Рейтинговые книги
Читем онлайн Гольф с моджахедами - Валериан Скворцов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 83

Женщины, согнанные на площадку конной выездки, не обращали внимания на повешенного и живого Нагоевых и понуро ждали, когда контрактники, появившиеся за срочниками, ведущими бой впереди, завершат зачистку. Женщины по двое, по трое просачивались в свои логова, чтобы прибрать уцелевший скарб и возродить между развалин мелкую толкучку. Мужики сидели в горах, по подвалам и катакомбам.

Весной 1996 года, когда это происходило, в поселениях, переходивших от федералов к моджахедам и обратно, повешенные появлялись, случалось, по три, а то и по четыре штуки зараз. Кто именно вешал и расстреливал, зависело от лимита времени у воюющих сторон. Пугала служили во благо обеим. Моджахеды повязывали мужиков кровью, а федералы из этих же мужиков выжимали за казненных ясак: от автомобилей, телевизоров, холодильников и ковров до козлят и кур.

Серноводские ребята подвесили у конно-спортивной базы по всем признакам далеко не свежий труп и даже не кавказца. На фоне фанерки с нагоевской идентификацией ветерок раскачивал блондина. Надпись "ФСБ" прибавили в подтверждение гуманности содеянного и к общему удовольствию: явному - боевиков, тайному - армейцев и их контрразведки.

Кто же оказал бесценную услугу?

Многие могли. Пайзулла Нагоев в должности участкового уполномоченного безвозмездно угощался в разных шашлычных, подарками его тоже баловали, шпана и воры курорт не перенапрягали, за несколько лет капитан успел надоесть и плохим, и тем, кто так себе... Написали для острастки, а может, просто сорвали злобу на подвернувшемся. Война, разбираться некогда.

Нагоеву повешенный с его именем тоже приходился во благо.

Капитан соблюдал нейтралитет и старался как бы не существовать в смутные времена. Неплохо было бы заполучить документальное тому подтверждение. Оно позволило бы сбросить и прошлое, и жуткое настоящее, заполучить шанс начать с нуля подальше от Кавказа или, ещё лучше, от России вообще. В расчете обзавестись чем-то подобным он и пробирался в родимый курортный Серноводск в составе мотострелковой вольницы, в которую превратилось, пропетляв между Ачхой-Мартаном, Валериком и Катар-Юртом, подразделение "батяни-комбата" майора Лотина.

И вот, глазам не верилось, удача валилась в руки!

Перепрыгнув через замусоренную колею, выбитую бэтээрами и "Уралами" в асфальте перед воротами конно-спортивной базы, Нагоев дворами вышел к санаторию. Предприятие было рискованным, грохнуть могли в любом огороде и у всякой подворотни. Именно по этой причине он шел хотя и в милицейской форме, но без "калаша", с одним "ТТ" и тремя "лимонками" под курткой. Ради оружия убивали быстрее. Оно денег стоило... Мужички, таившиеся в подвалах, и отвязанные воины, издергавшись в набегах, нажимали на спусковые крючки слишком поспешно.

Во дворе курортной поликлиники "батяня" присматривал за лейтенантом и прапором, приспосабливавшими танковый аккумулятор к минибасу "Форд Транзит" с надписью "Скорая". Сержант в резиновых велосипедках, зимних штанах на вате и мокрой от пота гимнастерке свинчивал с крыши проблесковую мигалку, бросая вывернутые саморезы в каску. Солдатики, стриженые под "чеченский ноль" - наголо вокруг щетины на темечке, с тщанием подвыпивших расставляли в кузове "Урала" рентгеновскую установку, компьютерное железо с проводами, холодильник, зубоврачебные кресла, диваны и бормашины.

Майор благожелательно кивнул Нагоеву из компьютерного кресла, которое выкатили для него на пандус, предназначавшийся для приема лежачих больных из кабин "скорой". С пандуса в "Форд Транзит" подавались рулоны ковровых дорожек. В ночные холода, если закататься в такие, спалось, как на печи...

Нагоев наступал и отступал со славными молодцами полторы недели. Прибившись к батальону, он ни на что не претендовал, кроме личных документов, попадавших к солдатам. За паспорт давал двести рублей. Деньги считались большими. Формально - премия, полагающаяся от грозненского управления внутренних дел. Командование в лице майора Лотина не видело причин для запрета таких сделок. Продажа боеприпасов и оружия противнику падала, если у личного состава заводились наличные. На фронте в 1996 году "Русская водка" с завода в Керамическом переулке города Владикавказа шла по десять рублей бутылка. Женщины на временной толкучке у серноводской конно-спортивной базы как раз столько и запрашивали...

