Увидеть солнце - Сергей Москвин

— Значит, здесь! — громогласно объявил он и так же бесцеремонно оголил девушке другое плечо.

Но и там ничего не было.

— Так, может, не на плече, а ниже, — заявил Дрон и принялся срывать с девушки одежду.

Караульные всё так же крепко держали её за руки, поэтому она не могла защищаться, но всё-таки попыталась оттолкнуть Дрона коленом. Её сопротивление только ещё сильнее раззадорило его.

— Стой, сучка! Не рыпайся! — прикрикнул он на девушку и снова ударил её по лицу.

Этого Сергей стерпеть уже не смог. Он схватил Дрона за руку и оттолкнул напарника от пленницы.

— Ты что, сдурел?! — взревел тот.

Он обернулся — и они столкнулись с Сергеем взглядами. И, видно, было в Серёгиных глазах нечто такое — страшное, дикое, — что даже Дрон обомлел, замешкался и отступил.

— Убедились?! Она не Гадюка! — обратился Сергей к притихшей толпе.

Но тут подал голос начальник караула:

— Не так давно на Маршальской тоже Гадюку поймали. Так у неё никаких татуировок не было.

— Тут и думать нечего! Она это! — подвёл итог Кузьмич.

Ослабившие хватку караульные вновь зажали пленницу с двух сторон, а их начальник достал откуда-то узкий ремень и принялся сосредоточенно связывать девушке руки. Сергея оттеснили в сторону. Мнение рядового патрульного, да ещё стажёра, здесь никого не интересовало. Вот если бы на его месте оказался отец, он разом положил бы конец произволу. Отец! Сергей понял, что ему нужно делать.

Он снова протиснулся в центр.

— Даже если эта девушка воровка, нельзя казнить её без суда! — твёрдым голосом объявил он. — Ведь мы не бандиты и не убийцы! Только суд может решить её судьбу. Только суд, — повторил он. — Во главе с председателем.

Председателем суда в Роще являлся начальник службы безопасности, а двумя другими судьями выбранные члены станционного Совета, но они практически всегда соглашались с мнением председателя.

Оставалось дождаться возвращения отца… И надеяться, что тот его послушает.

* * *

На крупных станциях тюрьмы состояли из нескольких камер. Так, например, на Сибирской, где было больше всего жителей, под арестом могли одновременно находиться более десятка заключённых. Но в Роще в такой большой тюрьме не было необходимости, и камера имелась только одна. Да и то в основном использовалась не для содержания осуждённых преступников, а для временного заключения пьяных дебоширов или потерявших человеческий облик, обкурившихся дурью наркоманов. Поэтому отец в шутку называл её странным словом «вытрезвитель». Камера располагалась под пассажирской платформой, в одном из подсобных помещений. Прежде, ещё до Катастрофы, здесь хранились швабры, ведра и другой хозяйственный инвентарь. Одно ведро, служившее заключённым отхожим местом, видимо, сохранилось с той поры. Кроме этого ведра в камере появились грубо сколоченные деревянные нары без тюфяка, а большего для отрезвления попадающим сюда пьяницам и наркоманам ничего и не было нужно.

Сейчас внутреннее пространство камеры терялось в темноте, так как единственная проведённая сюда лампочка теперь не горела. Но конвоиров это не волновало.

— Давай, заходи! — грубо сказал один из них и втолкнул остановившуюся на пороге девушку внутрь.

— Как же она там без света? — растерялся Сергей. — Её же крысы сожрут…

— Договорится как-нибудь, — усмехнулся тот и, захлопнув железную дверь камеры, задвинул массивный засов.

«Ничего, через три, максимум через четыре часа, с отрядом разведчиков вернётся отец», — успокоил себя Сергей. Но утешение, по сути, являлось самообманом. Если повреждение окажется серьёзным и ремонт затянется, разведчики могут и задержаться. Такое уже бывало. Последний раз ремонтная бригада не возвращалась из туннеля целые сутки. А для молодой девушки каждый лишний час, проведённый в темноте и неизвестности, — настоящая пытка.

Сергей хмуро взглянул на заперевшего дверь стражника, который устроился возле камеры на пустом перевёрнутом ящике.

— Охранять будешь?

— Как приказано, — ответил тот и, обернувшись к своему напарнику, добавил: — Сменишь меня через два часа, ага?

Хотя стражник выполнял приказ, его демонстративное равнодушие вывело Сергея из себя.

— Тебя бы вот так заперли, в этой крысиной норе, в темноте, а?!

— Ничего, вот как в петле задёргается, так ей и наша тюрьма райским местом покажется, — оскалился тот. — Будет знать, как воровать!

