Концерт в криминальной оправе - Марк Фурман

— Вот и прекрасно, доктор. — Начальник милиции Тураевский оглядел его с головы до пят. — Экипировка, что надо, по погоде. Пошли, перекурим на свежем воздухе.

Они сели в нетерпеливо фыркающий, окутанный сизым дымом газик. Юдин расположился на заднем сидении, втиснувшись в угол, поставил чемоданчик с инструментами между ног. Поторопились, однако, напрасно, добрых двадцать минут ожидали прокуроров. Наконец, появились и они — заместитель, с юным, незнакомым Сергею Сергеевичу следователем. Сзади стало тесно, тепло и многолюдно. Поехали…

Пока Тураевский с прокурором обсуждали свои дела, Юдин успел сжевать бутерброд и, разморенный мерным убаюкивающим покачиванием, задремал. Ему снилось нечто медицинское. Похоже, что те заботы, что тревожили на работе, собравшись воедино, обрушились на него. В пульсирующих проблесках сознания возникал рентгенкабинет, больной под светящимся экраном. Сергей Сергеевич кому-то названивал, требовал прислать контрастного вещества, настаивая на йодолиполе или билигносте. Ему отвечали, что таковых на аптечном складе нет и не предвидится, к тому же в заявку на текущий год они, по вине Юдина, не внесены. Он кипятился, грозился позвонить в облздравотдел, убирал больного, потом возвращал его обратно под экран. Кто-то из хирургии, что была этажом выше, звонил, спрашивая об операции, к которой все подготовлено: пусть без рентгенографии, но бригада ждет, пора начинать. Потом появилась симпатичная медсестра, незнакомая девушка на туфлях-шпильках, почему-то без халата, но в белоснежном колпаке и хозяйственной сумкой в руках. Она выкладывала на стол из саквояжа множество коробок с латинскими надписями, строго сказав Юдину:

— Вот контраст, нашлась все-таки ваша заявка. Тут года на два хватит. И давайте расписку о получении. — Девушка мягко положила руку на плечо, легонько потрясла Сергея Сергеевича. Он открыл глаза и увидел Тураевского, стоявшего у открытой дверцы автомашины. Отогнув край тулупа, он произнес, почти касаясь, уха губами:

— Приехали, доктор, приехали. Отоспались, вот и славно. Теперь надо бы поторопиться, и после обеда в обратный путь…

II.

До приезда людей из района труп покойного вынесли на веранду дома, и тут со вчерашнего вечера он медленно остывал. Юдин откинул одеяло, влажноватую простыню. В синеватом воздухе, почти в полумраке, прищурив глаза, он разглядел убитого, местного учителя Федотова. На лавке, прислоненной к стене, казавшейся узкой для столь крупного тела, лежал мужчина в белой нижней рубашке и голубых кальсонах. Густая седеющая шевелюра и темные усы оттеняли восковой желтизны лицо. Юдин дотронулся до холодного лба, тепловатой груди, так и не успевшей остыть под рубашкой и одеялом. Он подумал, что успели в самый раз: Федотов еще не закоченел. Его тело нехотя, по крупицам, отдавало смерти остатки тепла, цепляясь за то, что еще хранилось где-то внутри под кожей и деревенеющими мышцами.

Дверь на веранду распахнулась. Вошел Тураевский, следом два парня, удивительно похожие друг на друга.

— Вот ваши помощники, доктор, — сказал начальник. — Братья Мышаловы, наши активисты. В район везти покойного нет резону, вскроем на месте, в сельской амбулатории.

— Неужели другого места не нашлось? — Юдин поморщился. — Туда все-таки больные ходят, можно все сделать хотя бы здесь, на веранде. Холодновато, но если подтопить, поставить обогреватель…

— Тутошний председатель считает лучшего помещения, чем амбулатория не сыскать. Я там побывал, это рядом, через два дома. Есть горячая вода, и главное — тепло. Фельдшерица не возражает. Кстати, с год назад в амбулатории кто-то из ваших хирургов аппендицит вырезал.

После столь веских аргументов Юдин возражать не стал. Хотя, если быть откровенным, он предпочел, чтобы убийством, случай-то не из простых, занимался судмедэксперт, а не он — рентгенолог. Однако, выбора нет, поскольку их районный укатил куда-то на юга, к морю. Сергей Сергеевич, как и в прежние времена, согласился его заменить. «Тринадцатая зарплата» — как он ее называл, полная ставка эксперта, была совсем нелишней для скромного семейного бюджета Юдина. Особенно сейчас, когда старшая дочь собралась замуж, жена донашивает многократно чиненные зимние сапоги, сын просит купить лыжные ботинки. Да и он, врач высшей категории, последний галстук купил четыре года назад, к пятидесятилетнему юбилею.

Прислонясь к стене, Юдин наблюдал, как братья Мышаловы внесли убитого в амбулаторию, положив его на доставленный с веранды, припорошенный инеем стол. Фельдшер Анна Степановна, невысокая женщина в годах, протерла стол насухо, расстелив на нем в два слоя медицинскую клеенку.

