Террорист-демократ - Ян Гийу

Когда он вышел на улицу, было темна - типичная грустная шведская дневная темень в декабре. Перед его подъездом на площади Святого Йорана и Дракона выпало около пяти сантиметров мокрого тяжелого снега. Можно было вернуться и вызвать такси, но, скорее всего, автоответчик сообщит, что в такую погоду проще поймать такси на улице.

Его машина стояла в переулке через пару кварталов. Как обычно, "дворников" не было, и он очистил снег пластмассовой карточкой с государственным гербом. Машина сразу завелась. Вероятно, предыдущая его американская машина так бы не смогла: она никогда бы не приспособилась к смене Калифорнии на Швецию (да и в остальном была слишком необычной машиной для секретной службы). Кроме того, такой автомобиль не годился для езды по скользкой дороге. Карл быстро сменил машину, заплатив разницу наличными, и выбрал новую, исходя исключительно из ее скромного вида, что было крайне необходимо, а также из-за драматического названия, очень ему понравившегося: "Форд Скорпио". И не сожалел. Это была прекрасная машина для преследования, скоростная, к тому же совсем не броская. На дороге она не очень отличалась от других менее экстравагантных европейских автомобилей.

Карл решил, что Нэслюнд наконец-то нашел способ уволить его с работы, поскольку в контракте шефа бюро было записано, что он "ответствен перед Государственным полицейским управлением за подбор кадров в службу безопасности". Все это с самого начала походило на временное прибежище, хотя история тянулась уже много лет.

Нэслюнд и Карл не выносили друг друга. Что ж, в этот ужасный день Карл наконец получит отставку со службы в полиции безопасности, казавшейся ему ненужной ношей. Может быть, через несколько часов он начнет абсолютно новую жизнь. До сих пор он был в тупике, а сейчас, казалось, подошел вплотную к самой глухой стене. И уже следующий день сможет посвятить мыслям о Сан-Диего. Если, разумеется, это чему-нибудь поможет - ведь было уже слишком поздно все объяснять Тесси.

Нэслюнд был отвратительным типом: лгал, изворачивался и навязывал окружающим свои собственные непродуманные решения. Основой их вражды было подозрение Карла, что Нэслюнд некоторое время назад сотрудничал с израильтянами (и фактически покрывал одного из них), делая вид, будто это были палестинцы.

Когда несколько часов спустя после кровавой бойни, докладывая Нэслюнду и другим начальникам, Карл сказал, что четверо израильтян умерли, а один схвачен, он точно заметил реакцию Нэслюнда - тот, казалось, в это не мог поверить. Карл чувствовал, что Нэслюнд знает больше, чувствовал это наверняка. И было совершенно ясно, почему Нэслюнд запретил продолжать охоту на других соучастников. Словом, в глазах Карла он был скорее государственным изменником, чем полицейским из службы безопасности.

Карл припарковался прямо напротив главного входа в Государственное полицейское управление, не беспокоясь о совершенно очевидных последствиях - штрафах, квитанции на которые по непонятным причинам особенно усердно наклеивали на ветровые стекла машин в квартале вокруг здания полиции в районе Кунгсхольма. Спустя пять минут, пройдя через контроль, поднявшись на лифте и миновав последнего секретаря, он предстал перед Нэслюндом.

- Садись и прочти вот это. Из Ведомства по охране конституции, - перешел Нэслюнд прямо к делу.

Карл молча кивнул в ответ, взял стопку бумаг, сел в одно из кресел для посетителей, зажег настольную лампу и спокойно читал в течение получаса, в то время как Нэслюнд, стараясь не показывать своего беспокойства, делал вид, что занимается корреспонденцией и другими обычными бумагами.

Когда Карл прочел все бумаги, он сложил их в том порядке, в каком получил, и вложил в серую немецкую папку. Проделывая это, он изучал Нэслюнда.

- Ты хочешь меня угробить в Германии, ты ведь это задумал? - спросил Карл тоном, каким можно попросить коробок спичек.

Нэслюнд взирал на самого омерзительного ему человека в управлении, стараясь не дать волю бешенству, и в то же время продумывал, как ответить на дерзость. Слишком многое было поставлено на карту.

- Да, ты не лицемеришь, Хамильтон, - медленно начал он. - Но если я буду столь же откровенен, то, во-первых, ты лучше меня можешь судить о риске в подобной операции. Во-вторых, западные немцы тебя обеспечат поддержкой и прикрытием. В-третьих, это чертовски важно для нашего сотрудничества, я имею в виду не твое и мое, а между Западной Германией и Швецией. В-четвертых, ты можешь сам оценить ситуацию, поехав туда и побеседовав с ними. Я оставляю, таким образом, решение полностью за тобой.

