История Византии. Том 1. 395-518 годы - Юлиан Андреевич Кулаковский

извещением об этом постановлении.[840]

Когда в Эфес прибыли легаты римского папы, епископы Аркадий и Проект и пресвитер Филипп, Кирилл составил заседание с их участием 10 июля. Папские легаты вели себя с сознанием высоты римского престола. Сначала было заслушано послание Целестина, вызвавшее восторженные восклицания собрания, а на заседании 11 числа легаты выслушали доклад о соборном осуждении Нестория и присоединились к нему. 16 июля произошло четвертое заседание под председательством иерусалимского епископа Ювеналия, в котором было окончательно оформлено осуждение Нестория, а 17 числа был изречен приговор над Иоанном Антиохийским. В заседании 22 июля были осуждены сочинения Феодора, епископа Мопсуестии. Последнее заседание произошло 31 июля в церкви Богородицы.

Получив известие о беспорядочном начале Собора, Феодосий сакрой от 29 июня, которую отвез в Эфес магистриан Палладий, повторил свой запрет разъезжаться епископам, пока они в полном собрании всех съехавшихся не придут к решению поставленного на обсуждение вопроса.[841] Одновременно с тем воспрещена была всякая частная корреспонденция между Эфесом и столицей, и в портах самым тщательным образом обыскивали прибывавших из Эфеса лиц. Но единомышленники Кирилла нашли возможность поднять в защиту своего дела константинопольское монашество. В этой среде наибольшим авторитетом пользовался в ту пору архимандрит Далматий, к которому питал расположение имп. Феодосий. В течение 48 лет он не покидал своей келии, и император нередко посещал его. Один известный в Антиохии нищий привез в пустой палке письмо Кирилла Далматию с жалобой на враждебность к нему и его Собору представителей власти и невозможность довести истину до императора. И вот в условленный день из всех монастырей вышли крестные ходы к монастырю Далматия, откуда затем все множество монахов двинулось под его предводительством к дворцу с пением псалмов. Феодосий принял Далматия, выслушал его жалобу и дал согласие на прибытие депутатов от Собора для личного доклада.[842] Шествие направилось затем к церкви св. Мокия на краю города, и там, после прочтения письма Кирилла и разъяснений Далматия, раздались крики: «Анафема Несторию!»[843] От Собора Кирилла прибыли два епископа, от Собора «восточных» епископов явился комит Ириней,[844] и после обсуждения дела в заседании консистория было решено отправить в Эфес с особыми полномочиями сановника Иоанна, занимавшего пост комита царских щедрот.

В первых днях августа прибыл в Эфес с военной охраной из схолариев Иоанн и приказал, чтобы к нему наутро явились все епископы. Так как он знал о страшном раздражении партий, то распорядился заранее поставить в разных местах солдат, чтобы не вышло столкновения. Епископы явились все, кроме Мемнона, который потом оправдывался нездоровьем. Возбуждение было так велико, что Иоанну лишь с трудом удалось водворить спокойствие, чтобы прочесть приказ императора. В нем содержалось повеление о низложении Кирилла, Мемнона и Нестория.[845] Кирилл бы немедленно арестован и отдан под стражу Якову, комиту четвертой схолы, Нестория взял под свою охрану Кандидиан. Затем Иоанн отправился в храм Богородицы, арестовал там Мемнона и отдал его под стражу тому же Якову. Обо всем происшедшем он послал доклад императору.[846] По устранении из состава Собора тех лиц, которые считались виновниками ожесточения, Собор должен был продолжать свою деятельность, чтобы решить поставленный ему вопрос.

Несторий, пережив всю эту тревогу и убедившись в невозможности отстаивать свои идеи при таком раздражении, как аскет по духу и настроению, решил удалиться в уединение. Он обратился к одному придворному евнуху с письмом, в котором опроверг ложное обвинение, возведенное на него Кириллом, об анафематствовании им имени Богородицы[847], и просил императора о разрешении удалиться в свой монастырь под стенами Антиохии. Разрешение было дано и в канцелярии префекта сделано распоряжение о назначении ему путевых издержек и свиты, причем от его желания зависело — ехать ли морем или сухим путем, пользуясь государственной почтой.[848] Несторий покинул Эфес, и в течение нескольких лет мирно жил в своем монастыре.[849]

Убедившись из донесений комиссара и тех посланий, которые он получал от обеих партий, что цель, для какой собран Собор, не может быть достигнута, Феодосий сделал последнюю попытку: вызвал в столицу по семь человек от каждой партии, чтобы устроить совещание с целью примирения в своем присутствии.[850]

Ввиду того возбуждения, которое охватило столицу после вмешательства в дело константинопольских монахов, было признано более удобным задержать депутатов в Халкидоне. 11 сентября прибыл туда император, и в течение некоторого времени шли совещания, не приведшие, однако, ни к какому соглашению.[851] Потеряв надежду на возможность примирения, Феодосий отбыл в столицу и хотя сам стоял на стороне «восточных» епископов, пригласил, однако, их врагов — представителей партии Кирилла — в столицу для посвящения нового патриарха на Константинопольскую кафедру. По-видимому, в этой непоследовательности императора сыграло свою роль как настроение константинопольского монашества, так и то обстоятельство, что на стороне Кирилла были легаты папы. Преемником Нестория оказался Максимиан, родом из Рима, товарищ детства папы Целестина, посвященный некогда в клир Иоанном Златоустом. Перемену в отношении императора к партии Кирилла современники объясняли подкупами, которые удалось сделать прибывшему еще раньше в Константинополь врачу Кирилла Иоанну.[852]

В указе о роспуске Собора император, указав на тщету своих стараний примирить враждующие партии, предлагал епископам разъехаться в свои епархии и поправить то зло, которое они сделали. Кирилл и Мемнон должны были остаться под арестом как низложенные.[853] Но Кирилл нашел возможность покинуть Эфес и вернулся на свою кафедру.[854] Это самовольное действие Кирилла было узаконено другим актом о роспуске Собора, который повторял содержание первого с оговоркой, что Мемнону разрешено остаться в Эфесе, а Кириллу в Александрии. Император по-прежнему утверждал свою солидарность с «восточными» епископами, которые не были пред ним изобличены в своей неправде.[855] Такой исход дела был результатом подкупов, которые Кирилл самым щедрым образом производил в столице в отношении придворных евнухов и близких к особе императора лиц при посредстве своего апокрисиария и архидиакона Епифания, имевшего добрые отношения с патриархом Максимианом. Сохранился текст письма Епифания к Максимиану и список даров и лиц, которым они были предназначены. Из этого письма видно, что Пульхерия стояла на стороне Кирилла и оказывала ему свое содействие.[856]

Тот резкий антагонизм, который обнаружился на Соборе 431 года между Иоанном и Кириллом, продолжался в дальнейшее время, и церковного общения не было между Антиохийской и Александрийской церковью. Правительство не могло относиться безразлично к расколу, и с целью прекратить его, предполагалось устроить свидание между Кириллом