Свобода воли, которой не существует - Сэм Харрис

Присмотритесь к биографии любого человека, который «сделал себя сам», и вы обнаружите, что своим успехом он обязан массе обстоятельств, которые не создавал, но которыми удачно воспользовался. Нет человека на этой земле, который выбрал свой геном, или страну рождения, или политические и экономические условия в критические для себя моменты. Однако, живя в Америке, отчетливо понимаешь, что, если спросить некоторых консерваторов, почему они не родились косолапыми или не осиротели до пяти лет, они ни минуты не раздумывая поставят эти достижения себе в заслугу.

Даже если вы боролись изо всех сил и только такой ценой сумели максимально использовать все, чем вас одарила природа, борцовские качества все равно достались вам по наследству. Заслуживает человек уважения за то, что он не ленивый? Ни капельки. Лень, равно как и прилежание, зависит от состояния нервной системы. Разумеется, консерваторы правы в том, что надо препятствовать паразитам и поощрять в людях желание работать на пределе своих возможностей. И весьма разумно требовать от людей ответственности, если такой подход влияет на их поведение и идет на благо обществу. Однако все это нисколько не обязывает нас верить в свободу воли. Необходимо лишь признавать важность усилий и считать, что люди способны измениться. Строго говоря, мы не меняем себя, поскольку, чтобы это осуществить, мы можем опираться лишь на нас самих, но мы постоянно испытываем влияние окружающего нас мира и мира, заключенного внутри нас, и сами на них влияем. Возможно, парадоксально требовать от людей ответственности за события, которые происходят в их уголке мироздания, но, рассеяв чары свободы воли, мы способны исполнить свое предназначение в той мере, в какой это пойдет на пользу всем. Если люди могут измениться, мы имеем право требовать от них изменений. Если перемены невозможны либо люди невосприимчивы к требованиям, мы берем другой курс. Улучшая самих себя и общество, мы трудимся совместно с силами природы, ибо нет ничего, кроме самой природы, над чем можно работать.

Заключение

Принято оспаривать ту мысль, что в свободе воли для нас больше таинственности, чем реального опыта. С одной стороны, мы не можем дать ей научного определения, с другой – чувствуем себя творцами, управляющими нашими мыслями и действиями. Однако, по-моему, сама эта таинственность – симптом путаницы. Свобода воли – это не просто иллюзия, и наш опыт не просто дает нам искаженное представление о реальности. Скорее, мы ошибаемся по поводу нашего опыта. Мы не только не в такой степени свободны, как мы полагаем, – мы и не чувствуем себя настолько свободными, как нам кажется. Наше ощущение свободы – результат нашего небрежения к себе таким, какие мы есть. Как только мы обратим на себя внимание, станет очевидно, что признаки свободы воли не обнаруживаются, что подтверждает и наш опыт. Мысли и намерения возникают в психике. Где же еще? Правда о нас еще более странная, чем расхожие подозрения. Иллюзия свободы воли – это тоже иллюзия.

Проблема даже не в том, что в свободе воли нет объективного содержания (то есть о наших мыслях и действиях невозможно говорить в третьем лице), – субъективное содержание в ней также отсутствует. Это легко заметить путем самонаблюдения. Сейчас я проведу такой наглядный эксперимент: в качестве концовки моей книги напишу все, что мне взбредет в голову. Естественно, все написанное будет исключительно моим выбором. Никто меня ни к чему не принуждает, не навязывает тему и не заставляет вставлять определенные слова. При желании я могу даже не соблюдать правила грамматики. Захочется мне вставить что-нибудь про кролика – пожалуйста.

Однако, если обратить внимание на поток моего сознания, то нельзя не увидеть, что понятие свободы не подразумевает такой уж широты. Откуда взялся кролик? Почему не слон? Не знаю. Разумеется, я свободен поменять «кролика» на «слона». Но как я это себе объясню? Какой бы я ни сделал выбор, я никогда не узнаю его причину. Либо выбор созвучен моему пониманию законов природы, либо привнесен ветром случайности. Но ни в том, ни в другом случае он не выглядит и не ощущается как свобода. Кролик или слон? Свободен ли я решить, что слово «слон» лучше, если я не чувствую, что оно лучше? Свободен ли я изменить свое мнение? Разумеется, нет. Это мнение может изменить меня.

Что меня понуждает завершить свои рассуждения? У книги когда-нибудь должен быть конец – а я пойду и перекушу. Свободен ли я справиться с этим чувством? В общем, да, в том смысле, что никто меня не гонит есть под дулом пистолета – хотя я и голоден. Могу ли я потерпеть минуту? Разумеется – и даже не одну. Но я не знаю, почему делаю усилие именно в данный момент, а не в любой другой. И почему у меня в определенный момент кончаются силы? Сейчас я чувствую, что самое время поставить точку. Действительно, мне хочется есть, но, кажется, я уже донес свою мысль до читателя. На самом деле мне больше нечего сказать по существу. И в чем же здесь свобода?

