Чарованная щепка - Валерия Демина

Арис!

С блаженством он припомнил робкий реверанс изящной блондинки, ее (теперь это так очевидно!) знакомый высокий голос, ее неустанную работу с магическими блоками – и победно расхохотался.

Все-таки с выбором жены он не прогадал.

Необычайная популярность Зеленой улицы

В Итирсисе: 19 мая, пятница

Арис едва заметила, как они миновали центральные аллеи – Себастьян вел ее под руку, точно леди (с непривычки оказалось не так уж удобно), а беседа легко слагалась вокруг событий ушедшего дня.

Когда позади остался Виноградный мост, а улицы стали беднеть, вязунья ощутила укоры совести. Знакомые косые дома развеяли мираж, в котором она сегодня выступала барышней, так что право на любезность господина Карнелиса показалось краденным. Разве для него не унизительно провожать безродную девицу с такой галантностью?

Арис попыталась невзначай освободить кавалера хотя бы от части повинности, с энтузиазмом бросившись гладить в темноте первого встречного котёнка. Однако, дождавшись окончания умильного этюда, Себастьян Базилевич снова подставил свой локоть.

Вязунья обреченно прицепилась, решив, что господин Карнелис теперь уже сам виноват, если дискредитирует себя неподобающими знакомствами.

Кавалер же черту сомнений миновал еще в Приказе. Вдоволь наблюдая за работой юной Арис, он окончательно рассудил чтить ее как девицу дворянского рода. Если это и заблуждение, Себастьян примет его философски – лучше так, чем наоборот. Язвительным взглядом одарит разве что надменный Алессан – консультант он, конечно, ценный, но по данном вопросу его мнение господина Карнелиса ничуть не занимало.

Улицы этой части города освещались только окнами, и было не очень ясно, кто кого ведет здесь под руку. Арис легче ориентировалась в знакомых колеях и ужасно за них извинялась. На Зеленой улице пришлось так замедлиться, что обласканный котенок успел несколько раз пройти мимо них вдоль плетней, надеясь на более весомую подачку. Наконец, Себастьян растворил перед спутницей низенькую калитку.

Он замер, гадая, будет ли уместным поцеловать ее руку на прощание, или даже к этой нехитрой учтивости барышню надо прежде подготовить. Лицо вязуньи во время этой заминки почти нельзя было различить, но юноша знал, что она непременно краснеет.

– Арис! – шорох у калитки достиг чуткого слуха взволнованной Леоноры, и та распахнула дверь, выпуская квадрат света на садовую тропу.

Не решаясь должить матушке о Земском приказе даже посредством записки, Арис оставила ее в полном безвестии. Женщина привыкла к дневной деловитости дочери, но прежде та не возвращалась к полуночи. Изведя себя тоской и подозрениями, Леонора поначалу обрадовалась тихому скрипу, но мужской голос позади плетня царапнул по сердцу.

"Кто с ней?"

Как дальше объяснять расцветшей Арис, что добродушные соседские молодцы ей не пара? Опуская даже сословную разницу – разве необразованный муж составит счастье тонкой ее натуре?

Велеречивый купеческий отпрыск, о коем поминала Арис, еще стал бы вариантом сносным, но взаимной склонности меж ними как будто не сквозило.

Леонору накрыло бессильной тоской. Как она устала от бремени этой тайны!

Год за годом упрямо и молча пестовать в дочери благородство, не зная – к добру ли? Давно пора перестать разрывать ее душу на части, позволить найти свое место здесь! Пока больная лежала в забытьи, дочь повзрослела на несколько лет – а возраст невест быстротечнее зимнего дня.

Леонора сделала два шага в полном смятении, когда различила гибкое сложение дворянина Карнелиса.

"К добру, – выдохнула она, закусив губу и беря себя в руки. – Еще поборемся."

Арис тут же бросилась к ней, прося прощения за свою беспечность. Работу в Приказе она помянула только вскользь, желая как можно меньше заострять внимание на разговорах с Диего – совсем не хотелось наблюдать, как матушка примется бледнеть при Себастьяне.

Леонора и сама постаралось не бледнеть. Она вполне светски поблагодарила провожатого за любезную заботу о дочери, извинилась, что не может пригласить его к чаю ввиду позднего часа, и строго увела Арис под кров родного дома.

Материнское сердце билось торжеством.

Себастьян дождался, пока избушка затворилась, постоял еще немного, качая хлипкое воротце, лишь затем обернулся и принялся ощупью выбираться назад.

Определённо, в другой раз нужно сомневаться меньше.

Впервые за долгое время древесник дурно спал.

В "Улитках" натопленный уют старой усадьбы располагал забыться чуть не по пути к подушке – тем более, что магические коды обычно занимали его допоздна. Переезд в Итирсис юношу взволновал порядком: целые две ночи кровать казалась узкой, одеяло – колким, но на третью все подобные глупости перестали тяготить.

Сегодня снова все было не то. Колючесть одеяла возрастала сообразно тому, как он сначала припоминал хитрости дневной работы, потом свое провожание юной помощницы, затем думы перескакивали на странную Леонору и дивную скрипку, после чего вновь обращались к трудам у дерева.

Себастьян то растворял, то захлопывал окно, все не находя удачного соотношения свежести и тепла. В третий раз подскочив, чтобы задернуться от издевательской луны (могла бы подсветить, когда он ломал ноги на окраинах!), древесник замер посреди своей комнатушки.

Код на дереве и код на скрипке – вот что не давало ему покоя. Догадка пробилась сквозь мысленный круг и ослепила ясностью: это чары одного и того же гения!

Построение блоков, их величина и дробление, прочие признаки почерка артефактора – все сходилось, все стало очевидным на стволе, лишившемся защиты. Это значит, что при отсутствии событийных ниточек, ведущих от дерева, можно искать те, что тянутся от скрипки.

Едва задремав под самое утро, он поднялся очень скоро, поверг в изумление раннюю пташку Виолу, перехватил вареное яйцо, оставив половину белка на скорлупке, и помчался наружу.

Он должен уговорить Леонору Эмильевну рассказать все главе Земского приказа.

Повернув на улицу, Себастьян споткнулся о кочку уже среди белого дня – в низкую дверь вязуньиной избушки стучал Алессан.

Древесник сбавил ход, не понимая хорошенько, удивило ли его само присутствие здесь младшего Алвини или то, что он стучится. Подумал было, что догадку его опередили – но ведь даже Алессан не слышал кода, а приказничие не видали и собственно скрипки.

Каким ветром сюда занесло этого франта в черном камзоле?

Леонора, отворив, удивилась все-таки меньше.

Брови ее гневно свелись к переносице – следовало ждать, что вчерашняя встреча дочери с Диего не была случайной. Что ж, защищать ее свободу она будет до края своих сил – благо, та уже в совершенных летах и горьким пряником дворцовой жизни ее сманить не просто.

– Доброе утро, Леонора Эмильевна, – младший Алвини улыбнулся с обаянием долгожданного визитера и слегка изогнулся в поклоне.

Леонора не двинусь, поставив руку на