— Хотя бы фонарь ей дай!

— А на том свете фонари не положены, так что пусть привыкает! — ухмыльнулся стражник.

Он ведь, гнида, специально старался говорить громко, чтобы пленница за дверью слышала каждое слово. Сергею захотелось дать тюремщику в рожу, но он лишь поиграл желваками, что, впрочем, не произвело на стражника никакого впечатления, повернулся и зашагал прочь.

Их с Дроном смена давно закончилась — сейчас станцию патрулировала другая пара дозорных. Увидев издалека Сергея, они остановились и уважительно покачали головами. Когда они поравнялись, один из патрульных одобрительно хлопнул его по плечу:

— Молоток, Серж! Лихо скрутил эту тварь, да ещё в одиночку.

— Неужто она правда Дрона заломала? — поинтересовался другой.

Сергей рассеянно кивнул и, не вступая в разговор, побрёл дальше. Ноги сами принесли его на место схватки с воровкой. Остановившись, он посветил вокруг себя фонарём и выдернул воткнувшийся в шпалу нож девушки. Это был метательный клинок, но не из тех грубых поделок, которые клепали в метро все, кому не лень. Отлично заточенное лезвие, прекрасная балансировка, удобная рукоятка с деревянными накладками, а не обмотанная скользкой изолентой. Сергей взмахнул рукой, нанеся воображаемому противнику короткий колющий удар, потом подбросил нож на ладони, перехватив за лезвие, и метнул в ближнюю деревянную опору из тех, что укрепляли свод туннеля. Нож вонзился точно в середину намеченного сучка. Однако! Касарин выдернул нож из опоры и, как свой законный трофей, вставил в узкий карман-ножны на левом запястье.

Если бы нож обнаружили в момент задержания или среди вещей схваченной девушки, он стал ещё бы ещё одной уликой. Впрочем, и без этого ножа никто на станции уже не сомневается, что она профессиональная воровка. Но как бы там ни было, Сергей не хотел её смерти, даже несмотря на совершенное ею страшное преступление. В голове даже шевельнулась мысль, что, возможно, правильнее было бы позволить девушке сбежать, тогда бы ей сейчас ничто не угрожало. Но она сбежала бы с украденными лекарствами, оставив всё население Рощи: мужчин, женщин, стариков и детей без медицинской помощи. И, значит, это тоже было неправильно! Он обязан был задержать воровку, и сделал это.

Только вот теперь из-за него красивая девушка, только начинающая жить, будет повешена. А это — правильно?

Терзаемый сомнениями, он вернулся на платформу. Если бы кто-то дал дельный совет или хотя бы выслушал его, на душе наверняка стало бы легче. Но, как назло, рядом никого не было, даже Дрон куда-то запропастился. Сергей зашёл в свою палатку и уселся на койку. Может, действительно напиться? Он потянулся к ящику, где хранилось спиртное, но так и не донёс руку, наткнувшись взглядом на стоящую рядом керосиновую лампу.

Вспомнив о кишащей крысами камере-одиночке, Серёга схватил керосинку и вышел вон.

Ещё на подходе к камере, куда поместили воровку, он уловил сладковатый запах дури. Обоняние не обмануло — оставшийся у двери стражник с блаженной улыбкой потягивал раскуренную самокрутку. Услышав приближающиеся шаги, он вскочил на ноги и попытался спрятать дымящийся косяк, но было уже поздно.

— На посту куришь? — прищурился Сергей.

— Да я всего-то чуть, самую малость, — залепетал стражник и, бросив самокрутку, демонстративно затоптал её ногой. — Ты это, Серый, не выдавай отцу. Будь другом, а?

Он заискивающе уставился на Сергея.

— Отопри дверь!

— Дверь? — мигом насторожился тот. — Тебе зачем?

— Хочу допросить задержанную.

— Допросить? — снова переспросил стражник.

Сергей и сам понимал, что его ответ прозвучал неубедительно, но другого у него не было.

— Вообще-то к арестованным не положено никого пускать, — замялся стражник, но потом, уставившись на упорно дымящийся на полу окурок, промямлил: — Но тебе, думаю, можно. Ведь это ты её поймал.

Едва Сергей переступил порог камеры, дверь за ним тут же захлопнулась. Кое-как, на ощупь, он запалил лампу и при её мягком свете горящего фитиля рассмотрел стоящую у противоположной стены пленницу. Она была уже без своего чёрного свитера, в одной разорванной майке, и босая. Возможно, это начальник караула приказал изъять у неё верхнюю одежду и обувь, но, скорее всего, свитер и дорогие кеды просто приглянулись кому-то из стражников.