- И преисподнюю ты тоже даруешь мне, Нэслюнд. То есть ты мне, по сути дела, не оставляешь никакого решения. Я не знаю, имеешь ли ты какое-нибудь представление о сложности подобной операции уже на первом ее этапе - внедрении. И потом, неизвестно, как долго я буду жить среди этих сумасшедших буквально с пистолетом у виска. О'кей, а почему ты думаешь, что я должен включиться в это? Ради спортивного интереса? Чтобы насладиться радостью от игры в "русскую рулетку"? Или просто сослужить службу моему высокоуважаемому старому другу Нэслюнду, который получит еще один повод для зазнайства?

Нэслюнд сидел за письменным столом, на котором стояла зеленая лампа. В комнате горели две настольные лампы, и собеседники на расстоянии нескольких метров не могли видеть лиц друг друга. Прежде чем ответить, Нэслюнд на некоторое время погрузился в бумаги, лежавшие перед ним. Затем спокойным голосом, без провоцирующих интонаций, объяснил:

- Тут две вещи, Хамильтон. Во-первых, у нас здесь собственный полицейский интерес, поскольку эти дьяволы, очевидно, задумали нанести удар в Швеции. Мне не нужно описывать тебе возможные последствия. Но если ты хочешь иметь благородный повод для вмешательства, ты его получишь. Или он для тебя не так уж важен?

- Это звучит как отговорка. Вполне возможно, что эти бандиты по какой-либо причине хотят заполучить шведа, но я не вижу никакой естественной причины для возникновения новой лиги Баадер-Майнхоф в Швеции. Этого недостаточно.

- Нет, мне так не кажется. Используя логику гангстеров, я пришел к выводу, что если ты овладеешь... Я сделаю тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

- Не думаю, что ты это сумеешь.

- Сумею. Дело в том, что есть один момент, в котором мы сходимся. Ты считаешь, что больше подходишь военным, ведь с самого начала попасть туда было твоим желанием?

- Да, абсолютно правильно. В принципе я ничего не имею против гражданской службы безопасности, но меня не устраивают подобные махинации.

- Прекрасно. И здесь мы сходимся. Я тебе тоже желаю сотрудничества с военными. Это больше подходит к твоему типу мышления: черное - белое, хорошо - плохо.

- Но я действительно не хочу служить в твоей команде.

- Попытайся стать реалистом, Хамильтон, не будь таким легкоранимым. Для операции, задуманной немцами, с нашей стороны подходишь только ты. Никто другой даже сравниться не может с твоим профессионализмом. И ты сам это прекрасно знаешь. У нас есть только один парень, который в состоянии провести подобную операцию, и этот парень - ты.

- Интересно! Ты оказываешь немцам услугу и платишь по старым счетам. Я же помогаю тебе и в лучшем случае прокалываюсь и попадаю в черный мешок для покойников. Выходит, одним махом убиты оба зайца.

- Нет, не согласен. Ты забываешь, что я думаю о твоей военной карьере. И надеюсь, что операция будет успешной и проколов у тебя не будет.

- А почему ты хочешь, чтобы я служил в военной разведке, не поздновато ли это после четырех лет здесь, в "фирме"?

Карл почувствовал себя неуверенно. Он не видел лица Нэслюнда, а тон шефа все время был неизменно спокойным. Это не соответствовало представлениям Карла о нем как об истерике, раздражающемся при малейшей стрессовой ситуации.

А Нэслюнд в другом конце полутемной комнаты, наоборот, чувствовал себя весьма уверенно, полагая, что все идет по плану. Хамильтон не представлял, какие документы лежат перед шефом, понимая, что не имеет права просто взять их и посмотреть. Нэслюнд же не сомневался, что в любом случае будет правильно дать ему возможность с ними ознакомиться, и, таким образом, чувствовал себя более чем уверенно, когда выложил решающую карту.

- Знаешь ли ты, кто такой подполковник Леннарт Бургстрём? - спросил Нэслюнд прежним тоном.

- Это нервный тип из штаба обороны, из их отдела безопасности. Очкарик, несдержанный, с каплями пота на верхней губе.

- Не так уж глупо, Хамильтон. Но только он шеф Первого отдела безопасности. Просмотри бумаги в папке, и ты сам ближе познакомишься с этим гениальным военным, его должность соответствует моей.

Нэслюнд протянул Карлу около двадцати листов с грифом повышенной секретности.

Спустя десять минут Нэслюнд был у цели и уже мог, без сомнения, делать Карлу то самое предложение, от которого тот не сможет отказаться.