Мир драконов. Пути и судьбы - Сергей Бабинцев

спрашивайте, как.

— Нельзя… — прохрипел Сидри. — Нельзя допустить…

Но он не мог пошевелить даже пальцем, как бы ни старался. Аура ужаса, окружающая старого колдуна, была слишком сильна, попавший под ее воздействие становился беспомощен и слаб. Да и что могли четверо утомлённых друзей против целой своры чародеев, каждый из которых, Сидри не сомневался, был способен стереть их в порошок?

Но вот голова процессии скрылась вдали, на сотню шагов отдалился Лич, и тиски страха, сжимавшие сердца членов отряда, ослабели.

— За ними, — не раздумывая, скомандовал Руф. — Держимся позади и выжидаем. Быть может, у нас ещё есть шанс что-то исправить.

И они двинулись следом за шествием колдунов, перебегая из одного ненадёжного укрытия в другое. Сидри каждое мгновение казалось, что вот сейчас их заметят, но время шло, а никто из чародеев даже головы не поворачивал в их сторону. Должно быть, решил гном, грядущий ритуал был слишком важен для слуг чёрного мага, чтобы отвлекаться на что-то ещё.

И вот уже тускло горящий в сгущающихся сумерках алтарь совсем рядом. Вот маги встают вокруг него кольцом — первый ряд, второй, третий… Вот их господин входит в круг, касается кристалла, и незримые силы поднимают его в воздух, тело опоясывают дуги неведомых энергий… И звучит, звучит напев тёмной и жуткой речи.

Ближе не подойти, и поделать ничего нельзя. Ещё совсем немного, и чародей, должно быть, вернёт себе утраченную молодость. Но снимет ли он, добившись желанной цели, проклятие с этих земель? Ох, вряд ли. Разве может настоящий маг вот так взять и отказаться от бесконечного источника силы! Сидри овладело отчаяние. Он ничего не мог, кроме как беспомощно наблюдать за ритуалом, да сжимать и разжимать в гневе кулаки. Неужели это конец?

И вдруг что-то изменилось. Будто дохнул в лицо свежий морской бриз, будто разнёсся в воздухе душистый запах мёда. От этих почти забытых за последние дни ощущений на глазах у гнома выступили непрошенные слезы. А потому он не сразу заметил новое действующее лицо.

С севера, сгибаясь под незримой, но тяжкой ношей, к алтарю приближался… дракон! Очень необычный дракон. Свет проклятого кристалла отражался в стёклах его круглых очков, колдовские ветра рвали полы плаща, длинный витой рог на носу светился, как маленькая звезда. Он шагал на задних лапах, словно гном или человек, а передними, складывалось впечатление, хватался за воздух, помогая себе идти. Призрачные стражи вились вокруг него, пытаясь задержать, но раз за разом налетали на поставленный драконом барьер.

И чем ближе подходил звероящер, тем медленнее вращался над алтарем Лич, тем тусклее становился свет кристалла.

— Убейте тварь! — прозвучал приказ из центра круга, и Мергольд дернулся как от удара. Неужто услышал голос брата? — Ты и ты! Остальные продолжают ритуал!

Два колдуна из внешнего кольца двинулись к дракону, сплетая грозные заклятия, но тут Сидри, заревев от натуги и ярости, поднялся-таки — чудом, не иначе — на ноги и бросился на них сзади. Опрокинул и начал вколачивать кулаками в мёртвую землю, уже не разбирая, куда бьёт.

Новый приказ — и на помощь товарищам поспешили ещё трое магов. Их встретили Руф с Мергольдом, и в отчаянной схватке сумели выиграть несколько драгоценных мгновений для дракона. Добравшись до поля битвы, тот проломил оборону колдунов и расшвырял их, будто тряпичных кукол. А потом ещё троих, и ещё пару, пока едва ли не весь внешний круг не начал метать в него молнии и шары огня, уничтожая попутно призрачную стражу. Магический барьер звероящера задрожал и пошёл волнами, он опустился на четыре лапы, чтобы не быть опрокинутым, и дальше не мог продвинуться ни на шаг. Однако и слуги Лича не способны теперь были продолжать ритуал, не разобравшись сначала с неожиданным врагом, и их господин начал медленно опускаться на землю. К счастью, с начала магического действа Лич пребывал в трансе. Вмешайся в бой он сам, и восставших против него не спасло бы уже ничего.

— Господину нужна жертва! — разнёсся над головами чародеев уже знакомый голос. — Кто готов отдать свою жизнь ради него?!

Пять или шесть магов немедленно бросились к центру алтаря, и Сидри, выглянув из-за спины дракона, увидел, как они бестрепетно пронзают себя кривыми кинжалами. Тело Лича начало вращаться немного быстрее и поднялось в воздух чуть выше.

— Ещё!

И снова кровь на тёмных камнях, и снова к древнему колдуну прибыли силы. Вот только число магов быстро сокращалось, а нечестивый ритуал никак не желал подходить к концу. Лич то поднимался вверх, то снова почти касался ногами алтаря.

Видимо, даже в забытьи он был способен что-то чувствовать, и когда Сидри уже начало казаться, что маги в своем фанатизме вырежут сами себя (туда им, болванам, и дорога!), глаза Лича вдруг открылись, осветив округу не хуже фонарей. Дракон яростно зарычал и с натугой сделал два шага вперёд, друзья, даже едва державшийся на ногах Нэк, последовали за ним.

Однако Личу не было до них никакого дела.

— Слишком мало, — сказал он, обводя взглядом поредевший строй аколитов. — Мне нужно больше энергии.

И в этом безэмоциональном голосе таилась такая мощь, что даже дракон припал к земле и зажал уши лапами, спасаясь от его звуков. Людей и гнома просто сшибло с ног.

— Да, господин! Да! Возьми наши жизни! — закричали маги наперебой. И вопли погибающих смешались с радостным хохотом ожидающих смерти.

Сидри долго не мог подняться, оглушённый злой волей колдуна, а когда всё-таки сумел, то увидел, как Лич, паря в воздухе, протягивает костлявую руку последнему своему приверженцу.

— Ещё немного, мой верный Гризвольд, — говорил он. — Ещё совсем чуть-чуть. Я чувствую прежнюю мощь, она струится в моих жилах. Но это тело больше не способно её вместить, энергия разорвёт его на клочки. Дай же мне своё тело, молодое и крепкое, дай мне его.

— Нет, брат, нет! — упершись руками в магический барьер, окружающий алтарь, закричал Мергольд. — Не делай этого, прошу тебя!

Гризвольд медленно повернул голову на звук, и Сидри смог, наконец, рассмотреть его лицо. Старший брат Мергольда, ради которого тот отправился в самоубийственный поход, был красив. Темные вьющиеся волосы, синие глаза, гордый профиль, высокие скулы. И всё же в его чертах таилось что-то неживое. Слишком глубокими казались тени под глазами, слишком впалыми щёки, сквозь красный загар жителя Степи пробивалась болезненная бледность.

— Это ты, младший? — сказал он