Ангел Габриеля - Нора Робертс

Хотя Гейб орудовал лопатой дважды в день, снег доходил ей почти до колен. Ее сапоги провалились в мягкое, доброе облако и… исчезли! Запахнув пальто, она вдыхала свежий, холодный воздух.

Звезд не было. Луны не было. Лампочка на крыльце отбрасывала свет всего на несколько футов.

Кругом только белизна.

Полное безмолвие. Возможно, для некоторых густая пелена снега, падавшего с вышины, была тюрьмой, которая их бесила, но для Лоры она была крепостью!

Стоя на крыльце, она приняла важное решение: довериться Гейбу. Вся окружающая ее чистота и тишина убеждали ее, что решение верно.

Он не мягкий человек, не добродушный, но добрый и, несомненно, умеет держать слово. Если они воспользуются друг другом, она им для прикрытия, он ею для искусства, это будет справедливый обмен. Ей совершенно необходимо отдохнуть. Одному богу известно, сколько времени ей на это потребуется.

Лора никогда не жаловалась Гейбу на усталость, не говорила, сколько усилий ей требуется для того, чтобы большую часть дня держаться на ногах.

Физически беременность проходила легко. Она была сильной и здоровой женщиной. Иначе давно бы уже свалилась. Но за последние несколько месяцев запасы ее душевных и умственных сил истощились полностью. Домик, горы, мужчина дадут ей время восполнить эти запасы.

Они ей еще понадобятся.

Гейб не понимает, что могут сделать Иглтоны со своими деньгами и своей властью.

Она уже увидела однажды, на что они способны. Разве они не платили и не хитрили, чтобы замять ошибки сына? Разве им не удалось с помощью некоторых телефонных звонков и нескольких услуг представить его смерть и смерть женщины, которая была с ним, не как скверную историю, чем она и была, а как трагический несчастный случай?

В прессе ни разу не упоминалось о пьянстве и адюльтере. Для публики Энтони Иглтон, наследник состояния Иглтонов, погиб, не справившись с управлением на скользкой дороге, а не потому, что из-за своей преступной беспечности сел за руль прилично нагрузившись алкоголем. Женщина, погибшая вместе с ним, превратилась из его любовницы в его секретаршу.

Бракоразводный процесс, который начала Лора, был замят, сведен на нет. На память об Энтони Иглтоне и на семейное имя не должно было упасть ни малейшей тени скандала! Ее заставили играть роль убитой горем вдовы.

Лора была потрясена. Она была уничтожена. Не из-за того, что было потеряно на одинокой полоске дороги за Бостоном, а из-за того, что было потеряно так скоро после брачной ночи.

Ах! Зачем ворошить прошлое?

Сейчас, особенно сейчас надо думать о будущем. Что бы ни произошло между нею и Тони, они создали новую жизнь.

И она должна защищать эту жизнь, заботиться о ней.

Глядя на весенний снег, сверкающий и нетронутый, она верила, что все у нее сложится наилучшим образом.

— О чем вы думаете?

Вздрогнув, она повернулась к Гейбу и тихонько засмеялась.

— Простите, я не слышала. Что вы сказали?

— А вы и не слушали. — Он закрыл за собой дверь. — Холодно на улице.

— Замечательно! Как вы думаете, сколько намело?

— Три с половиной, может быть, четыре фута.

— Никогда раньше я не видела столько снега. Трудно представить, что он когда-нибудь растает и на его месте вырастет трава.

Сняв перчатки, он засунул руки в карманы пиджака.

— Я приехал сюда в ноябре, и здесь уже лежал снег. Другого пейзажа я пока еще не видел.

Она попыталась представить, каково жить там, где никогда не тает снег. Нет, подумала она. Ей нужна весна, наливающиеся бутоны, зелень, обещания.

— Как долго вы собираетесь пробыть здесь?

— Не знаю. Я об этом не думал.

Она повернулась и улыбнулась ему, хотя немного завидовала его свободе.

— У вас уже накопилось много готовых картин. Вам нужно устроить выставку.

— Рано или поздно так и будет. — Он несколько беспокойно повел плечами, Сан-Франциско, семья, воспоминания… Все это было сейчас так далеко от него.

— А куда мне спешить?

— Искусство должно быть увидено и оценено, — пробормотала она, думая вслух. — Нельзя скрывать его здесь.

— А людей можно?

— Вы имеете в виду меня, или вы тоже от кого-то скрываетесь?

— Я работаю, — невозмутимо ответил он.

— Мне кажется, такой человек, как вы, может работать где угодно. Надо только уметь работать локтями.

Он невольно улыбнулся.

— Может быть, но мне приятно иметь свое пространство. Как только ты приобретаешь имя, люди стараются заглядывать тебе через плечо.

— Ну, лично я довольна, что вы приехали сюда, какова бы ни была причина! — Она убрала с лица волосы. — Я должна буду уехать от вас, но мне не хочется! — Она улыбалась, прислонившись к косяку.

Он прищурился и обхватил ее лицо холодными, жесткими пальцами.

— В ваших глазах есть что-то особенное, — пробормотал он, повернув ее лицо к свету. — Они говорят все, что мужчина хочет услышать от женщины, и многое из того, чего он слышать не хочет. У вас старые глаза, Лора! Старые, печальные глаза!

Она молчала, не потому, что ей было нечего сказать, а потому, что ее голова была переполнена мыслями и желаниями. Лора не предполагала, что сможет снова испытать подобные чувства, тем более влечение к мужчине. Ее кожа под его пальцами горела огнем, несмотря на то что само прикосновение было прохладным, почти безразличным.

Сексуальное напряжение удивило ее, даже немного смутило. Оно заставляло ее молчать.

— Хотелось бы мне знать, какова была ваша жизнь?

Он погладил пальцами ее щеку, не сознавая, что делает.

Пальцы у него были длинные, тонкие, артистические, но крепкие и сильные. Возможно, так Гейб знакомился с формой ее липа, текстурой ее кожи. Ведь он — художник, а она — его модель.

Внезапно в Лоре возникло желание, глупое, невозможное желание быть любимой, желанной женщиной, но не за красивое лицо, а за человеческую сущность.

— Я устала, — сказала она, стараясь говорить спокойно. — Пожалуй, пойду в постель.

Гейб не сразу дал ей уйти. Он не понимал еще, что заставляло его стоять здесь, смотреть на нее, изучать ее изумительные глаза.

Затем он быстро отступил и открыл ей дверь.

— Спокойной ночи, Гейб.

— Спокойной ночи.

Он вышел на холод, еще не понимая, что с ним происходит. На мгновение он поймал себя на том, что хочет ее. Полный отвращения к себе, он вынул сигарету. Как низко нужно опуститься, чтобы думать о любви с глубоко беременной от другого мужчины женщиной?

И он снова попытался убедить себя, что ему это только кажется!

Глава 3

Интересно, о чем она думает? Она выглядела такой просветленной, такой довольной. Светло-розовый свитер мягкими, пушистыми складками укутывал ее шею. Волосы струились по плечам. Никаких украшений, ничего, что отвлекало бы внимание от ее прекрасного лица, и ничего, что привлекало бы внимание к нему.