Мужчина, женщина, ребенок - Эрик Сигал

— Да, звезда Принстона, — предположила Шейла.

— Во всяком случае, он воображал себя звездой. У него было больше рук, чем у осьминога щупальцев. Я так возмутилась, что запретила ему мне звонить. А помнишь, что он после этого сделал?

— Что?

— Так больше никогда и не позвонил. Даже чтобы извиниться. Подонок вонючий. Но твой йелец, кажется, и впрямь привлекателен. И что ты намерена?

Не твое дело, подумала Шейла. Впрочем, она знала, что несмотря на свой длинный и грязный язык Марго, в сущности, ничего дурного не имела в виду, потому уклончиво ответила:

— Время покажет.

— Когда ты с ним снова увидишься?

— В следующий уикенд. Я поеду туда.

— Понятно. Кстати, у него есть друг?

— Могу спросить. Но я думала, что ты уже сыта по горло студентами.

— Конечно, но я же для тебя стараюсь. Ты нуждаешься в моем жизненном опыте.

— Ты хочешь сказать, что на будущий уикенд никто не назначил тебе свидание. Так или нет?

— Да, случайно так. Питер слишком инфантилен, чтобы приглашать меня с места в карьер. Если хочешь, можешь завтра воспользоваться моим телефоном.

— Спасибо, Марго, — ответила Шейла, зевая во весь рот.

— Приятных сновидений, — сказала Марго, поняв намек. — До завтра.

И отправилась поговорить по душам с очередной жертвой. Шейла вытянулась на постели и улыбнулась. Интересно, серьезно он говорил или нет, подумала она.

— Спасибо за автомобиль, Берни.

— Ты им воспользовался?

— Конечно. Съездил в Вассар.

— Знаю, что съездил. Я имел в виду заднее сиденье, идиот!

Пришлось Роберту удовлетворять интеллектуальную любознательность соседа и друга.

— Да, раз десять, не меньше.

— Врешь.

— А шесть тебя устроит?

— Да брось ты заливать, Беквит.

— Ладно. Если говорить честно, я ее поцеловал. Один-единственный раз.

Был четвертый час ночи, всю неделю шли экзамены, но Роберт не спал и делился с другом некоторыми искусно подобранными, но не совсем четкими деталями.

— У меня такое впечатление, что она тебе нравится, Беквит.

— Да, пожалуй. (Наименьшее, что можно сказать!)

— Неужели она и вправду так хороша собой?

Конечно, болван ты этакий. Ты бы тут же упал в обморок, если б она хоть раз взглянула на тебя своими зелеными глазами. Но никаких подробностей ты не узнаешь. И Роберт скрылся за глухой стеной эрудиции.

— Иными словами, она несколько толстовата?

Роберт улыбнулся.

— Ты не веришь, что я способен заарканить настоящую красотку, Берни?

— Честно говоря, не верю. То есть, я не пойму, что она могла найти в тебе.

— Не знаю, — с каменным лицом ответил Роберт, после чего встал и пошел к себе в спальню.

— Ты куда?

— Хочу поспать. Спокойной ночи.

Очутившись в своей крохотной тесной комнатушке, он закрыл дверь, взял лист бумаги и написал:

«16 ноября 1958 года

(3.45 утра)

Шейла!

Все, что я говорил — чистая правда.

Роберт»

8

Самое смешное, что они действительно поженились. Не так скоро, как им обоим хотелось, а только в июне 1960 года — через неделю после того, как Шейла окончила колледж. Все были счастливы, хотя во время их длинной помолвки мать Шейлы, которая хотя и «до небес превозносила» Роберта, время от времени все же пыталась уговорить дочь не торопиться с замужеством.

— Вы оба еще так молоды. Почему бы сперва не пожить в свое удовольствие?

— Именно этого я и хочу. Но я хочу пожить с ним!

У Дэна Беквита подобных сомнений не возникало.

— Она замечательная девушка, — сказал он сыну. — Просто замечательная.

Медовый месяц они провели на Багамах, где Роберта, не привыкшего к тропикам, хватил сильный солнечный удар. Его молодая жена превратилась в сиделку.

— Может, это бог наказал нас за то, что мы в свое время не дождались свадьбы, — сказала Шейла, почти уверовав в справедливость этих слов.

Роберт мог только застонать и попросить еще раз намазать ему горящую спину.

Легонько обрабатывай мазью ожоги, Шейла вновь подняла вопрос о божественном возмездии за их добрачные наслаждения.

— Шейла, — возразил вареный рак по имени Роберт, — даже если солнечный удар — наказание, это — ничтожная плата за целый год нашей любви.

Улыбаясь, она поцеловала его в плечо.

— О-о-ой! — только и смог выговорить он.

