Иной цвет - Михаил Клименко

- Что они делают?-шепотом спросил Вадим, не ориентируясь в темноте.

- Подходят... чтоб учинить физическую расправу.

- Надо бежать. Чего ждать?

- Собака только и ждет, чтоб от нее начали убегать... Они вооружены, может быть.

- Ну и видишь ты нас, Константин Дымкин? - спросил буро-фиолетовый.

- Говори с ним вместо меня,- шепнул я Вадиму.

- Нет, не вижу,-громко ответил Вадим.-Темно, хоть глаз выколи.

- Свет!-приказал буро-фиолетовый.-Та-ак... Погасить! Значит, Костя, нашлись такие, которые мешают тебе жить? Мне надо знать... И чтобы я больше не возвращался к этому вопросу.

Пока он это говорил, я по возможности беззвучно и быстро подскочил к одному из злодеев. Неслышно, едва дыша я стоял около глинисто-терракотового типа. Я видел его бессмысленное, словно бы пробковое лицо, пусто глядящие во тьму глаза.

- Да нет, никто мне жить не мешает,- недолго думая, ответил Вадим.-Что, я вам это говорил, что ли? Когда я вам это говорил?

- Если ты задашь мне еще хотя бы один вопрос...

- Хорошо, я не буду спрашивать,- согласился Вадим.

- У тебя что-то произошло с глазами,-сказал буро-фиолетовый.- Ты видишь какой-то там цвет... Назови людей, которых ты видел. Ты их знаешь?

Пока они перебрасывались, этими фразами, я присел около глинисто-терракотового типа, едва державшего свой фонарик в обвисшей, расслабленной руке. Я осторожно, двумя пальцами взял фонарик за рефлектор и не сильно дернул вниз. Фонарик оказался у меня в руке. Тип сразу же нагнулся и стал шарить в траве, едва слышно, злобно ругаясь, стараясь скрыть свою пропажу от сотоварищей.

А я был уже около обладателя второго фонарика. Момент был удачен. В первое мгновение кирпичнооранжевый негодяй даже не заметил, что лишился фонарика. Когда он, словно что-то вынюхивая в траве, высоко поднимая руки с растопыренными пальцами, заметался на четвереньках, я стоял уже около третьего, ярко-каштанового типа. Этот желчно, помефистофельски чему-то улыбался.

- Значит,-спросил буро-фиолетовый,-ты ясновидением не обладаешь?

- Да какое там ясновидение! - сказал Вадим.

В это мгновение я дернул фонарик. Ярко-каштановый резко поднял руку. И тут он допустил ошибку: чтобы включить фонарик, он опустил его. Я изо всех сил рванул фонарик из его руки.

- Вырвали! Вырвали!..-с глупейшим видом, вертясь, громко, растерянно повторял каштановый.

В полнейшей тьме ничего не видя, расставив руки и задрав лицо, он пытался кого-то поймать.

- Свет!!-яростно потребовал буро-фиолетовый.

Недалеко передо мной вспыхнул свет. Луч был направлен в ту сторону, откуда только что доносился голос Вадима. Оказывается, у злоумышленников был четвертый фонарик.

Ни мгновения не раздумывая, я подскочил к слепящему пятну и тем фонариком, который только что оказался в моей руке, нанес удар по последнему источнику света.

Стало темно.

- А, прохиндей! - рявкнул буро-фиолетовый. - Ловите их! Но поменьше шуму, балбесы!

Они носились, расставив руки, натыкались друг на друга, налетали на кусты и деревья.

Я бросился к Вадиму, побежал следом за ним.

-- Стоп!-скомандовал буро-фиолетовый.

Все разом остановились. Остановился и я.

Теперь всем был слышен топот бегущего Вадима.

- Догнать и поймать!-громко, по-адмиральски распорядился буро-фиолетовый.

- Вадим!-крикнул я.-Не двигайся! Я иду к тебе!

-А-а!-взревел буро-фиолетовый.-Эта бестия здесь!

Широко раскрыв глаза, подняв лицо кверху, быстрыми прыжками из стороны в сторону он бросился ко мне. Он бежал, широко расставив руки, слегка откинув их назад. Чуть отступив и тут же выпрямившись, я, словно тореадор, пропустил разъяренного быка мимо.

Он пробежал метров десять и резко остановился, поводя головой. Мне было не до него.

Я бросился к Вадиму. Там сшибались, хватали друг друга сообщники буро-фиолетового.

- Садовник!-крикнул Жилятков,- поймали! А-а... теперь не уйдешь!..

Вадим был схвачен. Я видел, что двое держали его и, кажется, пытались связать. Странно, нелепо выглядят люди в темноте-движения, жесты такие, словно все происходит во сне. И все потому, что ориентируются только на слух.

Двое держали Вадима, остальные искали меня.

Рядом со мной буро-фиолетовый, ярясь, тщетно пытался оторвать державшийся лишь на крепких волокнах переломленный ствол небольшой березки. Он терзал ее, и из волокон дугами и искрами летел голубой и ультрамариновый свет.

Я на три шага подошел к нему ближе и вызывающе пропел:

- Фигаро-здесь, Фигаро-там!

Он ринулся ко мне.

Я отступил влево.

Вытянув вперед руки, преследователь пробежал мимо.

- Фигаро-здесь, Фигаро-там,-повторил я.

- Ко мне, на помощь! - от вскипевшей злобы теряя голос, хриплым басом зарычал он.-Дурачье, он же здесь! Что вы там лазите?!.. Идиоты!!.

Он трусцой подбежал ко мне и бессмысленными мутно-молочными глазами глядел перед собой. Он тяжело дышал.

Его сообщники бегали вокруг нас. Я внимательно следил за ними. Кто-то сказал:

- Да он уже удрал... Что он тут будет бегать?..

- Не плети чушь!-резко возразил буро-фиолетовый.- Он где-то здесь. Здесь! Я его просто-таки печенкой чувствую!..

Он стоял и слушал: вокруг бурно носилась его компания, а вверху шумел ветер. Я отлично видел черты его лица и теперь начинал догадываться, чья это физиономия.

Это был Демид Ниготков! Я присмотрелся и узнал его.

- Кто здесь?..- спросил Ниготков и, сдвинувшись на полшага, повел перед собой рукой.- Свой кто-нибудь?

Он торопливо полез в карман, достал коробок со спичками. Вынул одну, зажег, поднял ее перед собой.

Верховой ветер шумел вокруг в вершинах, но здесь дуновения были настолько слабы, что пламя спички в его руке не гасло-лишь колебалось и вытягивалось.

- Вот гад нечестивый...- прошептал он в мой адрес, конечно, сожалея не столько об утраченных фонариках, сколько об упущенной добыче.- Никого тут?..- в темноту, как в пустоту, проговорил он. - Ушел подлец.

Удобно прицелившись, я изо всей силы ударил его по отвисшей челюсти. Тихо ахнув, он упал навзничь.

Его лицо сразу же покрылось меланхолической сливяно-сиреневой рябью. Он стал совсем другим: то ли черты лица его так исказились от мгновенной боли и обиды, то ли, наоборот, в привычном выражении все вдруг настолько сгладилось из-за минутного упадка сил, что нокаутированный стал совершенно неузнаваемым. Я наклонился над ним, пытаясь постичь происшедшие в нем перемены.

- Кто вы такой? - негромко, тоном соболезнующего спросил я его.

- У-у!..-пытаясь приподняться на локтях, прорычал он.

Выражение его лица опять сильно переменилось: своим вопросом я вывел его из прострации и к нему вернулось прежнее душевное волнение.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});