Чужой портрет - Мария Зайцева

это не удивительно при такой жизни.

— Возле лифта есть подсобка. Там все. Так, Вальчик, чего стоим, кого ждем? Быстренько одеваться!

Я все еще неловко топчусь у порога, и сестра всовывает мне пропуск, ключи от подсобки:

— Там есть, во что переодеться, на лицо маску надень, на всякий случай, хотя химия там не ядерная, но положено по технике безопасности. Это в центре, на Володарского 10. Через центральный вход, прикладываешь пропуск на охране, проходишь. Если вдруг кто спросит все же, что вряд ли, скажи, что заменяешь Викторову. И все. Поняла? Но лучше не тормози, я не уверена, что так можно делать, там серьезная контора.

— А чем хоть занимаются? — спрашиваю я уже из-за порога.

— Да всем, что в городе есть. Это фирма Тагира Хазарова, слышала про такого?

— Нет…

— Ну и хорошо. Все, иди, Марусь, у меня тоже время ограничено.

— Я позвоню…

— Ага… Эй, стой!

Останавливаюсь, разворачиваюсь к Ланке.

— Ты как сходила-то?

Сестра в курсе, зачем я приехала и к кому, и меня на мгновение накрывает теплой волной от искреннего интереса в ее голосе. Надо же, за своими проблемами помнит о моих словах…

— Нормально… Холодова в городе нет пока, но он мне был очень рад по телефону… Через месяц вернется и возьмет меня в свою студию…

— Ну, я и не сомневалась, — кивает Ланка, улыбнувшись, и у меня сердце екает, настолько эта улыбка преображает ее, делая из замотанной жизнью женщины красивую, молодую девушку, и, что гораздо ценнее, ту самую, прежнюю Ланку. Мою Ланку. — Ты вообще талантище, конечно, он тебя возьмет! По-другому и быть не могло!

— Да… — улыбаюсь я в ответ, — вот только месяц ждать…

— Ничего! — Ланка неожиданно переступает порог, тянется ко мне, опять обнимает, — ничего, прорвемся! Ты меня прости, если я резко… И что вот так тебя припахала… Но мне реально больше не к кому… Серега, гнида… Ладно, не будем… А тут такая возможность… В этот сад фиг попадешь, он один в городе… А в простые сады Вальчику нельзя же… Такой шанс… Вот я и наглею. Прости меня, Марусь…

— Ну что ты… — Растроганно глажу я ее по худым плечам, — я же все понимаю… И не волнуйся, я поддержу… И вообще… Рассчитывай на меня, обязательно, хорошо?

— Да я и так тебя в оборот взяла, по-наглому…

— Глупости не говори. Это мой племянник… И ты — моя сестра…

— А я тебе не помогла с мамой…

— Ты же не знала… И вообще… Все, хватит. Тебе пора собираться.

— Да… Ой! — Ланка смотрит на часы, подпрыгивает и принимается подталкивать меня в ступенькам, — все, иди! Если что, звони, поняла?

Киваю.

— И ни с кем там не болтай! Там непростые люди могут быть! Поняла?

— А если меня все же кто-то спросит? Из офиса?

— Делай вид, что все время там работаешь! Они все равно нифига челядь в лица не узнают! Тем более, такую, как я, приходящую! Маску не снимай, лишних вопросов не задавай. Если в открытом кабинете кто-то сидит, они иногда там задерживаются, просто извинись и выйди. Хотя, сегодня пятница, так что вряд ли кто-то будет… Они после двух все с работы линяют… Все, удачи, сестренка!

— Пока.

Дверь захлопывается, и я спускаюсь по ступенькам, сжимая в потеющей ладони пропуск. Ничего себе, денек у меня сегодня…

Очень надеюсь, что все пройдет спокойно, и я не подведу Ланку.

И сама не спалюсь и не опозорюсь…

Тагир Хазаров… Кто это, интересно? Бизнесмен? Мэр города? Да нет, вроде, тут другой кто-то…

В любом случае, надеюсь, что этот Хазаров и его подчиненные любят отдыхать по пятницам. Вне офиса.

Глава 8

Офисное здание находится в Старо-речном районе, в самом центре города, но не в историческом, а в самом что ни на есть деловом, которого раньше тут не было.

Я помню это место совсем другим: с одноэтажными разномастными домиками, огороженными палисадничками, с милыми сквериками между ними и даже самодельным прудиком, в котором водилась рыба, и по утрам тут часто стояли задумчивые мужики с удочками.

Сейчас от частного сектора не осталось и следа, домики сломали, скверики срыли, пруд закопали. Теперь тут — высотки, причем очень даже серьезные, на много-много этажей, сверкающие хромом и стеклом.

Я честно пытаюсь сосчитать количество этажей в нужном мне здании и сбиваюсь после десяти.

Город, в который я приезжала когда-то совсем ребенком, меня не узнает. И не принимает.

И мне самой как-то неуютно в нем, тяжело, давит плечи и теснит грудь.

Мама говорила, когда-то именно здесь, в центре, который еще не был тогда центром, а одним из районов быстро разрастающегося города, стоял небольшой домик, в котором жили ее родители… Интересно, что бы она сказала сейчас, увидев, что от родных ее мест не осталось ничего?

Ощущение, что с каждым шагом моим по этому городу все больше стирается прежняя жизнь. И моя, и мамина… Словно и не было ничего, словно и не жила она никогда на свете.

Что от нас остается после всего? Память, живущая в людях, помнящих о нас? А если эти люди тоже умирают? Все? Ничего не остается?

Ежусь от внезапного холода, который несут эти мысли, выдыхаю.

Наверно, это просто паническая атака, да.

Я очень сильно боюсь идти туда, в сердце этого длинного монстра из железа и стекла. Боюсь, что меня раскусят, поймут, что самозванка, и выкинут на улицу… И я не смогу выручить Ланку. И еще возможен вариант, что меня задержат и отправят в полицию…

Руки начинают дрожать, как и всегда, когда слишком сильно переживаю, ловлю себя на этом, с силой сую ладони в карманы, нащупывая пропуск, и решительно направляюсь к автоматическим дверям. В любом случае, пути назад нет.

Строго следуя инструкции Ланки, ни на кого не смотрю, прижимаю пропуск к турникету, толкаю, прохожу… Шаг, другой, третий… Напряженно жду оклика, того, что вот сейчас, прямо вот сейчас… Двери лифта послушно раскрываются, торопливо забегаю, нажимаю на пятый…

И прислоняюсь в изнеможении к зеркальной стене.

Прошла! Боже, я прошла! С ума сойти!

Выдыхаю, унимая бешено колотящееся сердце, успокаиваю себя тем, что дальше будет легче.