Сон ведьмы - Флоринда Доннер

— Так ты, значит, новый человек, — сказал он скрипучим голосом, пытаясь определить цвет глаз Октавио, затемнённых красной бейсбольной кепочкой. Это были летающие глаза цвета влажной земли. Виктор Джулио определённо заподозрил в чём-то молодого человека.

— Я никогда не видел тебя здесь прежде, — сказал он, — откуда ты взялся.

— Из Парагваны, — резко ответил Октавио, — здесь я временно. Я встречал тебя несколько раз на площади.

— Из Парагваны, — сонно повторил старик, — я видел песчаные дюны Парагваны, — он встряхнул головой и резким голосом осведомился: — что ты намерен делать в этом богом забытом месте? Разве ты не знаешь, что у этой дыры нет будущего? Ты просто прикинь, куда переселяется молодёжь.

— Всё меняется, — заявил Октавио, усердно уклоняясь от разговора о себе, — этот городок вырастет. Иностранцы скупят здесь кофейные плантации и поля сахарного тростника. Они построят здесь заводы и фабрики. Народ валом повалит в этот город. Люди придут сюда, чтобы разбогатеть.

Виктор Джулио скорчился от смеха, — заводы не для таких, как мы. Если ты застрянешь здесь слишком надолго, то кончишь подобно мне, — он положил руку на плечо Октавио, — я знаю, почему ты забрался так далеко от Парагваны. Ты бежишь от чего-то? — спросил он, пристально разглядывая беспокойные глаза молодого человека.

— А что, если так? — неловко уклонился Октавио. Он знал, что не скажет ему ничего. Никто не знал о нём в этом городе. Но что-то в глазах старика тревожило его, — дома у меня было несколько неприятностей, — пробормотал он уклончиво.

Виктор Джулио прошёл шаркающей походкой к отверстию в хижине, снял джутовый мешок, висевший на ржавом гвозде, и вытянул оттуда бутылку дешёвого рома. Его руки, переплетённые вздутыми венами, непроизвольно тряслись, когда он отвинчивал крышку бутылки. Не обращая внимания на то, что янтарная жидкость струится вниз по его тощей бороде, он несколько раз глотнул.

— Нам надо многое сделать, — сказал Октавио, — лучше собирайся и пойдём.

Я был молод, как и ты, когда другой мэр назначил меня помощником к одному старику, — вспомнил Виктор Джулио, — ах, как я был силён и усерден в труде. Но взгляни на меня сейчас. Даже ром уже не может согреть моё горло, — опустившись на землю, Виктор Джулио искал свою походную трость, — эта палка принадлежала тому старику. Он дал мне её перед своей смертью, — он протянул Октавио тёмную, прекрасно отполированную трость, — она сделана из твёрдого дерева, растущего в джунглях амазонки. Её даже нельзя сломать.

Октавио мельком взглянул на трость, а затем спросил с нетерпением: — что толку в этой болтовне? Или нам больше нечем заняться?

Старик усмехнулся, — мясо замочено уже вчера. Сейчас оно должно быть готово. Оно на улице, позади лачуги, в стальном баке.

— Покажи мне, что надо делать с мясом? — попросил Октавио.

Виктор Джулио засмеялся. У него не было передних зубов, а оставшиеся жёлтые коренные зубы выглядели, словно два столбика в дыре его рта, — здесь и в самом деле нечего показывать, — сказал он сквозь взвизгивающий хохот, — я просто захожу к фармацевту, когда надо приготовить мясо. Он поливает мясо чем-то похожим на маринад. Фактически, — объяснял он, — ничего сложного в этом нет, — его рот расплылся в широкой ухмылке, — я всегда беру мясо из скотобойни, которая нравится мэру, — он сделал долгий глоток из бутылки, — ром помогает мне войти в норму, — он почесал свой подбородок, — собаки настигнут меня в один из этих дней, — прошептал он со вздохом и вручил полупустую бутылку Октавио, — ты лучше хлебни немного.

— Нет, спасибо, — вежливо отозвался Октавио, — я не могу пить на пустой желудок.

Виктор Джулио раскрыл свой рот, готовясь сказать что-то. Но вместо этого он поднял дорожную трость и джутовый мешок, пригласив Октавио следовать за ним. Увлечённый чем-то, он на миг остановился и взглянул на небо. Оно было ни тёмным, ни светлым, но каким-то необычно и угнетающе серым, что бывает иногда перед рассветом. Вдали он услышал лай собаки, — мясо здесь, — сказал он, указывая подбородком на стальной бак, стоящий на деревянном обрубке. Он передал Октавио свёрнутую верёвку, — если ты подвяжешь на спину этот бак, тебе будет легче нести его.