Пайзулла Нагоев разок уже проморгал шанс формальной кончины - в Грозном, в здании министерства внутренних дел. Блокированная в нем агентами Департамента госбезопасности Ичкерии сотня офицеров сложила оружие под честное слово - за право выйти из осады к федералам. Нагоев придерживался собственного мнения относительно личностей, которые вызвались вести переговоры. Пока во внутреннем дворе расстреливали разоружившихся, он отлеживался под строительным мусором на чердаке, с которого спустился на второй день. Врать не пришлось: Нагоев предъявил припасенное заранее командировочное направление для участкового, приехавшего из Серноводска за инструкциями к новой власти. Вместо пули - талон на питание.

Расстрелянные в изобилии валялись на дворе... Если бы догадался подложить трупу свое удостоверение!

В столице независимой Ичкерии мужчины делились на две категории: с оружием, то есть имевшие власть, и без оружия, то есть имевшие доллары, рубли, марки и ещё что угодно для обмена на что и когда угодно. Капитану Нагоеву был угоден паспорт для женщины. Про себя он опять опрометчиво не подумал.

Через Моздок, Ставрополь и Краснодар Нагоев отправился в Новороссийск, где задолго до событий, предвидя катастрофу, купил квартиру у порта. Он снабдил жену привезенным паспортом с новым именем, в который вписали детей. Деньги имелись. Пачку долларов - настоящих, московских, не выменянных в Грозном - в фарфоровом кувшине с залитом воском горлышком жена укрыла в нише, которую выдолбил и затем заделал Пайзулла в стене детской. Семью он прикрыл надежно, на душе полегчало.

Деньги на квартиру собирались, конечно, не в Серноводске. Намного раньше.

В конце восьмидесятых Нагоев прикрывал перегон левых машин с московского Южнопортового автомобильного рынка в Грозный и Махачкалу. Дальше товар шел в Грузию или за Каспий, в Казахстан. В первопрестольной Нагоев селился в гостинице "Останкинская" среди своих. Именно там ему открылась простая, как помидор, истина: совершаемый в Москве тысячами собратьев подкоп под такой толщей, как Россия, однажды обрушится и похоронит не только их, но и всю Чечню.

Ахмат, бешир чеченской разведки в России, скупил четыреста с лишним квартир. Платил из общака, грел руки сильно. Считалось: для устройства почтовых ящиков и явок. Где бы на столько квартир набралось людей? Богатства, собираемые в России, уплывали к соотечественникам, к тем, кто расчетливее и образованнее, а через них и дальше - к людям, с кем они издавна были повязаны в Москве. Нагоев читал историю государства Московского - ясак, собиравшийся для орды, оседал у Ивана Калиты.

В ресторане "Каштан" в Тропарево на Юго-Западе Ахмат заплетал сложные узлы поборов: одни подразделения наезжали, другие предлагали защиту. Дважды Нагоев прикрывал привоз заложников - в их же собственных "мерсах" - к кухонному входу "Каштана". В второй раз заложника отконвоировали прямиком из Петербурга. Ахмат прорубал окно на Балтику.

Операция громко называлась "Петр Великий". Скапливавшиеся в Петербурге "черные группировки" и "славянские братки" подчинялись командирам-подельникам - Ахмату и Малышеву. Две крыши - две проплаты. Бандиты и патриоты. Операция "антитеррор" по согласованному на мини-уровне плану. С потерями обеих сторон, которые, конечно, обговаривались. Подогрев показушной войны приходилось оплачивать кровью мелких бойцов.

И Нагоев решил: чума на оба ваши дома! Купил однокомнатную квартиру в дачном поселке Репино на берегу Финского залива. Тыловой вариант для Новороссийска - города, квартиру в котором легко могли достать с Кавказа. И самые первые проведенные в этой квартире часы всерьез обдумывал текст анонимного донесения в ФСБ.

Работал телевизор, с экрана которого бойкий молодец объяснял, что не видит разницы между компьютером и человеком. Сознание, говорил грамотей, относится к головному мозгу так же, как программное обеспечение к электронной машине. Как "софт" к "железу". Нагоев знал, что такое "софт" и что такое "железо". Но по себе и другим, включая Ахмата и Малышева, знал также, что человек - не компьютер. Потому что люди - во всяком случае, многие, даже такие, как Ахмат и Малышев, - молятся. А молитва и есть "софт" Аллаха.

Нагоев верил Аллаху.

Аллах через передачу подсказывал: опомнись.

Нагоев не стал никуда писать. Ахмат имел людей и на Лубянке. Или, что ещё вероятнее, лубянские сами к нему ходили. Эти, если нужно или приказано, перекрестятся хоть копытом.

Пайзулла Нагоев, сказавшись больным, вернулся из Москвы в Серноводск, после которого были Новороссийск, Грозный, снова Новороссийск, опять Чечня, - и круг замкнулся: Серноводск в составе лотинской мотовольницы...

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 83
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Гольф с моджахедами - Валериан Скворцов бесплатно.
Похожие на Гольф с моджахедами - Валериан Скворцов книги

Оставить комментарий