Часовня погубленных душ - Антон Леонтьев

С этого и началась стремительная карьера Михаила Федоровича. А последние четыре года он возглавлял следственное управление. Мог бы вообще-то уйти на хлебную должность в Москву или податься в политику – ему много раз предлагали вступить в партию власти, намекая, что в таком случае Пономареву «светит» место мэра Заволжска или даже губернатора области. Однако на подобные предложения Михаил Федорович отвечал, что не может себе позволить уйти из органов. Мол, если он уйдет, то кто ж тогда будет преступников ловить? Да и властям предержащим он требовался скорее в качестве опытного мента, потому что с той поры, как Пономарев стал начальником следственного управления, криминогенная обстановка значительно улучшилась, раскрываемость преступлений повысилась, а коррупция среди работников силовых органов пошла на спад…

«Уазик» мчался по пустынному Заволжску. Илья заметил группки нарядно одетых подростков – ну да, накануне же по всему городу прошли выпускные балы! На таких мероприятиях всегда что-то случается, ведь сегодняшние школьники и пьют, и принимают наркотики, и оружие с собой носят. Неужели произошла какая-нибудь потасовка? Или даже убийство?

Когда-то, много лет назад, Новгородцев и сам был сорвиголовой и хулиганом, и если бы не встретился ему на пути Михаил Федорович, то сидел бы парень сейчас на зоне, мотая срок, а не являлся советником юстиции и старшим следователем следственного управления. Отца своего он не помнил, и Михаил Федорович был ему намного дороже невесть где пропадавшего папаши.

Итак, что же все-таки случилось? Вопрос не давал Илье покоя. Однако Новгородцев решил, что гадать не стоит, через несколько минут Михаил Федорович введет его в курс дела.

«Уазик» направлялся по шоссе куда-то в сторону психиатрической больницы. Наконец мелькнули сосны, и с крутого берега открылся завораживающий вид на Волгу. Впрочем, в последние годы река значительно обмелела, в ее русле постоянно возникали песчаные косы.

Автомобиль свернул к заброшенному кладбищу, и сердце у Ильи екнуло. Когда-то, много лет назад, еще ребенком, он играл здесь с друзьями.

Это было всего лишь несколько лет спустя после того, как дядя Крюк, он же Роман Андреевич Онойко, был пойман, а затем, по официальной версии, покончил жизнь самоубийством. Именно по официальной, потому что в действительности произошло нечто иное: разъяренные горожане – по большей части родственники жертв – взяли тогда психиатрическую больницу штурмом, забрали с собой маньяка и линчевали его как раз здесь, на берегу Волги. Они облили его бензином, подожгли, а потом дядя Крюк сам спрыгнул с обрыва в реку.

Задействовав свой дипломатический дар, Михаил Федорович сумел тогда разрулить ситуацию, успокоить взбесившихся, жаждавших дальнейших погромов людей и предотвратить кровопролитие. А ведь власти были уже готовы применить грубую физическую силу по отношению к горожанам.

Сейчас Илье бросился в глаза обугленный остов какой-то машины, находившийся неподалеку от обрыва. «Уазик» остановился, Илья вышел из кабины и, завидев Михаила Федоровича, направился к нему.

– Молодец, Илья, что так быстро прибыл! – произнес Пономарев, высокий жилистый мужчина лет пятидесяти пяти, однако выглядевший молодцевато и значительно моложе своих лет.

Отбросив пятерней седой чуб, Михаил Федорович перевел взгляд на упитанного лысеющего типа с черными, зачесанными назад волосами. Субъект, облаченный в шикарный костюм, с массивной платиновой, с узором из мелких бриллиантов, печаткой на безымянном пальце левой руки, был прекрасно знаком Илье – прокурор города Вениамин Юлианович Кот. Что верно, то верно – фамилия ему досталась говорящая, потому что и своими повадками, и внешним видом прокурор напоминал кота Толстопуза из диснеевских мультфильмов. С начальством он был чрезвычайно милым, даже очаровательным – и мерзким, мстительным с теми, кто зависел от него самого.

– Долго же, Новгородцев, нам тебя ждать пришлось! – протянул тягуче Кот и взглянул исподлобья на вновь прибывшего (прокурор отчего-то с самого начала невзлюбил Илью, но и тот платил ему той же монетой).

– Зато воздух-то здесь какой! – откликнулся Илья, шумно вздыхая. Затем обвел рукой вид с обрыва и добавил: – И вид какой потрясный, Вениамин Юлианович! Вы же сами говорили, врачи вам рекомендовали как можно чаще и дольше бывать на природе, так что ожидание, надеюсь, пошло на пользу вашему здоровью.

Илья уставился на объемную талию прокурора города. Желание того во что бы то ни стало похудеть уже давно было среди работников правоохранительных органов притчей во языцех и объектом разнообразных шуток – как невинных, так и весьма злобных.

