Антери, сын Лапландии - Вейкко Хаакана

Теперь Антери представился случай вспомнить о золотых минутах прошлой осени — двухдневном путешествии по тайге к прежним родным местам — и рассказать о лучших и самых замечательных его событиях. Со своей стороны, Матти-Олень умел слушать и вдобавок ко всему знал те места, как, вероятно, знал всю Лапландию вдоль и поперек.

— Обе ночи мы провели у сосны, — сказал Антери и краешком глаза взглянул на своего слушателя.

— Ого, — удивился Матти-Олень, — не многие мальчики знают, что это такое. Наверное, это были твои первые ночи у сосны?

— Первые, но не последние, — сказал Антери.

— Так и должно быть…

И Антери рассказал старому оленеводу и таежнику, как надо было укладывать хвойные ветки, чтобы на них было хорошо спать, как тепло было у костра и как он горел до утра.

— А утром мы отправились от холма Суоритсинвоса дальше, но из этого ничего не получилось, потому что Сепи — это наша собака, и притом хорошая собака, — так вот, Сепи находила все новых и новых птиц, а отец все стрелял и стрелял, и под конец отец сказал: «Хватит, скоро мы не сможем нести их». И тогда мы связали их всех вместе и спрятали под ветвями большой ели, чтобы забрать на обратном пути. А Сепи повели на поводке, чтобы она не гонялась за птицами, и так пошли через Тинкиаапа.

— Ведь там впереди река Копсусйоки, — сказал Матти-Олень. — Как вы перебрались через нее?..

— Реку всегда можно пересечь, вброд-то уж во всяком случае, — как мужчина, сказал Антери.

— Именно так, — подтвердил Матти-Олень. — Башмаки с ног и долой штаны. А вода холодная.

— Нам все-таки не пришлось переходить реку вброд, хотя дело чуть не дошло до этого, — продолжал Антери. — Отец сказал, что знает мелкое место, по которому он обычно ходил и попадал в это время года на тот берег с сухими ногами, но теперь было иначе. Водохранилище Локка…

— Верно! Я и забыл о нем. А Копсусйоки впадает в него! — воскликнул Матти-Олень. — Как же теперь?

— Вода в водохранилище поднялась и в Копсусйоки тоже. Мелкое место, которое знал отец, перестало существовать. Пришлось идти вверх по течению, искать самое узкое место. Там отец перебросил через реку росшую на берегу березу, и мы переправились по ней, — продолжал Антери свой рассказ. — Так мы шли вперед, хотя и нелегко было. Отец сказал, что болота и равнины к северу от водохранилища стало пересекать куда труднее, чем прежде.

— От этого искусственного озера не одна только выгода получилась, — сказал Матти-Олень.

— Да. Вот и мы лишились дома…

— То-то и оно. Возможно, от этих хлопот по постройке водохранилища и есть польза, и немалая, и о них не забывают говорить. А об ущербе умалчивают, хотя, наверное, и знали заранее… Ну, продолжай!

— Так вот, мы пришли в Тинкимаа, оттуда к холму Липкаваара, а потом к холму Пахтаваара. На Пахтаваара мы спустили Сепи с поводка, и она начала искать птиц. Так мы шли к реке Луйройоки, пока путь нам не преградил залив водохранилища, который тянется вдоль русла Луйройоки. День уже подходил к концу, и надо было искать место для ночлега.

— А вам не следовало навестить дедушку? — спросил Матти-Олень. — Разве его хижина не стоит на холме Пахтаваара, а раз так, зачем вы пошли искать сосну для костра? Неужели вы бы не поместились в его хижине?

— Хижины дедушки там не было, я не видал ее, — сказал Антери. — Мы с отцом думали, что не увидимся с дедушкой, ведь назавтра надо было отправляться в обратный путь. Отцу надо было в понедельник на работу, а мне в школу. Но все вышло иначе.

— Это становится интересным, — сказал Матти-Олень. — Так, значит, вы не поспели домой к понедельнику и тебе пришлось сидеть после уроков, а отца уволили с работы?

— А вот и нет! — сказал Антери. Его забавляло воодушевление и ошибочные выводы Матти-Оленя. — Мы и дедушку повидали и как раз вовремя поспели домой.

— Ну как же это возможно? — удивился старый оленевод. — Мне ведомы те концы, и я знаю, что так просто оттуда не уйдешь. Давай рассказывай дальше!

Антери выдержал долгую паузу и попросил еще немного кофе и, если можно, маленький бутерброд. Матти-Олень поспешил выполнить его просьбу, а затем снова уселся слушать.

— Ну так как же?

— Да что там, — сказал Антери. — Мы свалили сосну и стали на ночлег. Только мы начали готовить ужин, как вдруг появился дедушка и сказал, что, если мы хотим, можно сварить настоящую уху на всех троих.