Октавио со знанием дела обвязал верёвку вокруг стального бака, поднял его на спину и, скрестив верёвки на своей груди, прочно завязал не ниже пупка, — это всё, что нужно? — спросил он, уклоняясь от взгляда старика.

— У меня в мешке есть ещё несколько запасных верёвок и канистра с керосином, — объяснил Виктор Джулио, снова отхлебнув глоток рома и небрежно засунув бутылку в карман. След в след они зашагали сухим оврагом, который рассекал заросли тростника. Кругом стояла тишина, нарушаемая лишь трелями сверчков и ласковым ветерком, снующим между кинжальных отростков тростника. Виктор Джулио беспокойно вздохнул. У него болела грудь. Он чувствовал себя усталым. Ему хотелось лечь на твёрдую землю здесь, лежать… Его взгляд часто возвращался к лачуге, которая становилась всё меньше и меньше.

Предчувствие охватило его. Конец был близок. Он уже давно знал, что слишком стар и слаб для той работы, которую должен выполнять. Это был только вопрос времени, поэтому они прислали нового человека.

— Виктор Джулио, идём, — нетерпеливо закричал Октавио, — уже поздно.

* * *

Город тихо спал. Лишь несколько старых женщин толпилось у церкви.

Покрыв свои головы чёрными платками, они прошли мимо двух мужчин, не отвечавших на их приветствия. На узких бетонных тротуарах, пытаясь найти защиту у безмолвных домов, перед закрытыми дверьми, свернувшись, лежали костлявые и ужасные на вид собаки.

По команде Виктора Джулио Октавио опускал стальной бак на землю и открывал тугую крышку. Пользуясь длинными деревянными щипцами, которые он вытащил из своего мешка, старик выбирал из бака большой кусок мяса и кидал его собаке. Таким образом он и Октавио медленно пересекли весь город, подкармливая каждую бездомную собаку, мимо которой они проходили. С жадностью, виляя хвостами, животные пожирали смертельную еду.

— Сожрут тебя в аду эти собаки, — закричала толстая старуха, закрывая за собой большую деревянную дверь старой католической церкви по другую сторону площади.

— Совсем спятила, — заорал в ответ Виктор Джулио, вытирая свой нос рукавом рубашки, — я думаю, из тебя мы в будущем приготовим хороший корм для собачек.

— Я насчитал семнадцать, — пожаловался Октавио, распрямляя заболевшую спину, — судьба дохлых псов оттягивает мои плечи.

— Что ж, взвалим на них ещё одну, — сказал Виктор Джулио. Зловещая улыбка скривила его лицо, — здесь есть ещё одна собака, которой не суждено найти смерть на улице.

— Что ты хочешь сказать? — спросил Октавио и развернул вокруг головы свою красную бейсбольную кепку, озадаченно вглядываясь в его лицо.

Глаза Виктора Джулио сузились, его зрачки блестели злыми огоньками.

Его худое старое тело дрожало от ожидания, — я сильно нервничаю. Сейчас я убью чёрного Германа, пастушью собаку лавочника Лебанесы.

— Ты не сделаешь этого, — запротестовал Октавио, — это не бродячая собака. Она не больна. Её хорошо кормят. Мэр говорил только о бездомных и больных собаках.

Виктор Джулио громко выругался и зло посмотрел на своего помощника.

Он не сомневался, что это был его последний шанс воспользоваться ядом.

Если не Октавио, так кто-то другой будет ведать уничтожением собак к концу текущего сезона. Он понимал, почему молодой человек не хочет причинять кому-то неприятности, но это же не его забота. Он жаждал смерти собаки Лебанесы с тех пор, как она покусала его. Это был последний шанс.

— Этого пса обучили для травли, — сказал Виктор Джулио, — каждый раз, вырвавшись, он кусает кого-то. Он искусал меня несколько месяцев тому назад, — старик оголил свою израненную ногу, — посмотри на шрам! — сердито ворчал он, растирая лиловое узловатое место на своей икре, — лебанеса даже не побеспокоился отвести меня к доктору. Не знаю, кто из них бешеный, собака или её хозяин.

— Всё равно ты не убьёшь собаку, — настаивал Октавио, — этот пёс не уличный. У него есть владелец, — он умоляюще посмотрел на старика, — ты только напросишься на неприятность.

— Кого это волнует? — воинственно огрызнулся Виктор Джулио, — я ненавижу это животное, и у меня не будет другой возможности убить его, — он бросил свой мешок на плечо, — пошли, идём же.

Октавио неохотно последовал за стариком. По узкому переулку они вышли на окраину города и остановились перед большим зелёным домом.

— Собака должна быть за домом, — сказал Виктор Джулио, — посмотрим.

Они пошли вдоль кирпичной стены, окружавшей задний двор. Но собаки здесь не было.

— Давай оставим это, — зашептал Октавио, — я уверен, что собака спит внутри дома.