Черный ураган. Честный Эйб - Рубинштейн Лев Владимирович

— Если?…

— …если мне позволят, — докончил Линкольн.

Посещение не затянулось. Миссис Бичер-Стоу покинула кабинет убеждённой сторонницей «честного Эйба». Впоследствии она писала:

«…В настоящее время взоры всего мира, аристократов, королей, государственных людей и учёных с удовлетворением устремлены на бывшего дровосека, ни на минуту не теряющего среди всевозможных затруднений и ужасов войны свой здравый смысл, свою простоту, неподкупную честность, непоколебимую решимость и твёрдость. Все смотрят на него и спрашивают: «Неужели этот бывший дровосек спасёт своё судно и приведёт его к пристани?…»

— Знаете что? — сказал Линкольн секретарю. — Я думаю, на сегодня посетителей хватит, если вы не возражаете…

И тут раздался решительный стук во внутреннюю дверь — «три коротких — три длинных — три коротких».

— Извините, — сказал Линкольн, — я обязан открыть.

Из двери, которая вела в личные комнаты «честного Эйба», показалась целая процессия. Тэд с таинственным видом тащил за руку крепко сколоченного негра в морской куртке. За ними шёл человек в застёгнутом на все пуговицы чёрном сюртуке и очень высоком воротничке, подпирающем подбородок.

— Папа, познакомься, это мои друзья! — весело сказал Тэд. — Вот это Смоллс, который стащил пароход. Он герой. А это преподобный Френч. Они приехали прямо с войны.

— Тэд, — вздохнул Линкольн, — они не учили тебя свистеть на лестнице?

— Совсем нет! — важно отвечал Тэд. — Мистер Смоллс научил меня разным морским словам, и теперь я могу командовать пароходом.

Линкольн повернулся к посетителям.

— Я слышал о вас, мистер Смоллс. Морской министр говорил мне о ваших подвигах. Рад вас видеть, преподобный Френч. Садитесь. Вы хотите должность, мистер Смоллс?

— Нет, благодарю вас, — растерянно отвечал Смоллс.

— Рад слышать… Меня больше всех донимают лица этого сорта. Значит, вы требуете освобождения рабов?

— Нет, господин президент, — ответил Френч.

Линкольн с удивлением воззрился на гостей.

— Всю весну, всё лето меня осаждают делегации — квакеры, аболиционисты, радикалы, плантаторы. Одна делегация была даже от господа бога! (Линкольн имел в виду делегацию священников.) А! Это насчёт призовых денег за захваченное судно неприятеля?

— Папа, это насчёт того, будут ли чёрные сражаться, — вставил Тэд.

— Командование просит разрешить сформировать бригаду из пяти тысяч негров, — объяснил Смоллс. — Мы были у военного министра, а он послал нас к вам.

Линкольн подошёл к окну и посмотрел на реку Потомак, окрашенную в золото лучами вечернего солнца.

— Почему вы взяли этот пароход?

Смоллс рассказал. Тэд, который уже знал всю эту историю, ежеминутно перебивал его. В конце Линкольн снял очки.

— Вы напомнили мне одного парикмахера в Иллинойсе, который брил посетителя с очень худым лицом… вроде моего. Парикмахер запустил палец в рот клиента, чтобы сделать щёку выпуклой, и не только прорезал насквозь щёку, но ещё и снёс себе кусок пальца. «Ох, — сказал парикмахер, — с этим вопросом следует быть очень осторожным».

— Что вы имеете в виду, господин президент? — сердито спросил Френч.

— То, что, если мы сейчас вооружим пять тысяч негров, против нас поднимутся пятьдесят тысяч штыков в нейтральных штатах. Мы потеряем больше, чем получим.

— Из этого положения есть выход, господин президент, — сказал Смоллс. — Можно вооружить двести тысяч негров.

— Если это будет нужно для спасения Союза, я готов вооружить всех негров, — сказал Линкольн.

— Можете не беспокоиться, — заявил Тэд, — папа никогда не говорит зря! Он это сделает!

— Ступайте к Стэнтону, — продолжал президент, — и поговорите с ним.

— Господин президент, — сказал Смоллс, — мы уже были у мистера Стэнтона, и он…

— Ступайте к Стэнтону! — взорвался Тэд. — Делайте то, что папа говорит!

— Ох, Тэд! — произнёс Линкольн, качая головой. — И для этого понадобился сигнал «СОС»?…

…Смоллс и Френч побывали вторично у военного министра.