— Можно начинать, доктор, — прервала его мысли Анна Степановна. Юдин осмотрел инструменты, разложенные на тумбочке, выбрав для начала острозаточенный реберный нож с коротковатым, хищно изогнутым широким лезвием.

…Убийство Федотова оказалось из тех, что известны с незапамятных времен и, возможно, войдут в куда более поздние эры и цивилизации. Произошло оно на почве ревности, когда заскочивший в совхозную лабораторию к супруге кузнец Сидоренко, застал благоверную с представителем местной интеллигенции — преподавателем истории Федотовым. Не исключено, что подвыпивший Сидоренко обошелся бы скандалом и дракой, но на беду, рядом с початой бутылкой смородиновой настойки и закуской влюбленных, оказался кухонный нож, которым он нанес историку шесть ножевых ран. Погнавшись за женой и не сумев ее догнать, Сидоренко забросил нож в проходящий грузовик, допил оставшуюся настойку, а получасом спустя, разыскав участкового, признался в содеянном…

Непосредственно вскрытием Юдин занимался свыше трех часов. Он полагал, что прошло не так уж много времени и, когда взглянул на ходики, висевшие за спиной, весьма подивился неугомонному бегу стрелок. Оставалось минут на сорок работы, когда с возгласами крепко потрудившихся людей вошли его спутники.

— Давайте-ка, Сергей Сергеевич, поскорее, — не то попросил, не то приказал прокурор. — Обед стынет. Мы с Анатолием Трофимовичем после допросов накрутили вполне приличный аппетит.

— Дело говоришь, Владимир Романович, — включился Тураевский. — Я с твоим помощником весь колхозный автопарк на морозе прошарил. Ножа пока так и не нашли.

— Начинайте без меня, — сухо произнес Юдин. — Помолчав, добавил: — Мне тут еще с полчаса покопаться надо. Случай любопытный, для меня, неискушенного, в особенности.

Он ухватил вибрирующее под рукой пробитое клинком ребро, с усилием извлек его и положил в чашку Петри, подставленную Анной Сергеевной. Негромкий стук кости, раздавшийся в тишине, погасил дискуссию об обеде. Прокурор одел очки, склонился над чашкой.

— Смотри-ка, Трофимыч, тут почти полная ширина лезвия.

— Да, не менее двух, двух с половиной сантиметров. Широкий, стало быть, нож.

— Это дела не меняет. Вот найдем орудие, тогда и доказательства станут бесспорными. Выйдем, однако, не будем доктору мешать.

… Юдин бросил в таз под столом влажные от крови перчатки, снял клеенчатый фартук, халат, наконец стянул с головы пропотевшую шапочку. Он ощутил накатившую усталость. Перед глазами возникла розоватая пелена, застучало в висках.

«Упал сахар в крови, — машинально подумал он. — Надо что-то съесть или выпить воды»… Впрочем, мудрая Анна Сергеевна уже заметила бледность врача. Пока он мыл руки, она сунула ему в рот таблетку глюкозы, поднесла к лицу ватку с нашатырем.

По-лег-чало… Юдин взглянул на ходики, время близилось к четырем. Он заторопился, не хотелось, чтобы его дожидались. Чувство голода пропало, а те, нетерпеливые, верно уже заканчивают свой обед.

Сергея Сергеевича приятно удивило, что его все-таки дождались. Взревел мотор застоявшейся на морозе машины, и, подпрыгивая по неровной дороге, словно большой желто-синий мяч, газик покатил на другой конец села к дому председателя.

В жарко натопленной избе шли половиками через несколько комнат, пока добрались до последней, самой просторной, где дожидался их уставленный закусками и напитками стол. Поскольку торопились, обед оказался не столь продолжительным, как хотелось бы хозяину. Пили быстро и помногу, как командировочные в гостиничном буфете. Каждые несколько минут произносились короткие тосты. Первый, как водится, за председателя Тихона Ивановича, плотного хитроватого мужичка в новой пиджачной паре и со значком депутата, произнес прокурор. Потом, по предложению Тураевского, выпили за успешное раскрытие преступления. Наконец, словно выполняя очень необходимую работу, поочередно провозглашали здравицы за детей, присутствующих, женщин и даже медицину. Тогда все дружелюбно потянулись чокаться с Сергеем Сергеевичем.

Юдин отхлебывал из вместительного под шампанское фужера, маленькую рюмку для себя спросить постеснялся. Так и пил почему-то ледяной коньяк, чувствуя, как он постепенно согревается в нем, приятным теплом разносясь по телу. Съел больше обычного, налегая, чтобы не захмелеть, на мясное — домашнюю ветчину и какое-то особенно вкусное сало с чесноком. Вот и последний тост прозвучал — на посошок, за успешную дорогу. Сергей Сергеевич влез в тулуп, ощутил жар валенок и, заслоняя лицо от резких порывов ветра, заспешил к машине.