Гектор и секреты любви - Франсуа Лелорд

Они познакомились с Мико и Шизуру, одна из них хорошо говорила по-английски, а вторая не знала ни слова на этом языке.

Гектору стало жарко, он утомился и потому предпочел поболтать в тени с японками, пока Жан-Марсель с энтузиазмом исследовал все доступные уголки храма.

Японки были подружками. Как мы уже говорили, люди легко открывали душу Гектору, и Мико рассказала ему, что уговорила Шизуру отправиться в поездку, чтобы отвлечься от переживаний, связанных с несчастной любовью. Гектор взглянул на малышку Шизуру: на ее фарфоровом личике действительно были заметны следы печали. Она едва не вышла замуж за парня, которого очень любила, но в какой-то момент он решил, что это не слишком удачная идея. Почему? А потому что они занимались тем, чем обычно занимаются влюбленные, а потом жених посчитал, что, если Шизуру могла делать это до свадьбы, значит, она несерьезная девушка и, следовательно, ни о каком законном браке не может быть и речи. И вот теперь Шизуру все время думала только о нем, и Гектор вполне мог ее понять.

Он попытался придумать для Шизуру что-нибудь утешительное. Во-первых, если парню приходят в голову подобные мысли, то он никак не подходит такой девушке, как Шизуру, которая отправилась на экскурсию в недавно разминированный храм в опасном месте. То есть она все равно не была бы счастлива с ним. Мико перевела, а Шизуру внимательно ее выслушала, и в конце на ее лице появилась слабая улыбка. Вся эта история заставила Гектора вспомнить свои вопросы. Почему остаешься влюбленным в того, кто приносит тебе страдания? И почему не хранишь любовь к желающему тебе добра? Похоже, эта болезнь поражает даже японок, и ему на ум пришли слова из письма профессора насчет «культурологических глупостей».

Мико и Шизуру заспорили, а потом Мико сказала Гектору, что в одном из уголков храма ей попалась занятная скульптура, совершенно не похожая на хоровод танцовщиц с загадочными улыбками.

Тут вернулся Жан-Марсель, которого рассказ про необычную фигуру очень заинтересовал. Мико и Шизуру взялись показать дорогу. Они проследовали за маленькими японками по череде коридоров, в которые солнце попадало через большие, украшенные лепниной окна, и неожиданно оказались на опушке леса. Мико объяснила, что нужно пройти вдоль внешней стены храма, там и стоит скульптура.

— Гм-гм, — засомневался Жан-Марсель, — так мы окажемся за пределами храма.

— Но вот же красные колышки, — успокоил его Гектор.

— Ну-ну…

— Но они ведь уже здесь ходили.

— Япошка легкая, а земля мягкая, — размышлял вслух Жан-Марсель.

Они двинулись в путь, впереди Жан-Марсель, а за ним Гектор, Мико и Шизуру. Гектора порадовало, что первой идет не Шизуру, потому что, предположил он, ей, наверное, наплевать, взлетит она на воздух или нет, так что особой осторожности от нее не жди.

— Все в порядке? — спросил Гектор Жан-Марселя.

— Да, да, все о’кей.

Тем не менее Гектор заметил, что Жан-Марсель идет, пристально всматриваясь под ноги, и подумал, что все не так уж чтоб о’кей и глупо подорваться на мине во время экскурсии или даже выполняя задание большой фармацевтической лаборатории.

Однако Жан-Марсель напевал, поэтому можно было надеяться, что он не слишком волнуется. Гектор различил несколько слов:

Если веришь в судьбу,Бери свой рюкзак и прыгай…[4]

И подумал, что есть в Жан-Марселе что-то от военного, так что ему можно доверять.

В стене храма открылся небольшой пролом, они вошли в него и оказались в квадратном внутреннем дворике, стены которого были украшены уже знакомыми им фигурами танцовщиц. Среди них, однако, выделялся барельеф, не похожий на остальные.

Гектору он показался забавным, потому что напоминал первый сеанс психоанализа в мировой истории. Пациентка лежала на диване, а психоаналитик, тоже женщина, расположилась рядом с ней. Она, конечно, сидела не в кресле, а тоже на диване и одновременно массировала ноги пациентки, но поскольку все это происходило в десятом веке, неудивительно, что психоаналитические технологии еще не были отработаны. Диван напоминал дракона и изображал, по всей видимости, невроз пациентки, который ей предстояло приручить с помощью врача. В нижней части барельефа можно было увидеть множество рыб, черепах и разных морских существ, наверняка символизирующих силы, кроющиеся в глубинах подсознания. Слева, у самого края, находилась ассистентка, ведущая запись клиентов на прием.

