Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Саша смекнул, что семья не заступается за него. Бить и обзывать его разрешается в их семье. Если мать позволяет себе, значит потом это будут делать отец и братья.
Саша озлобился. На мать, на отца, на весь мир. Напрасно Петр Сергеевич временами пытался приласкать его, Саша был угрюм и молчалив. Братьев он избивал за любое неугодное слово или косой взгляд, пользуясь тем, что был гораздо крупнее и сильнее обоих. Мать же была Саше чужой женщиной, презираемой им и ненавистной.
Он жил в плену своих мрачных картин, сам не понимая для чего он их рисует. Словно какая-то сила водила Сашиной рукой. Однажды в восемь лет он горячо пожелал, чтоб мать уплыла от них навсегда и нарисовал русалку с ее лицом. Он сидел на берегу дикого пляжа, над морем сгущались сумерки. Саша дорисовал картину, когда почувствовал чьё-то тяжёлое дыхание себе в макушку.
Он обернулся и едва не закричал от ужаса. Сзади него стояла мать, вероятно наблюдала за процессом создания картины. Марыся разорвала картину в клочья и кинулась бить сына.
– Как ты смеешь это рисовать? – Все, что смог разобрать Саша в нечленораздельном рычании матери.
Павел подоспел, ему удалось мягко увести ее. С этого случая Марыся совсем слегла и больше почти не вставала с постели.
– Так что же случилось? – Вера приняла последнюю попытку узнать причину столь безвременной кончины брата Саши, о котором он ни разу до этого не упомянул.
– Вера, – Саша повернул к жене усталое лицо, одними глазами, без грубых слов, давая понять, что она надоела ему с расспросами, – пойми меня, пожалуйста, сейчас правильно. В моей семье произошло большое горе. Не нужно бередить раны. Я убедительно прошу тебя не приставать к моим родственникам с этой историей. Может быть, лет через пять или десять мы сможем рассказать о Павле без боли в сердце, но не сейчас. Будь умницей, забудь на время о моем мертвом брате. Его все равно не вернуть. – Саша вновь увидел ручей алой крови, нарисовавший причудливый весёлый узор на кафеле ванны. Чёрный юмор смерти.
– Это действительно страшно. Прости, что заставила вспомнить об этом. Вы общаетесь с невестой Павла?
Да, что ж она не угомонится? Но Саша решил переносить допрос жены стоически и отвечал холодным снисходительны тоном. Может быть так Вера наконец поймёт, она вообще довольно деликатна и догадлива. Да, и всяко лучше отвечать на щекотливые вопросы самому, чем доверять это дело родственникам.
– Нет, Лидия бесследно исчезла, – Саша окинул море внимательным долгим взглядом.
– Ничего себе? Вы так и не нашли ее? – Вера вытаращила глаза и стала одним сплошным вниманием. Да, Алёна Михайловна тоже говорила о загадочном исчезновении этой женщины.
– Никто ее не видел уже года три, мне иногда почему-то кажется, что она путешествует по разным берегам. Она очень любила море. Любила сидеть возле моря, есть возле моря, читать возле моря.
Любить возле моря. Саша вспомнил их первое ночное купание, ее обнаженное тело, неправдоподобную белизну кожи, сплетение их рук и ног. Это было тысячу лет назад, никак не меньше.
Сам он пропал, как только ее увидел. Лидия сидела рядом с Павлом, он представил ее как свою будущую жену. Павел трясся над Лидией, смотрел ей в рот, обхаживал, а она равнодушно смотрела на него, снисходительно позволяя себя обожать. Это было видно всем, кроме Павла. Саша помнил, как они с Вадимом люто ревновали. Вадим ревновал брата, а Саша сходил с ума по Лидии.
Павел рассказывал, что встретил ее на одном из бескрайних пляжей. Лидия и неистовое море слились воедино и стали одной стихией. Чёрное море того берега не огранено сумасшедшими видами гор и зеленью, оно обнаженное и дикое, украшенное лишь белыми барашками пены. Лидия была точно такой – ее прекрасное сильное тело скрывало лишь тонкое белое платье, а густые чёрные волосы повторяли пляску штурмующих волн.
Красота Лидии была дикой, полной контрастов. С лица можно было смело писать Сикстинскую Мадонну, но при этом было в ее лице что-то непристойное. Порочность проглядывалась в нижней части лица, в районе губ – пухлых, ярких, вызывающих, – губ сластолюбицы.
А вот глаза были воистину чисты и прекрасны.
Саша посмотрел в них, и случилось его личное чудо – он поверил в Бога. Саша уже тогда лелеял в себе художника, поклоняясь своей кисти как Кресту. Но, посмотрев в глаза Лидии, он уничтожил в себе творца, признав свою полную несостоятельность перед Богом. Такие глаза мог создать только Он – упорядоченный и высокий разум, которому доступно то, что вовек не сделать человеку, будь тот хоть тысячу раз талантлив. Такие глаза не могли стать порождением жестокой и своенравной природы, в них было что-то особенное, уходящее за грань законов мироздания, они были необыкновенными и мистическими. Саша был поражён, впервые увидев человеческую душу в этих чистых светло-зелёных глазах.
Саша любил в Лидии все: ослепительную белизну кожи, чёрные волосы, которые вобрали в себя все краски ее спокойной женственности, красивую округлую грудь, длинные ноги и детское весёлое лицо, в котором так крепко сплелись невинность и порок. Она была идеалом, до которого не добралась его фантазия, и не могла добраться фантазия любого человека. Она была Божьим созданием, которую ревновал сам дьявол, терзая и мучая в своей неуемной ревности. Она была шедевром.
А Саша и Павел… Она смеялась над ними, а они дорого заплатили за попытку ее приручить. Они сгинули вместе с ней в холодной тьме.
Отец с Вадимом отреагировали настороженно, когда рассудительный Павел привёл в дом девицу без роду без племени. Красивая девушка, спору нет, но уж больно скрытная. Лидия, опустив глаза долу, поведала сладким голосом, что она сирота, и Павел – единственный близкий человек в ее жизни. Звучало так слезливо и пафосно, что никто не воспринял Лидию всерьёз. И точно не пожелал с ней породниться. Эта женщина с самого начала не внушала доверия.
Но Павел впервые попросил у матери кольцо с изумрудом, заверив, что Лидия та самая женщина, с которой он желает провести жизнь. Марыся пожелала на неё посмотреть.
Павел вёл невесту к постели матери, его руки дрожали от невроза. Марыся поглядела на Лидию, отпрянула в испуге, затем быстрым движением сняла с пальца кольцо и протянула Лидии. Потом силы будто совсем оставили Марысю, вместе
- Белый вождь. Отважная охотница. - Майн Рид - Русская классическая проза
- Милые люди - Юлия Гайнанова - Менеджмент и кадры / Русская классическая проза
- Он уже идет - Яков Шехтер - Русская классическая проза
- Шум времени - Осип Мандельштам - Русская классическая проза
- Один - Надежда Лухманова - Русская классическая проза
- Брошенная лодка - Висенте Бласко Ибаньес - Русская классическая проза
- Поезд в небо - Мария Можина - Русская классическая проза
- Уроки французского - Валентин Распутин - Русская классическая проза
- Манипуляция - Юлия Рахматулина-Руденко - Детектив / Периодические издания / Русская классическая проза
- Вернуться, чтобы уйти - Борис Олегович Кудряшов - Русская классическая проза