Загадка последнего Сфинкса - Наталья Солнцева

— Ты гляди на эту Юдифь! — пьяно захохотала подруга, тыкая пальцем в сторону картины. — Тоже мне, добропорядочная вдова… глазки прикрыла, губки раздвинула… да у нее оргазм! Ха-ха-ха… ха-ха! Будь я проклята, если это не так! Отрубила мужику голову и… ха-ха-ха! Ха-ха…

Инга с ужасом осознала, чту в портрете самое непристойное: не нагота, не мертвая плоть — выражение лица женщины.

— Это не я, — прошептала она. — Не я!

Лидия отсмеялась, вытерла слезы, глотнула еще коньяка и перешла на животрепещущую тему, которая была у всех на устах.

— Говорят, Никонова собственная жена ухлопала, — почему-то подмигнула она Инге. — Из ревности. Она ребенка ждет, а у беременных случаются психозы.

— Откуда ты знаешь?

— От Москвы-матушки правду не утаишь, она все вызнает!

— Ерунда… — неуверенно возразила Инга.

— А вот и нет! Мне журналист один рассказывал, а тому кто-то из ментов проболтался, будто перед выступлением жена заходила к Никонову. Что ей стоило кольнуть его отравленной булавкой и выйти как ни в чем не бывало?

— Говорят, ему письма приходили с угрозами. Зачем жене писать письма?

— Чтобы стрелки перевести. Кто-то угрожал, потом убил, а она… не при делах.

— Да ну, глупости.

И тут Инга вспомнила о письме, адресованном Теплинскому, которое было вложено в корзину с цветами. Ее бросило в жар.

Муж посмеялся над нелепым посланием. Она, признаться, тоже не придала ему значения. И только слова Лидии заставили ее содрогнуться.

— Никонов жене изменял? — спросила Инга, отгоняя страшные мысли.

— Бабы на него сами вешались, а он был классным музыкантом, виртуозом, но не святым. Наверняка грешил. Где же черпать вдохновение, если не в любви?

— Ее арестовали?

— Кого? Жену, что ли? С таким животом? Без веских доказательств? Адвокаты не позволят. — Отрогина откинулась на спинку кресла, достала сигарету, помяла в длинных наманикюренных пальцах, понюхала. — Курить бросаю. Мука смертная! — С коротким вздохом она отправила сигарету в пепельницу. — Думаю, вообще никого не посадят. Искать убийцу будут, потому что Никонов — фигура известная, международная знаменитость. Но не найдут, скорее всего.

— Да?

— Женщина, которая его укокошила, явно не дура, раз сделала свое дело у всех под носом… перед самым выходом артиста на сцену. Скрипач уединился: пока он настраивался, медитировал, беседовал со своей музой … никто не смел его беспокоить.

— Но жену он все-таки впустил?

— В том-то и штука. Не только впустил, но и подпустил…

— А что было в тех письмах… ну, в которых ему угрожали?

— Толком неизвестно. В интересах следствия подробности не разглашаются. А при жизни Никонов никому про угрозы не говорил. Полагаю, он в них не верил, не хотел зря жену волновать. Мало ли полоумных на свете? Чаще всего они не опасны. Выходя на публику, человек невольно становится объектом самых разных устремлений. Поклонники и поклонницы влюбляются в своих кумиров, иногда становятся просто одержимыми. Тебе ли не знать?

Инга забыла про портрет. Смерть Никонова, игру которого ей так и не довелось услышать, из далекой и полуреальной трагедии стала казаться мрачным намеком, предвестником беды… 

Глава 6

— С чего начнем? — спросила Астра за завтраком.

— В смысле? — поднял брови Матвей.

— Я о Никонове. Надо все разузнать, побеседовать с его родственниками.

— Ты еще не передумала заниматься частным сыском? — удивился Матвей. — Утро вечера мудренее. Я полагал, за ночь ты все взвесила и пришла к правильному выводу.

— Так и есть.

— И что? Понимаешь, если тебя никто не нанимал вести расследование, то никто и не заплатит.

— При чем тут деньги? Мне интересно разгадывать чужие замыслы. Кто-то по каким-то причинам лишил жизни молодого талантливого музыканта. А мы его найдем и разоблачим. Разве этого мало?

— Детский сад… — вздохнул Карелин. — Как ты собираешься искать убийцу?

— Нужно проникнуть в его мысли.

— Раз плюнуть! Сесть, закрыть глаза, представить себя на его месте, да? Не смеши.

— У нас есть зеркало.

Матвей ждал этого довода и подготовился.

— Вот и задай ему вопрос, с чего начинать!

