Мир драконов. Пути и судьбы - Сергей Бабинцев

слишком поздно…

— Я тоже пойду, — сказал он, одолев сомнения. — Пусть убийство Серолесья будет последним злодеянием мерзкой твари. А те из нас, кто сумеет выжить, пусть вернутся домой и расскажут обо всём увиденном.

Если хоть кто-то из нас сумеет выжить, подумал он мрачно.

Решив, наконец, что делать дальше и наскоро перевязав раны гнома, не особенно, к счастью, серьёзные (стражи подземелья рассекли ему лоб и от души исцарапали руки, но и только), товарищи немедленно двинулись к башне. Не забыв, однако, сжечь перед этим чёрную книгу. Неизвестно откуда налетевший ветерок ласково коснулся щёк путников и мигом развеял пепел зловредного фолианта.

— Что-то скучно мы идём, без песен и разговоров! — сказал вдруг Сидри, когда башня Лича увеличилась вдвое, а на землю опустилась ночь. Впрочем, беззвучные молнии никуда не пропали, и идти в их всполохах было несложно даже теперь. — Эй, Мергольд, расскажи хотя бы о своём братишке, что ли! Он действительно стоит того, чтобы идти за ним на край света?

— Да, — ответил тот без раздумий. — Конечно, стоит. Хорошо, я расскажу тебе о нём, друг мой, если найду слова. Эта тишина так давит на уши… Мой старший брат, Гризвольд… я всегда любил его больше остальных родичей. Мы были очень разные. Меня тянуло в неведомые дали, а он предпочитал сидеть у костра и слушать легенды. Мне хотелось скорее вырасти и стать лучшим охотником в стойбище, а он готовился перенять знания шамана. Я мог с утра до ночи рубиться на палках и кидать аркан, а он всё смотрел этак задумчиво на облака, лёжа на спине. Но это он тащил меня домой, когда я распорол ногу мало не до кости. Он учил стрелять из лука и метать ножи, если отцу было недосуг. Он рассказывал мне про Небо и Землю, про духов стихий и чудеса природы. Я очень его любил, а он… даже и не знаю. Мне кажется, он любил весь мир целиком, весь без остатка, а не составные его части. Даже если одна из них — его младший брат… Но он был ко мне добр, мы вместе ходили смотреть на русалок и строили шалаши, вместе катались на отцовской лодке (ох и всыпал нам отец, когда узнал!) и часто скакали наперегонки. Ему было двенадцать, когда слуги Лича увезли его из стойбища, мне — девять. И поначалу не проходило и дня, чтобы он не снился мне по ночам. Ну как, друг Сидри, стоит ли мой брат того, чтобы его искать?

— Ха! Тебя послушать, так вроде парень и неплохой! И язык у тебя, малый, оказывается, не такой уж свинцовый. Да, может и стоит… Если только не стал таким же, как его учитель! — проворчал гном задумчиво.

— С тех самых пор, как была найдена проклятая книга, я ничего больше так не боюсь, как этого, — сказал Мергольд тихо.

И тут уж даже неугомонный Сидри не нашёлся, что ответить.

Глава 7

— Что же всё-таки произошло с миром? — спросил Руф. — Теперь, когда ты дочитал записи колдуна, что-нибудь прояснилось?

Они сидели у маленького — сколько хватило запасённых дров — костерка и без всякого аппетита жевали свой ужин. Ни ветерка, ни звука, ни даже надоедливых комаров — вокруг них не было ничего. Только тёмно-красная земля под ногами, лиловое небо над головами и зелёные молнии, раз за разом пронзающие воздух. Да ещё чёрная колдовская башня впереди.

Им не хотелось есть, не хотелось спать, ничего не хотелось. Приходилось заставлять себя отдохнуть хоть немного, чтобы хватило сил идти дальше.

— Если я не ошибаюсь, то проклятие попросту высосало все жизненные соки из деревьев, животных и птиц, а теперь, боюсь, выпивает и наши силы, — сказал Нэк. Он чувствовал, будто стал ещё меньше и слабее, чем был раньше, в пальцах покалывало. Требовалось прилагать немалые усилия, чтобы продолжать работать челюстями, перемалывая вяленые груши. Без еды, понимал Нэк, он просто умрёт самым первым. Не сможет встать, окажется для всех обузой. Быть может, не стоило вообще покидать город? Пусть бы всё шло своим чередом, а проклятием занимался кто-нибудь другой. Кто-нибудь сильный и умелый. Посмотреть бы, как братья, так кичившиеся своей лихостью, дрожат от страха, столкнувшись с этой пагубой…

Нет, нет! Пусть он слаб телом, пусть ничего не стоит в открытом бою, но он не струсит, не подведёт друзей. Не теперь. Они пойдут до конца все вместе: выкованный, кажется, из железа гном, мрачный, но несгибаемый Руф Орб, готовый на всё ради брата Мергольд… И он, Нэк, не имеющий ни единого достоинства, кроме своего знания чёрной книги. Вот им-то он с друзьями и поделится, если будет надо! И ни за что не станет им обузой! Ни за что! А значит, нужно пересилить себя и съесть ещё хотя бы одну грушу.

— Вот, значит, как, — кивнул Руф, как будто ничуть не удивленный. — Понятно. А для чего Личу вся эта энергия, он не писал?

— В книге встречалось несколько туманных упоминаний какого-то ритуала, только я так и не смог понять, какого. Но готовился к нему колдун много лет, это абсолютно точно.

— А может, этот самый ритуал, будь он неладен, нужен, чтобы вернуть ему молодость? — поднялся на локте Сидри. — Чего же ещё мог так страстно желать старый хрыч?

— Ох! — только и сказал Нэк. До сей поры он ни разу не задумывался о мотивах Лича, хватало других забот. Но если гном прав, и кристалл собирает жизненную силу для своего хозяина, то не означает ли внезапно изменившийся мир, что Лич начал действовать? Или это только побочный эффект вышедшего из-под контроля проклятия? Кто знает… Но что ни говори, а это безумие нужно остановить, пока ещё не поздно. В этом Нэк был уверен.

— Не дадим ему завершить начатое, чем бы там оно ни было, — будто прочитав его мысли, сказал Мергольд. — Мы уже так близко, мы должны успеть.

— Да, — кивнул Руф и начал подниматься. — Все поели? Тогда идём дальше, пока жизнь не покинула наши тела! Вперёд, и горе тому выродку, который встретится мне на пути. За гибель леса, за осквернение земли, за все те злодеяния, что здесь творятся, я сам выдавлю из него жизнь по капле.

— Вот это слова настоящего мужика, — рыкнул гном. Поднялся на ноги и встал рядом с Руфом, а тот не отодвинулся. Перед лицом общей опасности все распри были забыты.