Не говоря ни слова, он вынул из ящика подписанный приказ сформировании «цветной бригады» из пяти тысяч негров.

— Только это между нами, — сказал он. — Помните, что президент вам отказал!…

Спускаясь по лестнице министерства, Смоллс повернулся к Френчу:

— А ведь этот парень Тэд знает, что говорит!

В этот вечер Тэд выкинул один из самых своих головоломных фокусов. Пользуясь своим званием лейтенанта, он отпустил внутренний караул Белого дома и выставил на посты негров — слуг, вооружённых винтовками. Линкольн узнал об этом по переполоху, который поднялся в доме. Сначала раздался оглушительный свист на лестнице, затем голос Тэда скомандовал: «В ружьё!» Через несколько минут в кабинет вбежала миссис Линкольн.

— Послушайте, сэр, я удивляюсь вашему спокойствию! Ваш любимец оставил нас наедине с вооружёнными неграми!

«Старый Эйб» сидел в поношенном халате, заложив ноги на подоконник.

— Ничего, — сказал он, — пусть негры учатся… Скоро Тэд пойдёт спать, и мы сменим караул.

— За это время нас убьют агенты южан! Неужели вам трудно унять этого буяна?

Линкольн вздохнул и вышел на площадку лестницы. Тэд в полной форме подошёл к нему, откозырял и доложил:

— Господин президент, нападение заговорщиков на Белый дом отбито силами цветной бригады!

— Спасибо, — невозмутимо отвечал Линкольн, — в награду даю караулу отпуск до завтра, а лейтенанту Линкольну приказываю идти спать.

— Слушаю, сэр, — сказал Тэд упавшим голосом. — А вы навестите мою комнату?

— Обязательно, — отвечал президент, — я люблю бывать на позициях.

Тэда укладывали спать долго. Ему рассказывали про войну, про Джорджа Вашингтона, про индейцев и про золотоискателей. Возле его кроватки укладывали на кресло куклу Джека, одетую в красные штаны зуава. (Впоследствии Джека судили и казнили за шпионаж.) Затем Тэд начинал сам себе рассказывать истории. В этот вечер он командовал пароходом «Плэнтер». Из кроватки слышалось: «Двенадцать часов, всё в порядке!», «Полный вперёд!», «Пропустите флагманский корабль генерала Рипли!» Потом поднялась растрёпанная голова, и тревожный голос спросил: «Где папа?»

— Спи, Тэд, — сонным голосом отвечала мулатка Элизабет. — Папа пошёл на военный телеграф.

Но «старый Эйб» уже вернулся с телеграфа. Он вошёл в полутёмную комнату, споткнулся об игрушечную модель осадной пушки, подошёл к кроватке и сказал то, что говорил всегда:

— Спи, Тэд. Все люди и звери спят.

— Какие новости с войны, папа?

— Дежурный телеграфист говорит: «Нет новостей — хорошие новости». Я на это сказал ему: «Это, милый мой, годится для многих, но не говори этого рыбаку или президенту!» Спи, Тэд. Хватит про войну.

— Говорят, мятежники выдумали такую пушку, из которой можно стрелять по Вашингтону. Вот бы стащить у них эту пушку! А, папа?

Тэд ухватил папу за палец.

— Спи, Тэд. Когда война кончится, мы поедем в Иллинойс. У нас будет ферма. Я куплю тебе мула и маленькую лошадку пони. Ты будешь ездить сам в двуколке.

— Я хочу сад, — сказал Тэд сонным голосом, — и чтоб в саду были траншеи и настоящий форт. И коза.

— Сад у тебя будет, сынок, но без траншей. В нём будут яблоки и сливы. А я буду ходить в контору и вести судебные дела. И буду рано приходить домой. Хорошо?

Тэд не ответил. Он спал, раскинув руки.

«Старый Эйб» осторожно высвободил свой палец и подошёл к окну. За тяжёлой портьерой слышалось побрякивание ружей. В парке меняли караул. Вдали, на улице, мерно тарахтели колёса. И только что звук колёс ослабевал, как возникал снова, словно назойливое жужжание мухи. Это с фронта шли повозки с ранеными.

— Мы будем дома счастливее, чем здесь, — прошептал Эйб и на цыпочках покинул детскую.

Возвращение Ринго-Котёнка

Майор Белл сидел на крыльце фермерского домика, на берегу реки Каррент. Перед ним стоял, опираясь на саблю, капитан Люттих, командир приданных Беллу двух батарей лёгкой артиллерии.