— Уху?

— Ну да. У дедушки было сколько угодно рыбы. Большие щуки, жирные сиги, язи и форели с красной мякотью… Ужин был отличный. Я съел столько, что заболел живот. Много дедушкиной рыбы мы принесли домой. Дедушка чувствовал себя хорошо.

— Приятно слышать, — сказал Матти-Олень. — Когда увидишь его в следующий раз, передавай ему привет. Он, конечно, помнит Матти-Оленя… Но кое-что здесь все же неясно. Где дедушка добыл столько рыбы? Как он сумел добраться до вас, раз вы не смогли продолжать свой путь из-за этого залива водохранилища? И самый сложный вопрос: откуда он узнал, что вы там? Почта в те углы не доходит, и в хижине дедушки, конечно, нет телефона.

— У дедушки есть лодка там, где он живет, — сказал Антери. — А еще есть сети, чтобы ловить рыбу. Он сказал, что, когда вода в водохранилище поднялась, вся рыба словно испугалась и бросилась в устья рек, впадающих в водохранилище, вода там чистая и прозрачная. Рыбы в таких местах столько, что можно наловить сколько угодно, если захочешь. И ее, конечно, ловят. Из села и еще более дальних мест приезжают жадные рыболовы с десятками сетей. На моторных лодках они разъезжают взад и вперед по водохранилищу, отыскивают устья рек, забрасывают сети, проверяют их день-другой и уезжают с добычей в сотни килограммов. Дедушка сказал, что рыба есть, но при такой ловле ее ненадолго хватит.

— Пожалуй, так оно и будет, — согласился Матти-Олень. — Ну, а как вы вернулись обратно со всей этой рыбой и птицей?

— Я уже сказал, что у дедушки есть лодка, — продолжал Антери. — На ней он подъехал к нам там, где вода преградила нам путь. Мы поели ухи и переночевали в укрытии все трое на хвойной подстилке.

— Три поколения на одной подстилке, — сказал Матти-Олень. — Это случается редко.

— Может быть… А утром мы сели в лодку дедушки и где на веслах, где шестами провели ее вниз по заливу, который образовался вдоль русла Луйройоки. Обогнули с юга холм Марьяваара, потом направились вверх по заливчику, который образовался в устье Копсусйоки, и так добрались до склона холма Суоритсинвоса. Там была спрятана наша птица. Тут мы расстались. Дедушка дал нам столько рыбы, сколько мы могли унести вместе с птицей, а отец дал дедушке из своего рюкзака масло, сахар и табак. Он припас их специально для дедушки довольно много, хотя раньше я об этом не знал. Затем мы попрощались. Дедушка попрощался со мной за руку.

— Он так сделал?

— Да, — подтвердил Антери. — Раньше он никогда так не делал.

— Вот как, — тихо сказал Матти-Олень. — Может быть, тебе не придется передавать от меня привет дедушке. Я как-нибудь сам наведаюсь к нему.

Пока они разговаривали, день уже склонился к вечеру. Небо по-прежнему было облачным, и сумерки наступили рано. Оленеводы, старый и юный, бывалый и начинающий, сидели рядом на хвойной подстилке и смотрели на костер, огонь которого, казалось, разгорался по мере того, как сгущались сумерки. Возможно, они что-то видели в полыхании огня. Может быть, картины из пережитых ими скитаний по тайге, может быть, просто подвижное, живое пламя — и в этом случае на костер можно глядеть долго-долго.

— Доживет олень до завтра в лесу? — сказал юный, возвращаясь к действительности и практическим делам.

— Я думаю, что да, — ответил старый. — Если верить приметам природы, ночь будет мягкая… Отправляйся домой, мать наверняка уже тревожится, почему ты задержался. Я дам оленю еще немного воды с сахаром и позабочусь о том, чтобы у него был корм. Не беспокойся за него понапрасну. Природа сделает для него то, что следует. Удели все свое внимание урокам… Встретимся завтра?

— Конечно.

— Тогда приходи после школы на это же место. Будем рассказывать друг другу истории, раз мы уже стали знакомыми. Я сварю кофе.

— Хорошо.

Глава восьмая

Антери встал на лыжи и прикрепил их к башмакам. Лыжня уже затвердела от того, что по ней несколько раз прошли туда и обратно. Звезд не было видно. Ветер гулял где-то высоко между вершинами елей, лес тихо вздыхал и время от времени какое-нибудь дерево выше других роняло с верхних ветвей снеговую шапку… Матти-Олень что-то упоминал о приметах природы и их бесспорности. Вздохи леса и это падение снега, должно быть, что-то означали. Посмотрим, что из этого выйдет, и запомним на будущее…