Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 1] - Константин Путилин

— В трактире... говорю вам, в трактире...

Как раз в это время прибыл и пристав 3-го стана Крестецкого уезда, коллежский секретарь Краснов всего с одним десятским.

— Неужели у вас нет еще полицейских служи­телей? — обратился Назаров к приставу. — Помилуйте, что мы будем делать с одним десятским? При­дется, быть может, устраивать засаду, а то и силой забирать этих молодцов... Где же другие? Где урядник?

— А черт их знает, где их нелегкая носит! — буркнул пристав.

Взять жандарма со станции было нельзя, так как сейчас должен был прибыть поезд.

— Нечего делать... времени терять нельзя, тем более что этот Лукинский мне очень подозрителен. Кто его знает: очень просто, что предупредил Михайловых. В путь, господа! — воскликнул Назаров.

Шествие, состоящее из пристава, начальника станции, Лукинского, десятского и Назарова тронулось с вокзала. Когда эта процессия вышла с вокзала, она очути­лась в полнейшей тьме. Не было ни луны, ни звезд, ни... фонарей.

Богом спасаемая Окуловка совсем потонула в мо­розной тьме.

— Далеко до трактира Сметаниной? — спросил На­заров.

— Нет, близко... — ответил пристав.

После бесконечных переходов то вправо, то влево Назаров увидел деревянное здание, довольно ярко освещенное. Это и был трактир Сметаниной.

— Вот что, господа, вы останьтесь здесь, у дверей, так как ваше появление может спугнуть Михайловых, а я войду в трактир один, с этим пьяным дураком. Как только я свистну — спешите ко мне.

И сказав это, Назаров, пропуская вперед себя Лукинского, смело вошел в гостеприимное заведение Окуловской купчихи. Обычная обстановка захолустных трактиров. Столы, покрытые красными скатертями, колченогие стулья, буфет-выручка, клубы дыма от махорки и дрянного табаку, нестройный гам от многих голосов и от­вратительный, удушливый воздух, пропитанный винным и пивным перегаром.

— Где же Михайловы? Которые? Указывай! — прошептал Назаров, сжимая руку старшего стрелочника.

Лукинский выдернул руку и пьяным голосом, заикаясь, дерзко проговорил:

— А я почем знаю... Никаких Михайловых тут нет... Ничего не знаю.

— А... вот что! — воскликнул нерастерявшийся Назаров.

И, выхватив свисток, он протяжно свистнул. Почти немедленно в трактир вошли пристав, десятский и начальник станции.

— Немедленно, господин пристав, распорядитесь о том, чтобы все выходы из этого трактира были оцеплены. Этот пьяный негодяй, Лукинский, играет странную роль. Он не желает указать Михайловых.

К счастью, трактир имел только один выход, тот, которым вошли Назаров и его спутники. Около него встал пристав и десятский. В трактире мгновенно наступила мертвая тишина. Посетители, бражничавшие за чаем и водкой, как бы окаменели от неожиданности, страха, испуга.

— Кто из вас Михайловы, Иван и Федор? — резко спросил Назаров.

Молчание. Было слышно, как шипела керосиновая лампа.

— Десятский, буфетчик! Называйте этих лиц. Вы знаете их? Есть среди них Михайловы? — продолжал Назаров.

— Никак нет.

«Я такой-то», «А я такой-то» — послышалось со всех сторон.

— Вам Михайловых? — спросил перетрусивший буфетчик. — Их теперь, действительно, нет, а только они были.

— Когда?

— Да, почитай, минут с двадцать, как ушли. Пили они тут, а потом вдруг явился Лу­кинский, вот этот... что с вами. Подошел он к ним, что-то сказал им, они вскочили, давай его наскоро потчевать... Он стакана три водки выпил. Как только он ушел, бросились из трактира и Михайловы, — повествовал буфетчик.

— Это точно... правильно... так оно и было... — загалдели трактирные посетители.

Было очевидно, что «примерный» Лукинский предупредил негодяев и те обратились в бегство. Назаров зло взглянул на начальника станции.

— Удружили! — бросил он ему.

Бринкер только виновато хлопал глазами.

— Потрудитесь следовать за мной! — сказал Наза­ров своим спутникам, и они все вышли из трактира. — Однако, порядки у вас! — продолжал Наза­ров. — У начальника станции-пьяницы — стрелочники, у господина пристава — никого из чинов полиции, за исключением десятского! Вот тут и производи поимку преступников. Где же его искать? Какие у вас еще тут есть заведения подобного сорта? Где ближайшее?

— Постоялый двор в доме Суворовой, — сказал десятский.

— Скорее, скорее туда! — торопил Назаров.

Подходя к постоялому двору, Назаров увидел быстро выскочившего из ворот молодого человека.

— Кто это?

— Это машинист, Павел, я знаю его.

Однако позже агент узнал, что встреченный у Глебовой (содержательницы двора) человек был вовсе не машинист, а Федор Михайлов.

Желая устранить возможность побега Михайловых из дома Суворова, если бы они оставались еще там, Назаров обратился к приставу:

— Будьте так любезны окружить этот дом по­нятыми.

— Я не могу этого сделать скоро, — ответил пристав.

— Как не можете? — вскипел бедный агент. — Что же мне, из-за ваших порядков упускать из рук преступников, дать им возможность скрыться?

— Но где же я возьму сейчас понятых? — оправдывался пристав.

Назаров понял, что ему придется рассчитывать исключительно на собственные сообразительность иэнергию. По счастью, рядом с постоялым двором Наза­ров увидел дом, ярко освещенный, в окнах которого он разглядел фигуру жандарма. Оказывается, тут шла свадьба, на которой пировал жандарм. Назаров немедленно его вызвал и попросил его оказать содействие.

Оставив у каждого выхода из дома Суворовой по чело­веку, Назаров стал стучаться в двери постоялого двора. В эту минуту жандарм Маслюк, стоявший около двора дома, услышал какой-то шелест, как бы шум шагов человека.

— Ваше благородие, — подбежал к Назарову жандарм, — точно, человек во дворе прячется.

Когда двери постоялого двора были открыты, Назаров, а за ним вся свита поспешно бросились во двор. Во дворе стояли доморощенные экипажи, телеги, сани и виднелась большая груда сложенных дров. Назаров сразу подошел к дровам и начал внимательно вглядываться. Вдруг он испустил радостный крик:

— Ага! Наконец-то попался...

За грудой дров лежал притаившийся человек.

— Ну, вставай, братец, теперь уже все равно ни­куда глубже не спрячешься.

— Берите его, господа! Арестуйте!

В то время пока полиция извлекала из дров Ивана Михайлова, Назаров бросился на чердак дома, где и нашел другого разыскиваемого — Федора Михайлова.

Они оба назвались своими именами.

Назарову сразу бросилось в глаза, что Иван Михайлов был более перепуган и смущен, чем брат его, Федор. Прежде, чем приступить к их обыску, Назаров обратился к Ивану Михайлову:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});