Верил... Лгал. И вот теперь... в этом самый миг... я изолгался. И я могу... если решусь... прекратить лгать. Но должен ли я?

   Артур встал с дивана, прошелся по комнате. Постоял у окна, поглядел в бездонную ночь, провел пальцами по стеклу. Сел на скамью, рядом с принцем, и поворошил кочергой поленья. Начавший угасать огонь вспыхнул с новой силой - вспыхнул в камине, но не в душе Артура. Сам Айтверн чувствовал сейчас лишь усталость и бесконечную тоску. Все это время Гайвен не говорил ни слова.

   - Но я этого не сделаю, - сказал Артур. - Слышишь? Не сделаю...

   - Почему? - Ретвальд смотрел на него спокойно и прямо.

   - Я не знаю, - ответил Артур, и он не знал, кому на самом деле отвечает - законному повелителю Иберлена или же самому себе. - Будь я проклят, Гайвен, но я не знаю... Не понимаю, почему. Отчего. Почему я этого не сделаю. Не знаю, что меня останавливает. И я хотел бы узнать, правда... но не могу. Почему я не должен делать того, чего хочу я и чего хочет Айна... я не знаю, просто чувствую, что это было бы неправильно. Неправильно... Это не то, что должно быть, веришь? Я люблю ее, Гайвен, люблю, как любят небо, или как любят воду, или... как любят себя. Но я не имею права. Кто ведает, в чем тут причина... Я не понимаю и не знаю, просто чувствую. Будь мы вместе... это было бы преступлением. Не против закона, не против общества, не против правил... против нас самих. Ты ведь помнишь, что сказано в Книге - Бог ничего не делает зря. Он не дурак и не слепец, не то что мы. Если Айна дана мне как сестра... может, это не просто так, в этом есть какой-то смысл, что-то, что превыше случайности? Я люблю Айну... но чтобы любить человека, не обязательно с ним спать. Правда? Ведь правда? И если я возьму ее... не умрет ли что-то из того, что не должно умирать? Наша любовь... не оскверню ли я ее, не уничтожу ли? Может, я должен любить Айну, как сестру? Проклятье, милорд, трижды проклятье всему нашему миру! Почему мы решили... какой демон нас надоумил... кто заставил поверить... что любовь - это просто соединение плоти, и ничего больше? Кто похитил у нас разум? Неужели любовь - это просто два тела... и ничего больше, совсем ничего? Должно же быть нечто помимо этого... превыше этого. Неужели я не могу любить ее иначе... как сестру, как человека, как друга... иначе, просто любить, не впадая во грех... Просто дарить ей радость - словами, делами, не заменяя любовь - постелью?

   Артур замолчал, и тогда подал голос Гайвен. Наверно, подумал Айтверн, он заговорил просто потому, что был слишком хорошо воспитан, и не мог промолчать, не мог не попытаться ободрить... и Артур был благодарен ему за такую попытку.

   - Послушай, не мне тебя судить, - признался Ретвальд, - куда мне судить, я ведь и сам блуждаю в потемках. Полагаю, тебе мой суд и не нужен... ты и сам себе судья, и куда более строгий, чем кто другой. Не берусь оценивать... прошу учесть тебя только одно. Твое решение... как будет лучше для самой Айны, с тобой или без тебя?

   Артур долго смотрел в одну точку.

   - И этого я тоже не знаю, - признался он. - Все, что мне осталось, это верить... В свою правоту. - Он наклонился вперед и крепко сжал Гайвену плечо. - Присмотри за ней, хорошо?

   Глаза принца неожиданно сузились:

   - Присмотреть? Это как вы себе представляете, герцог? В каком виде? Сначала вы грозитесь меня убить, а теперь просите присмотреть?

   - Дурак! Я не о том говорю, - взбесился Артур, подметив, что смысл фразы "присмотри за ней" Гайвену отлично знаком. Не иначе, в любовных романах вычитал. - Когда я говорю "присмотри" - я имею в виду просто присмотреть, и ничего большего! Хотя, - Айтверн сник, - если она будет не прочь и в итоге тебя полюбит... Я с удовольствием благословлю ваш брак, - и, видя непонимающее лицо Гайвена, снова разозлился. - Ну чего я такого сказал, объясни мне, олух царя небесного! Да, я буду рад, если Айна тебя полюбит. Или не тебя, а кого-нибудь еще, неважно. Клином выбивают клином, сия народная мудрость никогда не устареет. Я очень хочу, чтоб ты стал тем клином, который выбьет из ее головы любовь ко мне. Сделаешь? Заберешь ее себе? Приручишь? - Айтверн пристально, жадно, едва ли не с мольбой вгляделся принцу в глаза. - Сделаешь? Ну же! Отвечай!

   Лицо Гайвена Ретвальда вдруг стало непроницаемым, каким-то совершенно чужим и непонятным.

   - Герцог Айтверн, - проговорил он с несвойственной ему обычно злостью, - да вы меня с кем-то попутали, не иначе... Я тебе не наездник... а твоя сестра - не лошадь. Если я ей придусь по сердцу - я буду счастлив... но я не стану, слышишь ты, никогда не стану ее приручать! Она и сама может решить, с кем ей быть! - И он сбросил руку Артура со своего плеча.

   Айтверн хотел огрызнуться, но внезапно сник:

   - Ты прав... Пусть будь, что будет. Я не могу принуждать ни одного из вас... ни к чему.

   Гайвен не ответил, и тогда Артур стал слушать затопившую комнату тишину - впрочем, эту тишину нарушал не то смеющийся, не то плачущий треск сгорающих поленьев, и шепот обдувающего башню ветра, проскальзывающего сквозь щели в стене, и слабый шорох из угла, не иначе, там скреблась мышь, достаточно смелая, чтоб не обратиться в бегство при виде сидящих в комнате людей, и - совсем тихое, еле слышное дыхание принца. А потом пришел новый звук, совершенно расколовший и без того робкое молчание. Грянул дождь, не иначе принесенный собравшимися за ночь тучами. Тяжелые водяные капли замолотили по стеклу, и били они с такой силой, что впору было удивиться, почему стекло не разлетелось на осколки. Дождь гремел, с размаху ударяя по стенам, закрыв и без того погруженный в темноту мир шелестящей завесой, бормотал, кричал и пел. Казалось, дождь пришел смыть всякую грязь и боль, подарить отдохновение и покой, защитить, обогреть... Дождь был - как голос матери, умершей так давно, что Артур почти и не помнил ее лица. Он не просил о помощи, но помощь пришла, и Айтверну чудилось, что хлещущие за окном тугие водяные струи очищают его душу, смывая с нее все ранее сделанные грехи. И тогда как-то просторней, чище и светлее сделалось в небольшой комнате, где сидели на скамье перед камином два совсем еще молодых человека, которым пришлось стать больше и сильнее, чем они были.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});