Гектор подумал, что профессор должен был очень заинтересоваться этим барельефом, если тот попался ему на глаза.

— Ладно, это еще не все, — сказал Жан-Марсель, — мы еще не завершили круг.

Гектор ответил, что предпочитает остаться в этом дворике и повнимательнее рассмотреть первый сеанс психоанализа в истории. Мико поговорила с Шизуру, и они решили поступить так: Жан-Марсель и Мико продолжат исследование храма, а Гектор и Шизуру спокойно дождутся их, сидя в тени.

Они услышали удаляющиеся шаги Жан-Марселя и Мико, а потом воцарилась тишина. Так как Шизуру не говорила по-английски, а Гектор по-японски, они просто время от времени обменивались улыбками, чтобы показать, как им приятно друг с другом. Лицо Шизуру под белой панамкой светилось смиренной и чистой красотой, позволявшей предположить, что у девушки хороший характер, и Гектор надеялся, что жених со временем поумнеет, осознает свою ошибку и вернется к Шизуру еще до того, как она в свою очередь его разлюбит. Ему хотелось бы знать, что Шизуру думает о нем и заметно ли, какой удар по чувствам он только что пережил.

В этот момент губы Шизуру округлились, словно она хотела довольно громко воскликнуть «О-о-о-ой!», и Гектор вздрогнул. Она указывала на трещину в камне над первым сеансом психоанализа в мировой истории. Из нее торчал кусок бамбука, похожий на наконечник трости. Шизуру заметила его только благодаря лучу солнца, вдруг осветившему камень.

Гектор не очень-то умел карабкаться на стены, но благодаря барельефу это было несложно. Он ухватил кусочек бамбука и вернулся к Шизуру. Она снова повторила «О-о-о-ой!», увидев, как Гектор извлекает из него свернутую в трубочку бумажку. Гектор сразу же узнал почерк профессора Корморана.

Дорогой друг, эта записка — своего рода пари, заключенное с самим собой. Но разве не так же совершаются научные открытия? Знаю, они обязательно пошлют Вас по моим следам, а в отеле расскажут о моем посещении этого храма. Далее, я рассчитываю, что эта скульптура заинтересует Вас, и если Вы сейчас читаете записку, значит, я выиграл. Я получил Ваше сообщение, но Вы проявляете трогательную наивность, полагая, что данный электронный адрес известен только Вам. Они знают о Вас все и даже немного больше.

Я сейчас работаю над рядом фундаментальных научных открытий вместе с очаровательной помощницей, о чем Вам наверняка известно, а эти мерзавцы хотят явиться и все испортить. Чтобы удержать их на расстоянии, мне бы следовало окончательно замести следы и прервать всякое общение с Вами, однако временами я испытываю потребность в таком собеседнике, как Вы. Продолжайте слать мне электронные сообщения, но помните, что их прочту не только я, — это может оказаться полезным. А теперь беги, возлюбленный мой; будь подобен серне или молодому оленю на горах бальзамических![5]

С дружескими пожеланиями Ваш профессор Корморан.

Едва Гектор успел дочитать записку профессора Корморана под любопытным взглядом Шизуру, как они услышали перепуганные крики Мико.

Выбежав из внутреннего дворика, они оказались на заросшей травой и деревьями кольцевой дороге, которая когда-то была защитным рвом. Там они увидели перепуганную Мико, она рыдала и вопила одновременно.

Сидящий у ее ног Жан-Марсель осторожно рыл землю руками.

— Не двигайтесь, — рявкнул он, обращаясь к Гектору. — Скажите япошке, чтоб подошла к вам.

Шизуру и Мико быстро залопотали по-японски, причем казалось, будто на этот раз Шизуру успокаивает Мико, а не наоборот.

Гектор настойчиво попросил Мико подойти к ним, но, парализованная ужасом, она была не в состоянии пошевелиться. Она видела, что Жан-Марсель возится с миной, и боялась сделать даже шаг в сторону.

В конце концов Гектор осторожно прошел по следам Мико и Жан-Марселя и привел девушку к Шизуру, которая взобралась на каменный постамент.

— Так-то лучше, — сказал Жан-Марсель. — Не люблю, когда на меня смотрят во время работы.

Наконец он выпрямился, держа в руках маленькое зеленоватое блюдце из пластмассы.

— Если быть внимательным, их всегда можно заметить. Тем более что дожди размывают почву, и они поднимаются. А вот ночью страшно.

Гектор подумал, что у Жан-Марселя была, наверное, очень интересная жизнь, если он ухитрялся прогуливаться ночью по минному полю. Тем временем Жан-Марсель продолжил свои объяснения.