Все или ничего - Татьяна Дубровина

— Ив Сен Лоран, пошей мне сарафан! — тихонько прыснул Петька.

Но Зинаида даже не удостоила его взглядом. Стоит ли тратить нервы на чужого вздорного мальчишку?

Однако сразу же отметила стоявшие посреди холла чемоданы.

— В свадебное путешествие уезжаете? — великосветским тоном поинтересовалась она. — А мы вот тоже собрались, как зарегистрируемся… Вы куда? На Канары? Или в Египет?

— В Сибирь, — не слишком-то любезно ответила Ирина.

Бровки Зинаиды Леонидовны изумленно поползли вверх. И она неожиданно взглянула на Ирину с чувством превосходства и какой-то бабьей жалостью: что ж, этот сухарь, этот тиран не нашел лучшего места для молодой жены? В декабристку ее превратить хочет?

Зинаида всплеснула руками:

— Ой, а мы-то как раз за зимними вещами пришли… У меня здесь шуба осталась волчья… Так, может, вам пригодится? Вы берите, берите, не стесняйтесь…

У нее как-то враз вылетело из головы, что финансовые возможности Владимира гораздо превышают ее будущий семейный бюджет. Она искренне жалела теперь ту, что так неосторожно попалась в сети этой синей бороды… Ох, намучается она с ним, бедняжка… Зинаида-то знает…

И не удержалась, похвасталась: знай мол, наших!

— А мы с Ванюсиком на Сейшельские острова отправимся! В самый бархатный сезон!

Петька дернул Ирину за руку, они влетели в комнату, подальше от вездесущих глаз Зинаиды, и там дали волю смеху.

— Зинка… ой! Не могу! Зинка в набедренной повязке…

— Тумба-юмба… — вторила ему Ирина.

— Чунга-Чанга! Синий небосвод… — тоненько пищал Петька, выкручивая бедрами уморительный зажигательный танец туземного племени людоедов, готовящихся зажарить на ужин аппетитную белую женщину…

Их веселье оборвал зычный голос Зинаиды Леонидовны:

— Ванюсик! Ты что встал столбом?! Собирай вещи!

И важный, представительный Иван Алексеевич, правая, незаменимая рука шефа крупнейшего международного фонда, вдруг как-то съежился, забормотал суетливо:

— Сейчас… Сию минутку, лапусик… Я мигом…

И он колобком покатился по комнатам, безошибочно отбирая оставленные своей благоверной вещички.

— В кладовке на полке достань большие сумки, — по-хозяйски распорядилась Зинаида.

— Сей момент!

Колобок вкатился в кладовку и выволок несколько нелепых полосатых саквояжей, в которых «челноки» возят свой товар.

Через несколько минут шесть полосатых саквояжей, распухших от обилия багажа, стояли рядом с двумя чемоданами Львовых.

— А шубу? — замер перед своей царицей и повелительницей Иван Алексеевич. — Ирине Владиславовне?

— Нет! Не надо! — вспыхнула Ирина.

Зинаида поджала губки.

— Ну раз так… Давай сюда.

И она величественно набросила не поместившуюся в саквояжи шубу прямо поверх сарафана.

— Присядем на дорожку.

Так странно… Эта казавшаяся собственным домом квартира теперь была чужой для Зинаиды.

Дорога оказалась длинной и утомительной. Летели весь день, а прилетели в утро…

— Боишься? — спросил Ирину Владимир и ласково сжал рукой ее ладошку.

— Я? — встрепенулась она. — Нисколько! Все-таки это моя мама…

Она заранее дала телеграмму, и мама со Стивом ждали дорогих гостей с неменьшим душевным трепетом.

Людмила Витальевна сделала накануне модную молодежную стрижку, наделала салатов, привела в благообразное состояние своего Стива.

За десять лет ей так и не удалось вырастить из него крупное поэтическое дарование. Гениальный, высокомерный Стив стал злым, раздражительным. Вместо собственных поэтических сборников он перебивался техническими переводами в научных журналах, но поскольку от неудовлетворенности частенько уходил в запой и задерживал сдачу статьи, то и работу ему предлагали не слишком часто…

На известие об Иринином замужестве он только хмыкнул:

— Поторопилась Ирэн… Что ж так скоропалительно? Или живот уже на нос лезет?

— Да ее ж недавно по телевизору показывали! — заступилась Людмила Витальевна. — Стройненькая. Типун тебе на язык!

А Стив все подзуживал:

— Небось привезет с собой бугая патлатого… В мозгу две извилины, а все остальное природа в мускулы вложила. У них там, у спортсменов, с интеллектуалами туговато…

Людмила Витальевна мужественно приготовилась встречать зятька-бугая, решив, что ради примирения с дочерью можно еще и не то стерпеть.

Но когда на пороге возник светловолосый богатырь, да к тому же почти что ровесник ей, Людмила Витальевна чуть не хлопнулась в обморок.

Это… зять? Или… свекор? А позади еще маячит прыщавый юнец в джинсовом костюме. Может, это он зять? Да что-то больно молод для Ирины…

Элегантный богатырь галантно поцеловал ей руку и представился:

— Владимир Павлович… Но для вас, по-родственному, просто Володя.

— Люси… — пискнула в ответ зардевшаяся Людмила Витальевна и сделала книксен.

Ах, вот это мужчина! Мечта всей жизни!

Но Владимир нахмурился и покачал головой:

— Не положено так фамильярно называть свою тещу. Мне кажется, Людмила Витальевна уважительнее…

Господи! Вот так мужа Ирка оторвала!

Обожаемый Стив разом поблек и померк в ее глазах…

А тут и сам он полез знакомиться с новоявленными родичами. Сунул руку Владимиру:

— Велкам, велкам ту ауэ хаус…

Потом с силой тряхнул Петькину ладонь:

— Ай эм глэд ту си ю, янг мэн…

И, к его величайшему изумлению, что один, что второй ответили ему цветистым длинным приветствием на чистейшем английском языке. К великому своему стыду, Стив даже не понял нескольких слов…

А падчерица милостиво подставила ему щеку для поцелуя. Тут и Людмила Витальевна спохватилась и принялась покрывать дочь бурными поцелуями, оставляя на ее личике яркие пятна губной помады.

Но самые темпераментные восторги вызвали привезенные молодой четой подарки: норковая шуба для сибирских холодов, канадский пуховик для Стива и японский органайзер с усовершенствованной программой перевода с русского на английский и обратно.

Ну, теперь-то Стив будет щелкать свои заказы как семечки!

А Людмила Витальевна немедленно помчалась примерять перед зеркалом новый строгий костюм деловой женщины…

Ничего не скажешь — дорого, элегантно… но… Она сразу стала казаться старше…

А ведь зятек всего-то лет на пять ее младше… Ох, горько…

Но они кричали за столом:

— Горько!

Все как положено на семейном торжестве…

Вот только прыщавый подросток теперь что же, Ирине пасынок? А ей внук? В ее-то годы?! Ох…

— Горько!