Стихи Леи Гольдберг в переводах А.Гомана - Лея Гольдберг

Приложение 2

  

Комментарии переводчика:

О цикле стихотворений Леи Гольдберг

    «Из песен моей любимой страны»

Цикл включён в книгу «Утренняя молния» (1955г.)

В цикле три стихотворения:

Текст стихотворений нуждается, как мне кажется, в некоторых комментариях. Ниже я предлагаю своё понимание цикла:

В цикле есть одна лирическая героиня, и цикл посвящён одной теме – её одиночеству.

Цикл носит автобиографический характер.

Хотя во всех стихотворениях цикла речь идёт о любимой стране, но, судя по описанию, этих стран две. Лея Гольдберг и ранее касалась этой темы. В стихотворении «Сосна» (из цикла «Деревья» в этой же книге) она прямо говорит: «В двух разных почвах корни у меня».

В первом стихотворении речь идёт о Литве, где Лея Гольдберг провела свою юность. Там «в году всего лишь семь дней весна, остальное – ненастье и громы». Семь дней торжества – это праздник Пэсах, когда «свеча святит мир». Повторяющееся выражение «Царю нет венца, царице нет дома» нужно, мне кажется, интерпретировать, как намёк на потерю независимости Литвой и на разрушение старинной цитадели великого князя Гедимина в Вильнюсе, от которой осталась только башня. Не называя явно этого символа Литвы, Гольдберг во втором стихотворении проводит параллель с т.н. «Башней Давида» в Иерусалиме, над которой, как и над башней Гидемина, в праздники развевается государ-ственный флаг.

Евреи составляли тогда значительную часть населения Литвы. Многие из них жили в ужасающей бедности и некоторые вынуждены были просить подаяния. Существовал обычай кормить нищих по субботам и в праздники, и тогда каждый из них «был рад и сыт».

Выражение «дочь и сын твои – невеста-жених»  говорит не о том, что в праздник Пэсах устраивались помолвки и свадьбы, а намекает на совершеннолетие скрывающейся за этой ширмой героини, которая теперь ожидает своего суженого. Но суженый не приходит, и героиня во втором стихотворении переносится в совсем другое место – Землю Израиля, где весной цветёт миндаль.

Но прежде следует сказать о строке из первого стихотворения «во всём мире хвалила те-бя лишь одна». Возможно, имеется в виду литовская писательница Юлия Жемайте (1845-1921), творчество которой проникнуто любовью к литовскому народу, к литовской природе, обычаям, языку. С горечью и любовью писала она о жизни литовских крестьян. Одно время портрет Юлии Жемайте помещался на литовской денежной купюре, а в наши дни планирует-ся поместить на израильской купюре портрет Леи Гольдберг.

Одиночество остаётся уделом Леи Гольдберг и во второй любимой ею стране. Она сравнивает себя с камнем, который один лежит среди поля.

Между двумя стихотворениями есть ещё одна параллель. Если в первом повторялось «семь дней», то во втором – «семь девушек», и это – ещё одна маска героини, прикрывающая семикратно возросшие ожидания счастья. Сначала она ещё говорит во множественном числе: «кто ... найдёт нас, кто ... поймёт нас, кто, кто же придёт к нам с воли», но резюме даётся в единственном числе от первого лица: «дремлю я, но сердце не спит».

Число семь, имеющее в традиции сакральное значение, повторяется многократно и в более раннем стихотворении Леи Гольдберг «Счастливый ад»:

Мы умрём семикратно ночью

И семь раз воскреснем днём,

И семь раз увидим воочию

Реальность ужасным сном.

Или в цикле сонетов "Любовь Терезы дю Мён":

Любовь меня не ослепила, нет.

И я теперь на всё, что было с нами,

Могу смотреть открытыми глазами,

И семикратно трезво вижу свет.   

Первые два стихотворения послужили текстами для популярных песен и широко известны в Израиле. Третье стихотворение цикла менее известно:

В любимой моей стране

Всё бедно, и месяц на небе

Стоит, как нищий у входа –

Бледен, испуган, согбен.

И рваные, блёклые тучи

Приходят с окраины неба,

Спешат благочинно и скромно

Прикрыть его бедности стыд.

А солнце встаёт поутру,

Как листья осенние, жёлто.

Зарезан, в конце переулка

Лежит золотой петушок.

Здесь золотой петушок – символ возможности чудесного воплощения любой мечты. Но, переместившись с севера на юг, Лея Гольдберг не нашла любви и поняла, что крушение надежд было предопределено ещё в юности, в которую она возвращается в этом стихотворении.          

Адольф Гоман