Обычная работа - Эд Макбейн

- спросил Хейвс.

- Гарри? А фамилия? Я знаком с целой кучей всяких Гарри.

- А хоть один из них сегодня здесь?

- Возможно.

- Где он сидит?

- Один возле места для оркестра. Вон тот здоровый парень со светлыми волосами.

- Как его фамилия?

- Донателло.

- Тебе это имя что-нибудь говорит? - спросил Хейвса Карелла.

- Нет.

- Мне тоже.

- Давай потолкуем с ним.

- Не желаете кофе или еще чего-нибудь? - осведомился Джорджи Брайен.

- Это можно. Пусть нам принесут за столик, хорошо? - сказал Хейвс и двинулся вслед за Кареллой через зал к столику, за которым сидели Гарри Донателло и еще какой-то мужчина.

Наряд Донателло состоял из двубортного блейзера с открытой белой рубашкой, серых брюк, черных туфель и черных же носков. Он был почти столь же крупным мужчиной, как и Хейвс, его длинные белокурые волосы были старательно зачесаны назад, обнажая уже довольно заметные залысины. Он сидел, опустив локти скрещенных рук на стол, и увлеченно беседовал с сидящим напротив него посетителем. Когда детективы подошли к столику, он даже не глянул в их сторону.

- Гарри Донателло? - спросил Карелла.

- А кто спрашивает?

- Полиция, - ответил Карелла и предъявил свой жетон.

- Да, я Гарри Донателло. А в чем дело?

- Не возражаете, если мы присядем? - спросил Хейвс и, не дожидаясь ответа, оба они уселись так, что за спинами их оказалась площадка для оркестра и выходная дверь.

- Вы знакомы с девушкой по имени Мэрси Хоуэлл? - спросил Карелла.

- А что с ней?

- Вы знакомы с ней?

- Знаком. А в чем дело? Она уже совершеннолетняя. - Когда вы виделись с ней в последний раз?

Человек, который сидел с Донателло, до этого момента не проронил ни слова, но тут, видимо, он решил, что пришло время вмешаться.

- Ты не обязан отвечать ни на один из их вопросов в отсутствии адвоката, Гарри. Скажи им, что ты требуешь адвоката.

Оба детектива внимательно оглядели его. Это был маленький и худенький человечек. Черные волосы его были зачесаны так, чтобы скрыть довольно обширную лысину. Небритый. Одет он был в синие брюки и полосатую рубашку.

- Мы ведем оперативное расследование, - сухо заметил Хейвс. - А это значит, что мы можем задавать любые вопросы.

- В городе развелось столько законников, что человеку уже и ступить некуда, - заметил Карелла. - А ваша фамилия, советник, как будет?

- Меня зовут Джерри Риггз. Вы что, и меня собираетесь втянуть во что-нибудь?

- Это просто дружеская беседа среди ночи, - сказал Хейвс. - Имеете что-нибудь против?

- Господи, до чего мы дошли! Двое нормальных людей уже не могут спокойно поговорить друг с другом, чтобы кто-то не пристал с допросами, возмущенно проговорил Риггз.

- Да, трудная у вас жизнь, ничего не скажешь, - отозвался на это Хейвс, и тут к ним подошла официантка в леопардовом наряде, поставила на столик чашки с дымящимся кофе и заторопилась принять новый заказ. Донателло проводил взглядом ее вихляющий зад.

- Так когда же вы в последний раз виделись с этой Хоуэлл? - повторил свой вопрос Карелла.

- В ночь на среду, - сказал Донателло.

- А сегодня вы ее видели?

- Нет.

- Но вы должны были встретиться с ней сегодня?

- Откуда у вас возникла такая блестящая идея?

- У нас навалом блестящих идей, - заявил Хейвс.

- Правильно, я должен был встретиться с ней здесь десять минут назад. Дуреха опаздывает, как и всегда.

- Чем вы зарабатываете на жизнь, Донателло?

- Я импортер. Показать вам свою визитную карточку?

- И что вы импортируете? - Сувенирные пепельницы.

- А как вы познакомились с Мэрси Хоуэлл?

- Это было в одной компашке в Куотере. Она там вдруг выступила со своим коронным номером.

- С каким номером?

- Ну, с тем, с которым она выступает в этой их пьесе.

- И что же это такое?

- Она исполняет танец, в котором снимает с себя абсолютно все.

- И как долго вы с ней встречались?

- Познакомились мы с ней пару недель назад. А потом виделись примерно раз в неделю или что-то вроде этого. В нашем городе девчонок хватает, сами знаете, поэтому и стараешься не заводить серьезных отношений с какой-нибудь определенной девчонкой.

- А каковы были ваши отношения именно с этой, вполне определенной девчонкой?

- Ну, побаловались разок-другой, но ничего серьезного. Эта малышка Мэрси - девчонка не промах, - сказал Донателло и усмехнулся в сторону Риггза.

