Эллигент - Вероника Рот

– Послушайте, – продолжаю я, – вы не обязаны ничего предпринимать, но мне нужно выбраться отсюда. Я собираюсь узнать, кем была Эдит Прайор и что ждет нас за оградой. Я просто должна.

И я вздыхаю. На меня накатывает волна отчаяния, которое невозможно игнорировать. Как будто кто-то чужой пробудился от долгого сна внутри меня. Он ворочается во мне, как встревоженный зверек. Я должна уйти.

С лица Юрайи наконец сползает улыбка, он говорит:

– Мне тоже надо.

– Ладно, – соглашается Кристина, хотя в ее темных глазах по-прежнему заметно беспокойство. – Сходим на дурацкую встречу.

– Отлично. Кто-нибудь из вас передаст это Тобиасу? Мне необходимо держаться от него подальше, мы с ним якобы расстались. Увидимся в переулке в половине двенадцатого.

– Хорошо, я позабочусь. Мы с ним сегодня в одной группе, – произносит Юрайя. – Изучаем производство, я прям сгораю от нетерпения, – ухмыляется он. – А Зику сказать?

– Да. Только убедись сперва, что он никому не растреплет.

Снова смотрю на часы – девять пятнадцать. Приговор Калебу должны уже вынести. Но нам следует тащиться на урок – изучать рабочие специальности. Любая мелочь может вывести меня из равновесия… Начинаю дергать ногой и сама не замечаю. Кристина обнимает меня. Она не задает лишних вопросов, за что я ей очень благодарна. Я не представляю, что ей отвечать.

* * *

Мы с Кристиной пробираемся по закоулкам штаб-квартиры эрудитов к задней лестнице, опасаясь попасться патрулю. Рукава моего свитера опущены до самых кончиков пальцев, чтобы скрыть карту, которую я заранее нарисовала на ладони. В принципе, я знаю, где находится штаб-квартира правдолюбов, другое дело, что не ведаю лазеек и переходов, которые могли бы нам пригодиться.

Юрайя стоит на обусловленном месте. Он одет в черное, но намек на серый цвет альтруистов все же проглядывает на воротнике его свитера. Мне странно видеть моих друзей из фракции лихачей в одежде альтруистов. Иногда кажется, что ликвидация фракций имеет и положительные моменты.

– Я сообщил Четыре и Зику. Они туда подойдут, – докладывает Юрайя.

– Хорошо.

Мы втроем бежим по переулку к Монро-стрит. Я стараюсь не вздрагивать от стука наших ботинок. Сейчас нам гораздо важнее, быть быстрыми, нежели осторожными. Когда мы поворачиваем на Монро, я проверяю, нет ли позади патруля бесфракционников. Какие-то темные силуэты мелькают на Мичиган-авеню, но вскоре пропадают.

– А Кара? – шепчу я Кристине.

Мы находимся на Стейт-стрит, – далековато от штаб-квартиры эрудитов. Значит, можно было говорить без опаски.

– Думаю, что ее не позвали, – отвечает Кристина. – Странно, правда?

– Тсс, – шипит Юрайя.

При свете циферблата наручных часов смотрю на свою разрисованную ладонь.

– Рэндольф-стрит.

Мы мчимся в одном темпе, наша кровь пульсирует почти в унисон. Несмотря на боль в мышцах, мне нравится бег. Мои ноги болят, когда мы достигаем моста, но потом я вижу Супермаркет Безжалостности за рекой, заброшенный и неосвещенный, и улыбаюсь. Юрайя притормаживает.

– Между прочим, – бормочет он, – нам нужно преодолеть миллион лестничных ступеней.

– Может, они включили лифт?

– Вряд ли, – качает он головой. – Бьюсь об заклад, Эвелин контролирует использование электричества – это лучший способ узнать о тайной встрече.

Я мрачнею. Может, я люблю бегать, но терпеть не могу подниматься по лестнице.

Когда мы, наконец, достигаем вершины лестницы, мы уже еле дышим, а до полуночи остается всего пять минут. Остальные идут вперед, я останавливаюсь возле лифтовой шахты. Юрайя не ошибся: за исключением указателя выхода, нигде нет ни одного огонька. Именно в блекло-голубом свете указателя я замечаю Тобиаса. Он выходит из комнаты для допросов.

После того нашего свидания мы общались с ним исключительно с помощью записок. Я сдерживаю себя, чтобы не кинуться к нему, не ощупать изгиб его губ, его мужественную линию подбородка… Но до полуночи осталось две минуты. У нас нет времени.

Однако на секунду он обнимает меня. Его дыхание щекочет мне ухо, я закрываю глаза и на мгновение расслабляюсь. Он пахнет ветром, потом и мылом. Этот запах прочно ассоциируется у меня с ним, и еще – с безопасностью.

– Ну что? – спрашивает он. – Они, вероятно, здесь.

– Да, – мои колени подкашиваются. – Ты узнал что-нибудь о Калебе?

– Отложим на потом.

Никаких разъяснений больше не нужно.

– Они собираются его казнить? – уточняю я.

Он кивает и берет меня за руку. Я не понимаю, что я должна сейчас чувствовать.

Вместе мы заходим в комнату, где нас когда-то допрашивали с помощью сыворотки правды. «Место, где ты исповедовалась…»

Свечи расставлены на полу вокруг одной из чаш правдолюбов. Я узнаю Сьюзан и Роберта. Питер стоит в сторонке, скрестив руки на груди. Юрайя и Зик – вместе с Тори и еще несколькими лихачами. Кристина вместе со своей матерью и сестрой. В углу – два очень нервных эрудита. Новая одежда так и не стерла границ между нами, они слишком укоренились.

Кристина манит меня к себе.

– Познакомься с моей мамой – Стефани, – представляет она мне женщину с сединой в темных вьющихся волосах. – И моя сестра – Роуз. А это – моя подруга, Трис, и мой инструктор при инициации, Четыре.

– Мы поняли, кто они, – отвечает Стефани. – Мы видели их допросы.

– Я просто хотела быть вежливой.

– Очередная форма обмана, Кристина.

– Ага, – закатывает глаза Кристина.

Ее мать и сестра насторожены и раздражены.

Ее сестра бросает мне:

– Значит, ты убила парня Кристины.

От ее слов внутри у меня все замерзает, как будто ледяная молния раскалывает мое тело пополам. Я молчу.

– Роуз, – одергивает ее нахмурившаяся Кристина.

Мышцы Тобиаса напрягаются – готов к бою, как всегда.

– Я подумала, что мы должны сразу прояснить данный вопрос, – продолжает Роуз.

– И вы еще удивляетесь, почему я оставила вашу фракцию? – возмущается Кристина. – Не обязательно по любому поводу выкладывать все, что приходит в голову.

– Ложь во спасение по-прежнему остается ложью.

– Ах, вам правды захотелось? Мне с вами неприятно, и я хочу уйти. Пока!

Она берет меня под руку и уводит нас с Тобиасом, не переставая ворчать.

– Извините.

– Ничего, – произношу я.

Я считала, что с получением прощения от Кристины с проблемой смерти Уилла будет покончено. Но все получилось наоборот. Просто со временем легче отвлекаться от содеянного.

Мои часы показывают двенадцать. Дверь в комнату открывается, и в проеме появляются двое. Это – Джоанна Рейес, бывший пресс-секретарь Товарищества. Ее лицо пересекает шрам. Желтый шарф выглядывает из-под ее черной куртки. С ней рядом – женщина в синем. Я приглядываюсь – и пугаюсь. Она – вылитая… Джанин.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});