На вторую годовщину свадьбы Роберт спросил свою двадцатитрехлетнюю жену, не раскаивается ли она в содеянном.

— Раскаиваюсь. Мне следовало выйти за тебя в тот день, когда ты в первый раз сделал мне предложение.

— Вы все время вместе, — сказал как-то Берни, заехавший к ним из Йельской юридической школы. — Неужели вам никогда не бывает скучно?

— Нет. А почему ты спрашиваешь? — поинтересовался Роберт.

— Потому что мне порой становится скучно после двух-трех свиданий.

— Значит, ты еще не встретил подходящую девушку.

— Чепуха, Беквит. Тебе просто чертовски повезло.

— Конечно, повезло.

Лавры друга не давали Берни покоя. Спустя три месяца после этого разговора он помолвился с Нэнси Гордон, представлявшей собой сокращенное издание Шейлы. Никто не верил, что из этой затеи выйдет толк. Толк, однако, вышел, и через год у них родился сын.

Ни Роберт, ни Шейла не могли вспомнить ни единого дня, который они провели друг без друга. Рука об руку они завершили курс в своих университетах. В Кембридже, пока Роберт работал над докторской диссертацией в МТИ, а Шейла начала работать в издательстве Гарвардского университета, они рука об руку прогуливались по берегу реки Чарльз. Раза два в месяц друзья приходили к ним на обед. Все они, подобно Берни, смотрели на Беквитов с умилением и мечтали о таком же счастливом браке для себя.

В отличие от своих бывших однокурсников, которые избрали профессией литературу, государственное право или даже медицину, Роберту и Шейле ни разу не пришлось метаться в поисках работы. Правительство США назначило Роберту стипендию, да еще армия США каждое лето платила ему — за то, что он с удовольствием разгадывал для нее всякие статистические загадки. А благодаря жалованью Шейлы они даже позволили себе такую роскошь, как сезонный абонемент на симфонические концерты. Они могли бы и путешествовать, но Шейла предпочитала проводить лето в Кембридже. Потому что ей нравился этот город и нравилась ее работа. Начинала она с печатанья деловых писем, потом стала вычитывать гранки, и, наконец, ей доверили самостоятельно редактировать рукописи ученых авторов. В четвертую годовщину свадьбы она пригласила Роберта на обед в ресторан «У Дрейфуса», оплатив счет только что полученной от издательства кредитной карточкой для представительских.

— Все, что тебе требуется, это обещание отдать свою следующую рукопись в наше издательство, — объявила она, излучая профессиональную гордость.

Следующую? Он еще не написал ни одной. Он даже не закончил свою диссертацию. Но он чувствовал себя настолько обязанным университетскому издательству за этот обед стоимостью в 27 долларов 50 центов, что решил тем же летом во что бы то ни стало ее закончить.

Осенью, уже заняв должность преподавателя, он переработал диссертацию в книгу, и прежде чем для Шейлы наступило время позаботиться об их следующем юбилейном обеде, «Гарвард Юниверсити Пресс» уже приняло ее к изданию.

Не желая плестись в хвосте событий, Марго закатила Свадьбу Года (ее собственные слова) с Робби Эндрю, сом из семейства Риджфилдских Эндрюсов. Пышность свадьбы и медового месяца превзошла только пышность развода шестнадцать месяцев спустя. Направляясь в Европу залечивать перенесенную травму, Марго ненадолго навестила Беквитов в их миниатюрной квартирке на Эллере-Стрит.

— Господи, — шепнула она Шейле, когда Роберт вышел из комнаты с кофейными чашками, — он так… так возмужал. Он что — гири поднимает?

— Нет.

— Но он же наверняка что-то подобное делает, Шейла.

Шейла слегка улыбнулась и пожала плечами. Но Марго уже взяла след.

— Шейла, ты покраснела.

— Еще чего!

— Да ладно тебе! От меня ничего не скроешь. Как он? Зверь, небось, ненасытный. — О господи, Шейла! Если ты мне ничего не расскажешь, я умру от любопытства прямо тут на твоем новом ковре.

— Не знаю… Мы, наверно, оба ненасытные…

Теперь покраснела Марго.

— Чтобы один человек мог откликнуться на боль другого, между ними должно существовать полное доверие.

Роберт с лихорадочной поспешностью записывал.

— Тебе вовсе не обязательно записывать все подряд, — шепнула ему Шейла.

— Т-ш-ш, слушай, — отвечал Роберт, продолжая покрывать бумагу каракулями.

Инструктор, стройная женщина атлетического сложения с голландским акцентом, закончила вводные замечания.

— Теперь, дамочки, берите подушку и садитесь на пол. А вы, джентльмены, садитесь рядом, так, чтобы смотреть на них сверху вниз.