Холодные песни - Костюкевич Дмитрий Геннадьевич

Конечно, ему следовало оставаться в каюте, провести утро в постели, как и первую половину вчерашнего дня с того момента, как пароход «Ла Бургонь» попрощался с американским берегом. Но, проснувшись, Брайс почувствовал себя вполне сносно для прогулки, для острого и сырого воздуха… и поплатился за это. Отвратительный недуг терзал и изматывал. В таком состоянии любые, даже самые сладкие планы на будущее казались гадкой усмешкой, как открытие бизнеса в чумном городе.

«Ничего, Джон, ничего… – успокаивал себя американец. – Всего пара паршивых дней. А потом тебя ждут новый континент, новый дом, новая жизнь с красивой женой-француженкой и заманчивой перспективой орущих карапузов…»

Он неопределенно махнул рукой в сторону лестницы, чтобы Патрисия поняла его намерения, и нетвердой походкой направился к надстройке, в которой размещались каюты и салоны первого и второго класса.

Одни пассажиры прохаживались вдоль бортов, другие отдыхали в креслах, укрыв ноги тонкими одеялами. Щетки матросов оставляли на досках влажные полосы. Пиллерсы и шлюпбалки блестели не хуже драгоценных камней.

Брайс почувствовал на себе чей-то пытливый взгляд. Молодая девушка, стоящая у ограждения вдали от группы хихикающих дам, не сводила с него глаз. Ее волосы были небрежно острижены у плеч, платье выглядело старым. Девушка растерянно шагнула навстречу, и тогда Брайс узнал эти большие синие глаза и удивительно красивые скулы. Когда-то он целовал и то и другое. Когда-то…

Головокружение усилилось, но другие симптомы морского недуга отступили. Брайса охватила болезненная тоска. Он кивнул девушке, затем спешно отвел взгляд и стал подниматься по лестнице. Оказавшись в узком коридоре, по левой стороне которого шли двери с номерами кают, там, где его не могли видеть ни супруга, ни девушка с красивыми скулами, американец остановился и сжал виски ладонями, точно у него неожиданно разболелась голова. Он словно увидел морского змея.

«Это невозможно… Как она оказалась на этом пароходе?.. Какое глупое совпадение, глупая встреча… опасная встреча…»

Он отнял руки от головы – ладони были мокрыми.

«Сейчас… все в порядке… она не осмелится подойти».

Восстановить самообладание Брайс не успел. Девушка приближалась к нему, и трудно было понять, чего в ее походке больше, робости или гнева.

Ее тоже поразила неожиданная встреча, но еще больше – его постыдное бегство.

– Ты ведь узнал меня на палубе, – тихо сказала она, изучая его лицо. – А я… я думала, что все умерло, даже ненависть… Если бы ты просто подошел, но ты…

Брайс чувствовал, как по телу растекается беспомощность. Ноги будто скрепили найтовом.

– Я здесь с женой… – промямлил он.

– Ах, с женой… А она знает? Твоя жена из первого класса знает, что ты за человек? Знает, как ты поступил со мной? С другими доверчивыми простушками?

Брайс задохнулся.

– Лизи, прошу тебя…. Других не было… Мы… ты… я испугался тогда…

Другие были, но сейчас это не имело значения. Только Лизи и то, что она снова появилась в его жизни… В его новой жизни, такой хрупкой, такой беззащитной перед синими сердитыми глазами.

– Мне жаль… – выдавил он.

– Тебе жаль?! – закричала девушка.

Сердце Брайса схлопнулось. Ему чудилось, что их разговор слышит все судно. Глаза Лизи стали водянистыми и пустыми.

– О, Джон… Тебе жаль… Ну конечно, тебе жаль. – Она больше не кричала, но ее спокойный голос пугал еще сильнее. – Жаль, что я стою здесь, перед тобой. Что говорю все это. Прошлое вернулось, и оно мучительно, как кривое отражение… Смотри мне в глаза, хоть сейчас смотри! Ты никогда не смотрел мне в глаза, только когда потел сверху… Что ты выискивал в них, мою глупость? У тебя такое лицо, Джон, о, ты бы видел! Но я не призрак, даже не надейся. Призраком стал наш ребенок… – Лизи провела рукой по плоскому животу, и Брайс подумал, что она заплачет. Но она не заплакала. – Сколько лет прошло? Ты считал? А я считала. Сейчас ему было бы пять лет… Но ты сбежал, а я оказалась в сточной канаве, а он, наш… мой бедный малыш…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Брайс не мог вымолвить ни слова. Лизи действительно казалась ему призраком, очень свирепым и опасным. Призраком прошлого, которое шло следом и ни секунды не отдыхало, медленно, но неуловимо приближалось к нему, даже по океану, и вот теперь стоит перед ним.