Вениамин Юлианович, крякнув, повернулся к Пономареву:

– Михал Федорыч, ты уверен, что Новгородцев – подходящий человек? Предлагаю тебе подумать и подключить к расследованию кого-нибудь другого. Ты же понимаешь, Екатерина Станиславовна хочет результатов как можно быстрее! А я не уверен, что Новгородцев в состоянии их нам обеспечить. – И прокурор зыркнул выпуклыми карими глазами на Илью.

В этот момент зазвенел мобильный, Кот извлек свой телефон и запел в трубку:

– Екатерина Станиславовна, могу вас уверить: мы держим руку на пульсе! Да, результаты уже имеются! Так, мне удалось установить…

Он отошел в сторону, а Михаил Федорович, подавая Илье руку, произнес вполголоса:

– Не слушай ты этого балабола! Ты ведь знаешь, что у него на тебя зуб. Видишь, как перед мэршей извивается? Еще бы, Кот-то хочет сделать карьеру, причем не в нашем замшелом Заволжске, а в столице, Катя же в партии, которая может ему обеспечить восхождение к вершинам власти, далеко не последний человек – в президиуме у них сидит…

В самом деле, мэра Заволжска Екатерину Станиславовну Стекольщикову, напористую, умную и красивую даму, часто показывали и по федеральным каналам, поскольку она занимала высокий пост в партии власти.

– Чья машина-то? – спросил Илья, кивая в сторону обугленного остова. – Сдается мне, кабриолет. Шикарная тачка! Что, кто-то из «позолоченной молодежи» набедокурил? Поэтому нас и подключили?

Они подошли к сгоревшему автомобилю. Михаил Федорович, снова отбросив пятерней седой чуб (фирменный его жест), произнес:

– Ты сразу суть просек. Молодец, мой воспитанник! Да, без «позолоченной молодежи» здесь, конечно, не обошлось. Но если бы только это… История мерзкая и запутанная. И всем требуются мгновенные результаты, не только императрице Кате. Мне тоже, Илюша. Поэтому я тебя и вызвал.

Новгородцев заметил валявшуюся на земле канистру, нагнулся и понюхал ее.

– Кто-то поджег дорогущую иномарку? – спросил он. – Хм, трагично, но не до такой же степени, чтобы ставить всех на уши – и вас, Михаил Федорович, и Кота…

Илья взглянул на прокурора города, все еще стоявшего около березовой рощицы и разговаривавшего по телефону.

– Да, сомнений быть не может, автомобиль кто-то поджег, – подтвердил Михаил Федорович. – А принадлежит он нашей дорогой госпоже мэру. Вернее, она подарила его на окончание школы своему отпрыску, Никитке.

О сыне госпожи мэра Илья был наслышан, причем в основном плохого. Парень избалован до невозможности, нагл до опупения, бессовестен до крайности.

– Причем ему восемнадцати еще нет, а он уже за рулем давно сидит, – добавил Пономарев. – Но все на это глаза закрывают, гаишники его не трогают. Еще бы, кто же хочет проблем с императрицей Катей или с Котом!

Михаил Федорович тяжело вздохнул. Илья понял, что начальнику хотелось навести порядок и в данной сфере, но, к сожалению, не все зависело от желаний и чаяний его ментора.

– Около часа назад поступило сообщение, что на трассе случилось ДТП – дальнобойщик, следовавший из Астрахани, сбил человека. Оказалось, что пострадавший и есть Никитка Стекольщиков, сынок нашей Кати.

– Насмерть? – задал вопрос Илья. Михаил Федорович потер шею и ответил:

– Слава богу, нет. Парню необыкновенно повезло – его задело по касательной и отбросило. Жив и, похоже, будет жить. Неизвестно, правда, может, останется до конца дней инвалидом. А нечего было переться посередине трассы! Хотя жаль Никитку. Одновременно поступило сообщение из психиатрической больницы. – Михаил Федорович указал на возвышавшийся на горе комплекс из бетона. – Дежурный врач заметил из окна большой костер на обрыве, около старого кладбища. Впрочем, трагедия с Никитой Стекольщиковым произошла рядом, в какой-то паре сотен метров. Поэтому, когда сюда прибыли наши ребята, они, конечно, заметили и пылающий кабриолет. Но это только ягодки. Пройдем-ка!

Он двинулся в сторону кладбища. Пономарев с Ильей пролезли в дыру в заборе и зашагали между могил. Новгородцев не был на заброшенном кладбище уже лет двадцать – с тех пор, как мальчишкой вместе с товарищами наведывался сюда, чтобы поиграть в войнушку или «живых мертвецов». Но мать, узнав о том, что сын бывает здесь, выпорола его и строго-настрого запретила ходить на заброшенное кладбище. Уж слишком свежи были тогда воспоминания о том, что именно здесь дядя Крюк оборудовал свое пристанище.