Белладонна - Татьяна Коростышевская

– Старикан все еще жив? Или это один из его потомков?

– Тот, тот самый, – дробно хохотнул доктор. – Мои исследования живительного раствора ощутимо продвинулись с помощью этого красавца.

Слизняк скорчил рожу, как будто слышал и понимал человеческую речь.

– Не будем терять время, мой дорогой мальчик, – продолжил доктор Клумп. – Пока я занимаюсь с другим пациентом, вы вполне можете подвергнуться небольшому медицинскому сканированию. Присядьте в кресло и закатите рукав. Смотровая пока, к сожалению, занята.

Из-за ширмы, подтверждая слова доктора, раздался негромкий стон.

Фабиан послушно снял сюртук и, повесив его на спинку стула, расстегнул манжету сорочки. Сканер был современным: полупрозрачное переплетение пластиковых проводов, тончайшая игла для инъекций, с которой доктор снял защитный колпачок.

Аппарат фиксировался на локтевом сгибе при помощи пластичных застежек. Доктор жестом фокусника брызнул на руку молодого человека антисептиком и отпустил иглу. Сканер ожил, пиявкой присасываясь к синеватой дорожке вены.

– Расслабьтесь, мой дорогой барон. Информация начнет поступать непосредственно на мой комм, а интерпретировать мы ее будем…

За ширмой вскрикнули, и доктор, не закончив фразы, ринулся на звук.

От места укола по телу Фабиана распространилась волна спокойного тепла. Молодой человек не любил медицинских обследований. Тем более что последнее из них проходил совсем недавно – в медотсеке полицейского участка, где ему сращивали перелом. Но сейчас протестовать было уже поздно. Доктор Клумп славился искусством заговаривать зубы строптивым пациентам.

Молодой человек откинул голову на удобную спинку кресла и прикрыл глаза. Мысли текли неторопливо, будто облака в летнем небе. Сколько еще продлится его ссылка? Условный месяц? Два? Дядюшка ответов на прямые вопросы не давал, предпочитая юлить и изворачиваться. Последняя беседа была не далее как вчера. И то за те три минуты, которые выделили Фабиану на жалобы, он успел только громко от души ругнуться. Сразу после лорд Ярвуд призвал пред свои светлые очи мистера Смитта и попросил племянника удалиться. Мистер Смитт, все эти дни исполняющий при Фабиане функции надзирателя и собаки-ищейки (запах алкоголя дворецкий дядюшки чуял, казалось, за десятки лиг), изобразил на своем некрасивом лице вину и беспомощность перед роком, но плотно закрыл за молодым человеком дверь библиотеки.

Воспоминания о библиотеке повлекли за собой мысли о недавно прочитанных книгах, затем о Джаргаморе и синеглазой Белладонне. Не то чтобы Фабиан ее не искал. Искал, осторожно расспрашивал прислугу и мистера Грея, секретаря матушки, который все свое время посвящал составлению библиотечных каталогов. Но о джаргаморской принцессе никто ничего не слышал. Может быть, если бы горничные не заливались краской при каждой фразе, сказанной в их обществе бароном, если бы кодекс поведения слуг был менее строгим, а Фабиан чувствовал себя лучше…

– Одно я скажу точно, – раздался голос доктора. – Выглядит это гораздо опаснее, чем есть на самом деле.

Мужчина, скрытый ширмой, застонал.

– Я очистил рану и обработал антисептиком, – продолжал мистер Клумп, – после переливания крови вам должно стать полегче. Что вы говорите?.. Ах, работа. Нет, работать вам нельзя. Не в ближайшее время. К сожалению, моих ресурсов не хватит, чтобы окончательно поставить вас на ноги. Яд чрезвычайно редкий, и я не обладаю нужными ингредиентами для составления противоядия. Лучшим выходом для вас будет отправиться в столицу. Я напишу рекомендательное письмо своему другу, профессору Ли, он величайший токсиколог нашего времени.

Доктор Клумп порывисто подошел к письменному столу и, склонившись над ним, быстро написал пару строчек на листе желтоватой бумаги. Со своего места Фабиан успел заметить «будешь должен…» и «чрезвычайно редкий растительный…». Почерк у старикана был четкий и разборчивый, не в пример его столичным коллегам.

– Так я могу идти, мистер? – Из-за ширмы показался мужчина самого что ни есть болезненного вида, в холщовом рабочем костюме. – Пилюлек каких-нибудь мне дадите?

В смотровой начал работать механический уборщик. На это недвусмысленно указывало пощелкивание механизма и облачко пахнущего антисептиком пара.

Встретившись взглядом с Фабианом, незнакомец подобострастно поклонился:

– Мак Эшворд, надсмотрщик.

Барон отвернулся, не считая нужным отвечать на приветствие. Надсмотрщик за кем? За дикими зверями?