Благодарности

Хочу поблагодарить свою жену и издателя Аннаку Харрис за ее вклад в «Свободу воли». Как всегда, ее наблюдения и подсказки существенно улучшили книгу. Не знаю, как ей удается растить наших дочерей, работать над собственными проектами и еще находить время издавать мои книги, – но все это ей удается. Я чрезвычайно счастлив и благодарен судьбе за то, что она у меня есть.

Джерри Койн, Гален Стросон и моя мать тоже читали первый вариант рукописи, и их меткие замечания оказались очень полезными.

Сноски

1

Журналист Кристофер Хитченс, умерший в 2011 г. от рака. – Прим. ред.

Приложение

1

Благодаря недавнему прорыву в экспериментальной психологии и нейровизуализации у нас появилась возможность самым тщательным образом исследовать границы между сознательными и бессознательными психическими процессами. Теперь нам известно, что мышлением, эмоциями и поведением человека управляют как минимум две системы в головном мозге – часто это называют «двойным процессом». Одна из них (бессознательное) старше с точки зрения эволюции, она обеспечивает быстрые реакции, но медленно изменяется в процессе обучения. Другая (сознательное) сформировалась позднее, ее реакции медленные, но она быстро меняется в ходе обучения. Действие первой системы выявляется благодаря феномену так называемого прайминга, или фиксирования установки, когда в ходе воздействия стимула подсознательные импульсы влияют на мысли и эмоции человека. Прайминг также указывает на реальность сложных психических процессов, происходящих на более низком уровне, чем сознательная регуляция. Активация мыслей в сознании людей происходит самыми разнообразными способами, и эти подсознательные влияния с большой долей вероятности модифицируют цели и последующее поведение человека (H. Aarts, R. Custers, & H. Marien, 2008. Preparing and motivating behavior outside of awareness. Science 319 [5780]: 1639; R. Custer & H. Aarts, 2010. The unconscious will: How the pursuit of goals operates outside of conscious awareness. Science 329 [5987]: 47–50).

В центре большой части работ – описание экспериментов, построенных на методе «обратной маскировки». В течение краткого времени (около 30 миллисекунд) на испытуемых воздействует визуальный сигнал, который воспринимается сознательно. Однако он перестает восприниматься, когда за первым сигналом следует другой, отличный от него (маска). Этот метод позволяет воздействовать на подсознание человека, внедряя в его сознание слова и образы. Интересно, что пороговая величина для сознательного распознавания эмоционально окрашенных слов ниже, чем для распознавания нейтральных слов, из чего может следовать, что семантическая обработка предшествует пониманию (R. Gaillard, A. Del Gul, L. Naccache, F. Vinckier, L. Cohen, & S. Dehaene, 2006. Nonconscious semantic processing of emotional worlds modulates conscious access. Proc. Natl. Acad. Sci. USA 103 [19]: 7524–7529).

Результаты недавних экспериментов с использованием методов нейровизуализации подтвердили предыдущие выводы. Маскирующие слова активируют области, связанные с семантической обработкой информации (M. T. Diaz & G. McCarthy, 2007. Unconscious word processing engages a distributed network of brain region. J. Cogn. Neurosci. 19 [11]: 1768–1775; S. Dehaene, L. Naccache, L. Cohen, D. Le Bihan, J. F. Mangin, J. B. Poline, et al., 2001. Cerebral mechanisms of word masking and unconscious repetition priming. Nat. Neurosci. 4 [7]: 752–758; S. Dehaene, L. Naccache, H. G. Le Clec, E. Koechlin, M. Mueller, G. Dehaene-Lambertz, et al., 1998. Imaging unconscious semantic priming. Nature 395 [6702]: 597–600); обещание награды, воспринятое подсознанием, изменяют активность областей мозга, ответственных за награды, и влияет на последующее поведение (M. Pessiglione, L. Schmidt, B. Draganski, R. Kalish, H. Lau, R. J. Dolan, et al., 2007. How the brain translate money into force: A neuroimaging study of subliminal motivation. Science 316 [5826]: 904–906); испуганные лица и эмоционально окрашенные слова активируют миндалевидные тела, входящие в комплекс лимбической системы мозга подкорковые структуры, отвечающие за эмоции (P. G. Whalen, S. L. Rauch, N. L. Etcoff, S. C. McInerney, M. B. Lee, & M. A. Jenike, 1988. Masked presentations of emotional facial expressions modulate amygdala activity without explicit knowledge. J. Neurosci. 18 [1]: 411–418; L. Naccache, R. Gaillard, C. Adam, D. Hasboun, S. Clemenceau, M. Baulac, et al., 2005. A direct intracranial record of emotions evoked by subliminal words. Proc. Natl. Acad. Sci. USA 102 [21]: 7713–7717).