Проходящий мимо джентльмен с сигарой покосился на Брайса.

– Негодяй. Проходимец. Самоуверенный и наглый проходимец. – Она надвинулась, чеканя оскорбления, точно бракованные монеты. – Знаешь, через что мне пришлось пройти? Через какие грязь и унижения?

Он внутренне извивался от ее слов. Ветер приносил омерзительный запах – это гнили его мечты.

– Что, твоя жена лучше меня? О да, она ведь совсем другая, она тебе ровня, она богатая… Ведь так? Такую можно не только затащить в постель, но и показать друзьям. Такая родит тебе золотых малышей с первоклассными пуповинами…

Брайс тонул. Бездна затягивала его. Лайнер, палуба, двери превращались в черный ил, который пытался проникнуть в его поры, заполнить внутренности. Вокруг мелькали темные иссохшие формы.

Внезапно видения исчезли. Он снова оказался на пароходе, а лицо Лизи источало холодное презрение.

– Чего ты хочешь? – спросил он.

В синих глазах девушки вспыхнули злые огоньки.

– Наказать тебя, – почти прошептала она. – Вот чего я хочу больше всего. Я поняла это, когда побежала за тобой.

«Боже, могла ли Патрисия видеть это?» – подумал Брайс.

– Лизи…

– Я думаю, мне стоит поговорить с твоей женой.

– Нет… ты не посмеешь…

– Я? Ты так думаешь?

Он знал ее характер, знал очень хорошо. От ее мести можно только сбежать. Здесь, на лайнере?

– Я заплачу тебе.

– Купишь мою боль?

– Я заплачу тебе, – повторил Брайс, видя в деньгах единственную опору.

Ее красивое лицо, которое в минуты страсти выглядело слабовольным и отрешенным, сейчас выражало холодную уверенность, подкрепленную злостью.

– А знаешь, я подумаю. Жди меня ночью на палубе, там, где сегодня не узнал одну из своих любовниц.

– Ночью? В каком часу?

Лизи пожала плечами:

– Я приду в два, может, в три. В третьем классе время ведет себя очень капризно.

И Лизи ушла, прекрасная, молодая, решительная.

Оркестр репетировал в музыкальном салоне, библиотечные лампы ждали любителей литературы. А Джон Брайс стоял в коридоре у двери в чужую каюту. В удушливых объятиях вернувшейся морской болезни.

ДЕЛОНКЛЬ

Пароход «Ла Бургонь» направлялся в Гавр.

Серийный пакетбот сошел со стапелей верфи в 1885 году и обслуживал, наряду с «Ла Гасконью» и «Ла Шампанью», североатлантическую линию. Французский лайнер, способный развить скорость в восемнадцать узлов, мог принять полторы тысячи пассажиров. В каютах первого и второго класса было электрическое освещение, а отсеки для эмигрантов – просто были, тут не до удобств.

Второго июля 1898 года под завистливыми взглядами паровых буксиров пароход вышел из нью-йоркского порта. В Верхнюю Нормандию стремились семьсот двадцать пять человек: сто двадцать восемь членов экипажа, триста шестнадцать пассажиров первого и второго классов и двести восемьдесят один пассажир третьего класса. Сильно отклонившись от основного курса, в ночь с третьего на четвертое июля «Ла Бургонь» неслась на полном ходу через плотный туман, рожденный встречей теплого и холодного течений.

Молочная мгла появилась внезапно, поднялась над океаном высокой стеной. Опыт капитана Делонкля подсказывал, что такие туманы не рассеиваются с восходом солнца.

Туман…

Участие в морских кампаниях Франции принесло капитану орден Почетного легиона и отменную репутацию. Энергичный, выдержанный, культурный Делонкль в свои сорок четыре года слыл профессионалом морского дела. До этого рейса, второго в ранге капитана «Ла Бургони», он командовал пароходами «Нормандия» и «Ла Шампань».

Туман…

Прошлой ночью Делонкль изменил своей жене.