Астра надулась, надолго замолчала. Она отказывалась соглашаться с тем, что зеркало не обладает никакими особыми свойствами и все увиденное в нем является продуктом сознания того, кто в него смотрит. Глаза устают, мозг начинает играть со своим обладателем и морочить его призрачными образами.

— Ты все еще веришь, что баронесса передала тебе некий магический предмет? — не выдержал Карелин. — Но она была мертва, дом горел… Ты сама схватила первое, что попалось под руку, и давай бог ноги. Это могло быть не зеркало, это могла быть любая безделушка.

— Нет!

Он говорил о трудном периоде в жизни Астры, когда она ушла из дома и поступила в компаньонки к госпоже Гримм. Та умерла при странных обстоятельствах: в коттедж проник вор, устроил пожар, и Астре пришлось спасаться от огня. Она успела вынести из горящего здания свою сумку с кое-какими вещами и старинное зеркало.

— Ты вбила себе в голову, что Осокин охотился именно за зеркалом. А он был сумасшедшим, отчим твоей покойной подруги! У них вся семейка ненормальная.

— Считай, мне понравилось распутывать преступление, кто бы его ни совершил — больной человек или здоровый. Что, если я нашла свое призвание? Деньги — не главное. Мой отец богат и в состоянии меня обеспечить.

— Как же самостоятельность, независимость? Новая жизнь? — наступил на ее мозоль Карелин. — Опять будешь просить у родителей на карманные расходы? Ты уже большая девочка.

— Надеюсь, с финансами как-нибудь решится.

— Как-нибудь… кто-то… где-то… когда-то… Вечная неопределенность! Типично женский взгляд на вещи.

— Хорошо. Что ты предлагаешь? Идти в твое бюро приемщицей заказов? Я там и дня не высижу. Я терпеть не могу однообразия!

— Черт с тобой! — сдался он. — Попробуй раскрыть убийство Власа Никонова… без всякого опыта, без осведомителей, без связей в силовых структурах. Посмотрим, что у тебя получится.

— Отказываешься мне помогать?

Матвей остыл, расслабился и рассмеялся.

— Допустим, нет. Что дальше? Я жду указаний, патрон! — он приставил руку к виску жестом, которым военные отдают честь. — Моя машина и мое свободное время в твоем распоряжении. Хочу проверить, насколько тебя хватит.

— Я упрямая.

— Кроме этого, сыщику требуются еще кое-какие качества.

— Отсутствие опыта я предлагаю рассматривать как положительный момент. Это исключает штампы и гарантирует непредвзятость.

Телефонный сигнал прервал их горячую дискуссию. Звонила Лидия Отрогина, мать парня, которого лет восемь назад отучил от наркотиков отец Матвея. Собственно, от отца и перешло к нему «по наследству» своеобразное хобби — наставлять на путь истинный трудных ребят.

Отрогина спросила про Аркадия Ивановича, огорчилась, узнав, что он уехал из Москвы.

— Насовсем?

— Да, — сказал Карелин. — Будут жить с мамой в кубанской станице, выращивать виноград.

— Какая жалость!

Она в двух словах поблагодарила за сына. Сейчас ему уже двадцать шесть, характер сложный, но ни наркотиков, ни алкоголя не употребляет. Йогой увлекся, восточными духовными практиками.

— Рад за него.

Она не заканчивала разговор, хотя тема была исчерпана.

— Может быть, я чем-то могу помочь? — на свою беду, предложил Матвей.

Проклятая вежливость! От нее одни проблемы.

— Ваш отец — мудрый и надежный человек, — ухватилась за предложение Отрогина. — Мне нужен был его совет по одному… деликатному вопросу. Пожалуй, я рискну обратиться к вам. Вы не против?

Они договорились о встрече в кафе «Миранда».

— Там готовят отличный грушевый пирог, — сказала она. — Вы любите сладкое? Я приду с подругой. Она бывшая балерина. Как вы относитесь к балету?

* * *

В клубе «Ар Нуво» по пятницам собирались завсегдатаи.

Александрину Домнину, мачеху эксцентричного художника, здесь называли Санди. Пышноволосая, высокогрудая, тонкая в талии, она одевалась в обтягивающие платья из ярких натуральных тканей — хлопка, льна, шелка — и с ног до головы увешивалась украшениями из полудрагоценных камней, серебра, перламутра и эмали.

Сегодня на ней был длинный оранжевый наряд, от шеи до груди спускался каскад бус индийской бирюзы всевозможных оттенков, уши оттягивали тяжелые серьги из того же камня, а руки и пальцы были унизаны браслетами и перстнями. Высокая, небрежно уложенная прическа с висящими вдоль щек локонами делала очаровательную вдовушку похожей на восточную танцовщицу.

— Привет, Санди! — помахал ей известный актер-комик Баркасов. — Иди ко мне!