Обычная работа - Эд Макбейн

- Вот именно.

- На меня не рассчитывай, - сказал Доннер.

- Что ты хочешь этим сказать?

- В этом городе полно парней, которые с большим одобрением восприняли то, что там произошло. И я не хочу ввязываться в эту черно-белую свару.

- А кто может прознать, что ты имеешь к этому отношение? - спросил Клинг.

- Точно так, как вы собираете информацию, собирают ее и они.

- Я нуждаюсь в твоей помощи, Доннер.

- Понимаю, но на сей раз прошу уволить, - сказал Доннер, упрямо мотнув головой.

- В таком случае мне придется обратиться на Хай-стрит.

- Зачем это? У тебя там еще один источник информации?

- Нет, просто там находится контора районного прокурора.

И оба мужчины пристально посмотрели в глаза друг другу. Доннер в обернутом вокруг толстенного живота полотенце, истекающий потом с такой интенсивностью, будто он и сейчас продолжал сидеть в парилке, и Клинг, скорее напоминающий слегка усталого рекламного агента, чем полицейского, да еще угрожающего человеку разоблачением его прошлых темных делишек. При этом они оба прекрасно понимали друг друга и ценили тот странный симбиоз, который иногда возникает между людьми, чья профессия - охрана закона, и теми, кто этот закон нарушает, симбиоз, жизненно необходимый как тем, так и другим.

- Не люблю, когда меня силком принуждают к чему-то, - Доннер наконец нарушил молчание.

- А я не люблю нарываться на отказ, - парировал Клинг.

- Когда нужны эти сведения?

- Я хочу, чтобы колеса завертелись до наступления утра.

- Тебе хочется чуда, не так ли?

- А кто не жаждет чуда?

- Чудеса стоят немало.

- А почем они?

- Двадцать пять за одну машину и полсотни, если удастся узнать об обеих.

- Ты сначала разыщи машины, а о цене поговорим позднее.

- А если до этого "позднее" кто-нибудь проломит мне череп?

- Об этом тебе следовало позаботиться еще при выборе своей профессии, - возразил Клинг. - Ладно, Доннер, кончай трепаться. Просто два каких-то подонка решили бросить самодельную бомбу. Никто за ними не стоит и бояться тебе нечего.

- Ты так считаешь? - осведомился Доннер. И тут же менторским тоном изрек банальную истину:

- Расовые отношения в этом городе достигли к настоящему моменту наивысшего напряжения.

- Ты знаешь мой номер в участке?

- Еще бы мне не знать его, - мрачно подтвердил Доннер.

- Я сейчас иду прямо туда и буду ждать твоего звонка.

- Может, ты позволишь мне для начала хотя бы одеться?

Ночной клерк отеля "Эддисон" сидел в полном одиночестве, когда Карелла с Хейвсом вошли в холл. Погруженный в раскрытую перед ним книгу, он даже не глянул в сторону детективов, когда те подходили к его столику. Холл отеля был выдержан в готическом стиле: на полу лежал изрядно вытертый восточный ковер, подле массивных красного дерева резных столов стояли огромные мягкие кресла с продавленными сидениями и засаленными подлокотниками. Возле каждой из двух облицованных красным деревом колонн стояло по плевательнице. Над столом регистратора висел великолепный абажур, в котором, однако, недоставало одного стекла, а второе было треснувшим. В старые добрые времена "Эддисон", несомненно, был роскошным отелем. А сейчас он походил на дешевую шлюху в изъеденном молью и облезлом норковом манто, которое она приобрела в лавке старьевщика.

Клерк, как бы в противовес всему этому старью, оказался совсем молодым человеком, лет двадцати с чем-то. Он был в отлично выглаженном твидовом костюме и темной рубашке с галстуком в золотую с коричневым полоску. На носу у него красовались очки в изящной черепаховой оправе. С некоторым опозданием он оторвался от своей книги, близоруко прищурился и, наконец, встал.

- Слушаю вас, джентльмены, - сказал он. - Чем могу быть вам полезен?

- Полиция, - сказал Карелла. Он вынул бумажник и раскрыл его, показывая пришпиленный изнутри полицейский жетон.

- Слушаю вас, сэр.

- Я детектив Карелла, а это мой коллега, детектив Хейвс.

- Здравствуйте. А я ночной клерк и зовут меня Ронни Сэнфорд.

- Мы разыскиваем человека, который мог быть зарегистрирован в вашем отеле примерно две недели назад, - сказал Хейвс.

- Ну что же, если он был здесь зарегистрирован две недели назад, то вполне возможно, - сказал Сэнфорд, - что он все еще живет у нас. Большинство таких постояльцев проживает у нас постоянно.

- Вы держите здесь в холле фирменную почтовую бумагу?

- Простите, сэр?

- Почтовую бумагу с названием отеля на ней. Может ли кто-либо войти так, запросто, с улицы и взять листок такой бумаги?

