Человек. Книга. История. Московская печать XVII века - Поздеева Ирина

Место и роль другого типа книг прекрасно показывает издание, которое вошло в научный оборот под названием «Кириллова книга». Текст ее в окончательном виде составлен именно для московского издания и включал целый ряд полемических или, точнее, антиуниатских произведений украинских и вообще западнорусских авторов[43]. Издание было связано с подготовкой вхождения украинских земель в состав Русского государства, а его необходимость объяснялась тем, что с этого времени Русская церковь оказывалась в прямом контакте с землями, где господствовала католическая, протестантская или униатская церковь.

В «Кириллову книгу» были включены также тексты против анти-тринитариев, антикатолические и антиармянские статьи из полемического сборника «Просветитель Литовский», составленного в 20-х гг. XVII в., и дополнений к нему 30-40-х гг. Эти дополнения, вошедшие в напечатанную «Кириллову книгу», чрезвычайно примечательны и актуальны. Речь идет об Индексе отреченных книг, «Слове на латинов» Максима Грека, «Изложении вкратце о вере» (вопросы и ответы Анастасия Антиохийского и Кирилла Александрийского), а также о крайне эсхатологическом «Казанье Кирилла Иерусалимского» Стефана Зизания (отсюда и название печатного сборника). «Кириллову книгу» «собирал протопоп Михаил Рогов с протчими мужи по повелению царя и патриарха на многие ереси латынские и армянские и немецкие и протчие»[44]. Фактически опубликованный сборник продолжал и аргументировал основные решения Собора Русской церкви 1620 г., которые, в свою очередь, были опубликованы в Иноческом требнике, вышедшем на Печатном дворе в 1639 г.

Продолжило решение актуальной задачи аккумуляции украинско-белорусских духовно-полемических текстов и их тиражирования издание так называемой «Книги о вере единой» (вышла 8 мая 1648 г., 290 л. in folio, тираж 1200 экз., цена 80 коп.). В нее вошли действительно самые популярные и яркие полемические сочинения: «Апокрисис» Христофора Фалалета, «Полинодия» Захарии Копыстенского, «Книжица о вере», напечатанная около 1596 г. в Вильно.

Собственно тему борьбы с инаковерием и широко распространявшимися в Европе реформационными конфессиями начал сборник, названный в литературе «Сборник о почитании икон в 12 словах», вышедший в свет 20 августа 1642 г. (4°, 460 л., цена 1 руб. 80 коп.; тираж 1200 экз.). В архиве Печатного двора он назывался «О иконном поклонении», а чаще – «Многосложный свиток»[45]. В этом издании были собраны слова отцов Церкви и их поучения против иконоборчества, которые в XVII в. снова становились актуальными. Цель издания сформулирована в самой книге следующим образом: «…еретиков… иже велику брань и лют смертоносный яд на Церковь Божию и на святые иконы воздвигоша… яко плевелы от пшеницы отъяти и их пепел развеяти».

Прямым ответом на актуальные вопросы не только религиозной, но и социальной и политической жизни России именно в эти десятилетия стала книга, названная в библиографии «Сборник поучений патриарха Иосифа», которая на Печатном дворе называлась «Поучение священническое». Эта небольшая книжечка (4°, 50 л.) включала христианские тексты, в том числе и русские поучения XIV в., направленные против социального угнетения и призывающие «не праведно судящих» князей и судей одуматься и выполнять христианские заповеди. Книга обращалась и прямо к русскому царю с требованием заставить подчиненных ему правителей быть милостивыми и справедливыми. В текстах поучений с удивительной силой бичуются жадность и корыстолюбие правителей, отнимающих последнее достояние у вдов и сирот, самых слабых и беззащитных. Трудно придумать более актуальное издание в напряженнейшие годы «бунташного» XVII в.

Таким образом, издаваемые на Печатном дворе в интересующее нас время книги поучений отнюдь не были безразличны к окружающей действительности. Читатель XVII в. находил в них ответ на животрепещущие вопросы современной ему российской жизни. Светское и церковное руководство государевой Московской типографии тщательно отбирало и издавало только самые необходимые для функционирования Церкви и государства типы книг. Надо отдать должное и оценить столь широкие знания и столь свободную ориентацию Московской типографии – реального духовного центра Москвы, ее справщиков в громаднейшем книжном наследии, аккумулированном ими в целях отбора наиболее актуального для жизни государства и Церкви в сложнейших духовных, социальных и внешнеполитических перипетиях первой половины XVII в. Достаточно напомнить, что большинство (если не все!) учебных, учительных, полемических изданий 40-х гг. XVII в. стали базой внутрицерковной полемики второй его половины. А Соборное уложение 1649 г. в той или иной степени продолжало быть основой русского законодательства еще не менее двухсот лет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В первой половине XVII в., после восстановления патриаршества, все книги неизменно издавались от лица царя и патриарха. В 20-40-х гг., после возвращения Филарета, отца Михаила Федоровича, из плена и избрания его патриархом, указы об издании любой книги начинались с обязательной фразы, подтверждавшей, что документ исходит и от царя, и от патриарха. Это тем более очевидно для исторической оценки последнего типа книг, издаваемых на Московском печатном дворе. В отличие от вышеперечисленных, они имели самые широкие функции и равно использовались в церковной и светской жизни общества. Речь идет прежде всего об изданиях церковного календаря с соответствующими дополнениями кратких текстов дневных молитв.

Если не считать издания Бурцова, в интересующее нас время Святцы на Московском печатном дворе издавались дважды – в 1646 и 1648 гг. Замечательной особенностью этих изданий стали краткие летописные статьи, поясняющие, почему и когда произошли исторические события, вошедшие в русский церковный календарь; когда жили и чем прославились люди, памяти которых затем отмечались ежегодно (например, комментарий к имени святого князя Владимира (Василия) содержит рассказ о крещении Руси).

Сотрудниками Печатного двора книга названа очень точно: «Святцы с летописью, с тропари и с кондаки»[46]. К сожалению, изучение этого издания только началось[47], а ведь именно сверхкраткие рассказы Святцев (фактически наиболее краткие редакции русских житий) очень рано получили самую широкую известность, и часто именно они (а не минейные и проложные редакции) оказывались базой исторических знаний народа, так как Святцы с летописью вплоть до XX в. многократно перепечатывались и имелись во всех русских грамотных семьях. Широчайшее значение Святцев для каждого дома, церкви, монастыря, их повседневная необходимость подчеркиваются также в исследовании А.Г.Авдеева[48].

Именно Печатному двору принадлежит честь публикации первого полного текста русского законодательства, которого, пожалуй, не было в это время даже в ведущих государствах Европы. Речь идет об издании Соборного уложения 1649 г. и Кормчей книги, предпринятом в 1650–1653 гг.[49] Причем «Уложение судных дел», как оно называлось на Печатном дворе, вышло даже двумя изданиями[50], общим тиражом почти 2400 экземпляров. Эти книги сыграли громадную роль в становлении и унификации государственного управления и судопроизводства, особенно в отдаленных местах России.

Кроме перечисленных типов книг, Московская типография широко использовалась для тиражирования бланков государственных и церковных грамот и других документов. К сожалению, до нас дошли подлинники или сведения далеко не обо всех таких типах изданий, хотя эта традиция сохранялась и в гораздо более позднее время, даже при Петре I и его потомках.