Все или ничего - Татьяна Дубровина

Однако Петька, привередничавший над кулинарными изысками Зинаиды Леонидовны, послушно лопал все, что подавала Ирина.

И Владимир, казалось, не замечал ни пересоленного супа, ни пересушенного мяса.

Неправду говорят, что «любовная лодка разбивается о быт». Бытовая неустроенность только крепче закаляет любовь. Конечно, если она настоящая…

Зато Ирина со свойственным Овнам упорством продолжала борьбу. Она путем проб и ошибок дошла до понимания того, что не стоит ставить сразу глобальных задач, а нужно продвигаться к победе шаг за шагом, день за днем, каждый раз одерживая победу над чем-то одним, пусть не слишком значительным.

Сначала это был борщ, который она варила строго по кулинарной книге, засекая время и тщательно отмеряя на портативных весах все продукты. Затем свиные отбивные — ровно три минуты с каждой стороны… И наконец, — вершина — первый самостоятельно испеченный пирог. Пусть это была обычная скороспелая шарлотка, зато как изумлены были ее мужчины!

Воистину нет таких преград, которые не могла бы преодолеть женщина, рожденная под огненным знаком победителей!

А Петька был просто покорен ее умением моментально устранить любую неисправность.

Заевшая перемотка пленки в плейере — плевое дело! Отлетевшее колесико на роликовой доске — ерунда для Ирины! И для замкнувшей проводки не стоит вызывать мастера, стоит Ирине немного поколдовать — и будет свет!

А еще они были связаны с ней общим секретом. Пошептавшись, решили устроить Владимиру сюрприз ко дню рождения.

Пластмассовый уродец — плафон все еще висел под потолком огромного парадного зала, но у Владимира не хватало решимости его снять. Может, боялся показать Ирине, что уязвлен?

Сюрприз готовился в большом секрете. Петька с Ириной объехали на «хонде» все известные магазины, пока не выбрали достойную по качеству, размеру и доступную по деньгам вещь…

На покупку они скинулись сообща: Ирина распродала ненужную спортивную экипировку, а Петька вообще оказался богатеньким Буратино — на его «карманных расходах» нормальный человек мог бы год прожить безбедно.

Они притащили огромную коробку, распаковали ее… и опять Петьке пришлось всю мужскую часть работы перепоручить Ирине. Он лишь подавал инструменты да поддерживал стремянку.

Владимира они встретили при свечах. Сообща накрыли праздничный стол, у Ирины даже жюльен удался на славу…

Петька прилизанный, отутюженный, без сопротивления надел чопорный «взрослый» костюм с жилеткой и бабочкой. А Ирина специально ради такого случая сменила джинсы на элегантное длинное платье.

Самое забавное было в том, что выбирал его Петька. Он важно, по-мужски осматривал робко выглядывающую из примерочной Ирину и то отрицательно покачивал головой, то пожимал плечами… Пока, наконец, она не появилась перед ним в длинном пышном розовом платье с широкой юбкой колоколом.

Две тонкие бретельки на плечах, а вокруг приспущенный воротник-боа… и подхваченные сборчатые фалды на подоле…

Противный, отвратительный, нелюбимый Ириной стиль куклы Барби… Но как он шел к ее рыжей гриве! Как нежно оттенял загорелую кожу с брызгами веснушек! Настоящая Золушка, принарядившаяся для первого бала…

Тут даже скептически настроенный Петька сдался и неприлично громко заорал на весь магазин:

— Кайф! Потрясно!

Принаряженная пара произвела на именинника неизгладимое впечатление. А элегантная сервировка стола повергла в шок.

Приподняв серебряную крышку над запеченной форелью, он осторожно поинтересовался:

— Это из «Трех пескарей»?

— Из двух! — довольно ухмыльнулись жена и сын. — Вернее, из четырех! — и вытянули две пары рук. — Сами с усами!

…Свечи догорели к концу праздничного ужина.

Ирина с Петькой хитро переглянулись и сделали кислые рожицы.

— Что-то темновато стало…

— Давайте перейдем в кабинет, — предложил Владимир.

— А нам и здесь хорошо!

Петька вскочил, щелкнул выключателем, и комнату залил непривычно яркий электрический свет.

Вместо громоздкого хрустального раритета, вместо сменившего его пластмассового совкового ширпотреба на бронзовом крюке красовался современный светильник.

Длинные и короткие, разновеликие подвески из неведомого сплава не то стекла, не то металла переливались всеми цветами радуги, то колыхаясь, словно веер, то разлетаясь лучиками огромного ослепительного солнца.

А солнце было прямо на потолке — большущий зеркальный круг, отражающий, дробящий, многократно усиливающий свет лампочек.

А может, это было не солнце, а прямой выход в иной мир? Открытая дверь, манящая шагнуть в неизведанное… Туда, где есть только свет… и счастье… а ничего плохого не может происходить в этом сияющем мире…

А потом были хлопоты. Приятные, но утомительные. Ведь пока не окончились Петькины каникулы, надо было успеть нанести обязательные визиты родителям.

Раз уж свадьба получилась спонтанной, то хоть элементарный долг надо выполнить.

Ирина радовалась предстоящему свиданию с отцом… И очень беспокоилась о том, какой будет встреча с матерью… и Стивом.

Они обменивались короткими, ничего не значащими письмами, но ни у Ирины, ни у матери не возникло за эти годы желания увидеться…

И опять пришлось Ирине воевать с глупыми московскими мужчинами, запихивающими в чемоданы парадные тройки, навороченные джинсы, стильные кожаные туфли…

— Вы в этом прикиде пойдете по тайге прогуливаться?

— Красноярск большой город, — спорил Петька. — Я в атласе смотрел. Ты нам лапшу на уши не вешай!

Наконец достигли компромисса — часть парадных шмоток оставили, а добавили высокие резиновые сапоги, грубые брезентовые штормовки, толстые свитера и прочные штаны из магазина рабочей одежды.

Да еще Петька потихоньку сунул на дно пару отцовских коллекционных кинжалов — на всякий случай… А вдруг Ирка не врет насчет тайги…

Когда чемоданы были собраны, утянуты ремнями, а до вылета оставались считанные часы, в семейство Львовых пожаловали гости.

Первым в прихожую важно вкатился Иван Алексеевич. За пару недель он стал еще толще, круглее, щеки лоснились… И теперь он напоминал уже не жука и не Винни-Пуха, а туго надутый розовый воздушный шарик.

А вслед за ним, возвышаясь на голову позади своего нареченного, горделиво вплыла Зинаида Леонидовна. Она больше не надевала обтягивающих до предела платьишек, а павой несла на своей статной фигуре просторный, шитый жемчужным бисером сарафан.

— Ив Сен Лоран, пошей мне сарафан! — тихонько прыснул Петька.