- Не скажете ли вы нам, где вы находились сегодня в период между одиннадцатью и двенадцатью часами ночи?

- Это что - по-прежнему всего лишь оперативное расследование? - ехидно осведомился Риггз.

- Никого пока что не забрали в предвариловку, - возразил ему Хейвс, так что давайте прекратим этот юридический треп, ладно? Так где вы были, Донателло?

- Здесь. На этом самом месте, - сказал Донателло. - С десяти часов вечера и до настоящего времени.

- Надеюсь, кто-нибудь видел вас здесь в это время?

- Меня видели здесь не менее сотни людей.

Толпа возмущенных темнокожих мужчин и женщин стояла на улице возле разнесенного вдребезги окна небольшой церкви. У обочины были припаркованы две пожарные машины и одна санитарная. Клинг поставил машину за второй пожарной, примерно в десяти футах от пожарного люка. Была примерно половина третьего ночи, и это была холодная октябрьская ночь. Однако, несмотря на холод, толпа вела себя как на уличном митинге в теплый августовский день. Взволнованные, раздраженные, бесстрашные и одновременно запуганные, они не обращали внимания на пронизывающий холод, горячо обсуждая случившееся и сходясь на том несомненном факте, что какой-то неизвестный или неизвестные швырнули бомбу сквозь оконное стекло в их церковь. Патрульный полицейский, явный новичок, наверняка чувствовавший себя в этом районе весьма неуютно и среди бела дня, кинулся навстречу Клингу, как к единственному спасителю. Бледность его лица сразу бросалась в глаза, несмотря на ночной мрак, а в дубинку свою он вцепился с таким отчаянием, с каким утопающий цепляется за спасательный круг. Толпа расступилась, освобождая проход Клингу. То обстоятельство, что Клинг был самым молодым детективом во всем отделе, что внешность у него была пышущего здоровьем деревенского простачка, что юное лицо его было без единой морщинки, как, впрочем, и то, что прибыл он сюда с непокрытой головой, красуясь своей белокурой шевелюрой, а к церкви направился бодрой походкой общепризнанного чемпиона, который сразу же поставит все по своим местам, в данном случае ничуть не помогало делу. Они сразу же определили его как неоперившегося цыпленка, Белого человека, и сразу же про себя решили, что случись такое в другом районе, если бы эту бомбу бросили в церковь, скажем, на Холл-авеню или еще на какой-нибудь фешенебельной улице, то туда безотлагательно примчался бы сам комиссар полиции в сопровождении шумного и пестрого полицейского эскорта. Однако церковь их находится на Калвер-авеню, заселенной взрывной смесью пуэрториканцев и негров, поэтому сюда, в это гетто, неспеша доплелся старенький шевроле, принадлежавший к тому же самому Клингу. На этой машине не было шикарного герба города, синего с золотом, а вышел из нее явно неопытный и слишком юный полицейский, который, несмотря на показную решимость и прицепленный на груди всем на обозрение жетон детектива, явно не годился для разбирательства такого серьезного дела.

Взрыв бомбы вызвал еще и небольшой пожар, с которым уже почти справились пожарные. Сейчас они направляли тугие струи из шлангов на ряды складных стульев, и те под мощным ударом воды разлетались по всему маленькому залу. Санитары с трудом пробирались среди переплетения шлангов, нагромождения стульев, стараясь поскорее вынести из помещения раненых, мертвые могли и подождать.

- Вы сообщили в отдел взрывных устройств? - спросил Клинг у полицейского.

- Нет, - ответил тот, сразу испугавшись, что чем-то нарушил твердо установленный порядок.

- Тогда, может, сейчас созвонитесь с ними? - предложил Клинг.

- Слушаюсь, сэр, - обрадовался патрульный и бегом кинулся к выходу.

Санитары пронесли мимо Клинга на носилках стонущую женщину. Очки каким-то чудом продолжали удерживаться у нее на носу, хотя одно стекло у них вылетело, а по щеке стекала тоненькая струйка крови. В воздухе витал стойкий запах порохового дыма и гари от потушенного пожара. Самые сильные разрушения произошли у дальней стены маленького зала. У того, кто бросал бомбу, явно была сильная и твердая рука, так как бомба, пробив витринное стекло, пролетела еще метров пять и попала прямо в импровизированный алтарь. Священник лежал на самом алтаре, одна рука у него была начисто оторвана взрывом. Две женщины, сидевшие во время службы на своих складных стульях у самого алтаря, лежали сейчас бесформенной кучей на полу, брошенные смертью в объятия друг другу. Одежда на них все еще продолжала дымиться. Стоны раненых переполняли зал, но тут их перекрыл вой сирены подъехавшей наконец-то машины "скорой помощи". Наскоро осмотрев церковь, Клинг вышел на улицу, к поджидавшей его там толпе.