– И пилюлек. – Доктор протянул Эшворду запечатанное письмо, другой рукой зачерпывая из вазы, стоящей на столе, горсть разноцветных леденцов.

– Кое-кому надо освежить дыхание, – заговорщицки прошептал он Фабиану, когда Эшворд скрылся за дверью кабинета. – Ну что ж, мой дорогой мальчик, теперь займемся вами. – Доктор Клумп подставил ладони под настенный распылитель, обрабатывая руки антисептиком, а затем еще протер их тончайшей салфеткой. – Результаты! Показать! – громко проговорил он в пространство.

Комм провинциального эскулапа был настроен на голосовые команды.

Из стенной щели с жужжанием показался глазок проектора, и на противоположной стене высветилась голограмма.

– Странно, очень странно, – протянул доктор Клумп через несколько минут. – И откуда здесь может оказаться растительный яд с самой Серпенты? Мистика какая-то.

– О, мой бог! – Фабиан ахнул, прижав руку к сердцу, отчего защелка сканера треснула и отскочила. – Я отравлен?

Бледно-серые глаза эскулапа непонимающе уставились на барона:

– Что, простите? Ах, нет, мой дорогой мальчик, с вами-то как раз все в порядке. Небольшая анемия, вызванная скорее некоторой невоздержанностью. Еще немного – и можно было бы сказать, что у вас абстинентный синдром, но до этого дело еще не дошло. Я размышлял о своем предыдущем пациенте. Уж извините старика.

Фабиан выдохнул:

– Значит, мое здоровье не требует медицинского вмешательства?

– Нет, что вы. Несколько условных недель на природе, ежедневные конные и пешие прогулки, диета и какой-нибудь укрепляющий растительный отвар. И полный – вы слышите? – полный отказ от алкоголя. Вы пьете чай, мой мальчик?

– Я должен отвечать как коренной блоссомец или мне позволена будет откровенность?

Настроение барона невыразимо улучшилось. Он пружинно поднялся с кресла, положил сканер на краешек докторского стола и весело подмигнул наблюдающему за ним из банки слизняку.

– Как достойный подданный ее величества, я должен сказать – о, да, я обожаю чай, особенно… Тут, как вы понимаете, я должен упомянуть пару-тройку сортов или видов приготовления, но, доктор, я не могу вам лгать. Чай я ненавижу, ибо не понимаю ни его вялого вкуса, ни запаха, ни…

– Тогда позвольте предложить вам нечто, что изменит ваши вкусы навсегда.

Доктор щелкнул пальцами, выключив проектор, и отпер дверцу крошечного углового буфета.

– Как вы уже догадались, я не доверяю священнодейство прислуге, поэтому предпочитаю держать ингредиенты под рукой.

На стол была водружена крошечная спиртовка, над которой доктор закрепил прозрачную колбу. Пока вода грелась, из буфета последовательно появились грубоватые чашки без ручек, резная деревянная шкатулка теплого янтарного цвета и чайничек.

– Позвольте представить: «Семь фей»!

Под резной крышкой шкатулки обнаружились высушенные чайные листья – буроватая неоднородная масса, выглядевшая крайне неаппетитно. Доктор ополоснул чайничек кипятком и, осторожно зачерпнув горсть чая специальным совочком, ссыпал ее в сосуд. Затем ополоснул уже чай и наполнил чайник до краев, водрузив его на стол.

– Внимание! Напиток должен настояться. Знатоки говорят, что если заваривание происходит правильно, в курящемся дымке можно угадать силуэты семи прекрасных фей…

Доктор умолк, удивленно повернувшись к Фабиану. А тот, не в силах произнести ни слова, внимательно смотрел на крошечные фигурки девушек, сотканных из тумана. Красавицы танцевали, изящно изгибаясь. Их длинные белые одежды трепетали словно на ветру. Каждая из семи девушек по очереди склоняла увенчанную белоснежной чалмой головку, будто шепча нечто на ухо кому-то невидимому. В одной из красавиц Фабиан с удивлением и суеверным почти ужасом узнал джаргаморскую принцессу Белладонну.

– Невероятно! – Доктор благоговейно прижал руки к груди. – Никогда еще я не был свидетелем столь волшебного, столь великолепного зрелища!

Пар над чайничком развеялся, феи пропали. Доктор Клумп, слегка пришедший в себя, смог найти в себе силы разлить напиток в чашечки. Руки эскулапа ощутимо дрожали, но от помощи барона он решительно отказался.

– Прошу, мой дорогой мальчик. Надо же… кто бы мог подумать! Старческое слабоумие? Дорогой барон, не будете ли вы так любезны озвучить, что именно вы видели?

– Девушек! – Фабиан осторожно отхлебнул чай, удовольствия при этом не испытав. – Семь прекрасных, как резные статуэтки, экзотичных красоток.