- Нет, сэр. Здесь в углу есть письменный стол, видите, рядом с лестницей, но мы не кладем на него почтовую бумагу с рекламой отеля.

- А в номерах такая бумага есть?

- Да, сэр.

- А у вас в столе?

- Естественно, сэр.

- И у вас здесь постоянно находится дежурный?

- Все двадцать четыре часа, сэр. Мы работаем в три смены. С восьми утра до четырех дня, с четырех дня и до двенадцати и с двенадцати до восьми утра.

- И вы заступаете в двенадцать ночи?

- Да, сэр.

- Возвращался ли кто-нибудь из ваших постояльцев после того, как вы заступили на дежурство?

- Да, сэр, но немногие.

- Не заметили ли вы у кого-либо из них пятна крови на одежде?

- Крови? О, нет, сэр.

- А если бы были такие пятна, вы заметили бы их?

- Простите, не понял, сэр?

- Вы всегда следите за тем, что происходит вокруг вас?

- Я стараюсь, сэр. По крайней мере, большую часть ночи. Иногда позволяю себе вздремнуть, если нет необходимости срочно готовиться к занятиям, но обычно...

- А что вы изучаете?

- Бухгалтерский учет. - Где?

- В Рамзеевском университете.

- Вы не возражаете, если мы посмотрим вашу регистрационную книгу?

- Пожалуйста, смотрите, сэр. - Он тут же встал и направился к полке с отделениями для писем и ключей от номеров, взял там журнал регистрации и вернулся к столу. - Все наши постояльцы живут у нас постоянно, за исключением мистера Ламберта из 204-го номера и миссис Грант из 701-го.

- Когда они поселились у вас?

- Мистер Ламберт был зарегистрирован в журнале.., я полагаю, вчера. А миссис Грант проживает у нас четвертые сутки. Во вторник она собирается съехать.

- У вас здесь записи, сделанные постояльцами собственноручно?

- Да, сэр. Мы настаиваем на том, чтобы постояльцы собственноручно расписывались в журнале, как того требует закон штата.

- Поглядите-ка на эту запись, Коттон, - сказал Карелла и, повернувшись к Сэндорфу, спросил:

- Вы не возражаете, если мы отойдем с этим журналом вон к тому дивану?

- Видите ли, нам запрещается...

- Я могу вам дать расписку, если желаете.

- Нет, я думаю, что ничего страшного.

Они взяли журнал и направились к дивану с выцветшей обивкой из красного бархата. Разместив журнал на коленях у Кареллы, они развернули записку, полученную Мэрси Хоуэлл накануне ее трагической смерти, и принялись сравнивать подписи постояльцев с подписью на записке - "Ангел Мести".

В отеле проживали пятьдесят два постояльца. Карелла с Хейвсом бегло сверили все подписи и начали сверять их по второму разу, тщательно сравнивая почерки.

- Погоди-ка, - сказал вдруг Хейвс.

- Что там?

- Вот, посмотри-ка сюда.

Он взял записку и приложил ее к листу рядом с подписью "Тимоти Аллен Мортон".

- Ну, что ты думаешь по этому поводу?

- Почерк совсем не похож, - сказал Карелла.

- Но тут те же инициалы - А и М, - сказал Хейвс.

Детектив Мейер Мейер все еще никак не мог прийти в себя. Он не любил привидений. Ему не нравился этот дом. Он хотел оказаться у себя дома. Он хотел лежать сейчас в теплой постели со своей женой Саррой. Он хотел, чтобы она сейчас погладила его по руке и сказала, что таких вещей вообще не бывает на свете, что здесь нечего бояться - ведь он же - взрослый человек! Как можно вдруг поверить в полтергейст, в духов, в привидения каких-то древних голландцев? Глупости какие-то...

Но ведь слышал он их, ощущал на себе их леденящее душу присутствие и, был момент, ему даже казалось, что он видит их. В ужасе он обернулся на новый звук - на звук шагов на лестнице. Кто-то спускался в гостиную. Расширившимися от страха глазами он смотрел на лестницу, даже не представляя себе, что там могло сейчас объявиться. Он уже готов был достать свой револьвер, но побоялся выставить себя в смешном виде перед четой Горман. Он пришел в этот дом ни во что не верящим скептиком, а сейчас ему страстно захотелось стать верующим или хотя бы суеверным, чтобы можно было во все это поверить, как-то это все осознать. И теперь он со страхом дожидался, кто же все-таки спускается сюда такими мерными шагами - может быть, мертвец, закутанный в саван и звенящий цепями на полуистлевших костях? Или это будет бесформенное сияние, а в нем белый череп или рука, с костлявых пальцев которой падают капли крови невинно убиенных младенцев?

Но в комнату спустился Биллем Ван-Хоутен в красных бархатных шлепанцах, в красном же смокинге, со знакомыми космами грязных седых волос, торчащих из-за ушей. Он окинул присутствующих сердитым взглядом своих голубых глаз и направился прямо к дочери с зятем.