Лунный удар - Дино Динаев

И уже из-за притворившейся двери донеслось:

— Так ты отказываешься пить, морда? За дружбу? Да я тебя за такие слова!

Алик рывком вынырнул из тяжелых объятий сна и некоторое время не мог встать, безуспешно борясь с нахлынувшими впечатлениями. Сон был мало сказать странный, он завораживал, даже угнетал. И он никак не хотел заканчиваться. Самое жуткое заключалось в том, что он начался ровно в том месте, где закончился первый.

"Реаниматор давно б уже диагноз поставил", — подумал Алик. — "Что за перепись? У нас и деревни то такой нет. Идея". Некоторое время он прислушивался к шорохам, глядя в окно, за которым ничего не было кроме чистого поля и моря.

Таким Макаром ему до завтра не восстановиться, надо бы заснуть, да робость его охватила, что приснится опять этот странный сон, что мучил его уже вторую ночь.

Внезапно на него упал отсвет, и, глянув в окно, он увидел, что в соседней избе настежь открыто окно, и в свете свечи видится чей-то ясный силуэт.

— Подойдем поближе, — решил Флоров.

Очередной сполох осветил все вокруг, после чего грянул такой мощи гром, что казалось, в небесах перекатывают гальку в огромном тазу. Но дождя все еще не было.

Вспышка осветила того, кто был в окне. Это была давешняя девушка, и Флоров успел увидеть, что она действительно чрезвычайно хороша. На румяном после бани лице выделялись ее запоминающиеся глаза: игривые, пьянящие.

Девушка сидела у окна и, задумчиво глядя в темноту, медленно расчесывала свои роскошные волосы цвета спелой пшеницы.

— Фатьма, закрой окно! — раздался уже знакомый зычный голос. — Прогневишь Всевышнего, хвала ему. Волосы притягивают молнию, быстро накинь платок, кому говорю!

Девушка громко рассмеялась, открыв рот с ослепительно белыми зубами.

— А я не боюсь! — закричала она. — Я не боюсь грозы!

Она даже привстала над подоконником и выставила руки навстречу грозовому облаку.

— Не делайте этого! — закричал Флоров в ответ и побежал, но бежать было далеко, а гроза была уже здесь, рядом.

Флоров понял лишь одно: в деревне не было ни одного дерева, что могло отвлечь молнию на себя, а домик красавицы стоял на косогоре, выше всех — молния не минула бы его в любом случае.

Он продолжал бежать и кричать, но тут что-то большое и развевающееся пролетело над самой его головой. Он не понял, почувствовал опаленной кожей, что это есть не что иное, как стена небесного огня. Девушка с вытянутыми кверху руками оказалась словно впаянной в световую колонну, протянувшуюся с неба до самой земли.

Раздавшийся следом страшной силы грохот разом лишил Флорова чувств и опрокинул навзничь, на вставшую на дыбы землю.

Оправдались его худшие опасения: он не восстановился. На следующее утро, даже спустя час после начала рабочего времени, он не имел ни возможности, ни желания приступить к выполнению своих служебных обязанностей.

В голове мирно сосуществовали два совершенно автономных очага мерно пульсирующей боли. Сердце словно поместили в дополнительную оболочку, меньшую на пару размеров и не эластичней дубовой бочки.

К тому же, Алик понял то, что должен был понять еще вчера, когда получал задание.

Он не мог приступить к работе, пока милиция не вернет Сашкины бумаги. Не зная его наработок, лезть в систему было бессмысленно.

"Интересно, осталась Фатьма живой?" — подумал он вдруг. Если б все было наяву, то она, конечно, не имела б никаких шансов. Но речь в данном случае шла о сне, где все возможно.

Рассуждать в отвлеченном направлении было легко: боль забывалась, и умереть хотелось не так мучительно. Продолжая тему, Алик даже включил компьютер, вошел в локальную сеть и сделал запрос: "Была ли проведена в загорской губернии перепись населения в 1872 году?" Ответ пришел практически мгновенно, чем вызвал прилив законной гордости Алика.

Не будь машины, пришлось бы ехать в Загору, искать там центральный архив, а потом долго и нудно ползать вдоль бесконечных стеллажей, перебирая древние папирусы, обкаканные тараканами еще в прошлом веке, ежесекундно рискуя сверзиться со стремянки или задохнуться от вонючего нафталина. И все для того, чтобы убедиться, что никакой переписи не было и в помине.

Но вся дикость ситуации заключалась в том, что такая перепись была! Дисплей бесстрастно высветил ксерокопию пожелтевшей бумажки с датой проведения: "Осьмого июня 1872 года." Алик вперил взгляд в почерк, бумага была рукописной, хоть и с гербом, но не узнал его. Понятное дело, писари все переписали набело.

Алик вытер выступивший пот и сделал новый запрос о том, учтена ли каким-либо образом в сией переписи деревня Идея. Тут его ждала удача: результатов запроса было «0». Правда, при этом его попросили, дополнительно назвал волость, где ее искать, то тогда…

"Сегодня ночью спрошу", — подумал Алик и суеверно постучал пальцем по дереву.

Потом он долго и безуспешно дозванивался в милицию, а когда дозвонился, то его неприятно поразило, что взявший трубку не ответил на приветствие, а сразу спросил: чего надо? Потом он понял, что это вынужденная грубость, ибо никогда заранее не знаешь, кто звонит.

Скажем, дежурный: "Здрасьте, добрый день", а на том конце провода маньяк и убийца с гранатой в зубах, в милицию ведь всякие звонят. Какое уж тут здрасте, а тем более добрый день.

— Старшего лейтенанта Анфимова можно? — попросил он.

— У нас тут всех можно, — ответили ему, там что-то загрохотали, как-будто чтобы пройти к аппарату, оперативнику надо было сдвинуть пару столов, да и небольшой лязгающий всеми фибрами сейф в придачу.

— Анфимов, — объявился тот, наконец.

Алик начал было просительно и довольно запутанно излагать суть просьбы, используя для этого даже специальные термины, как- то "запускающий файл", "системная дискета" и другие пароли, но оперативник сразу ухватил суть.

— Бумаги нужны подельника… м-м-х, напарника? Нет базара.

— А где вы находитесь территориально?

— А зачем вам мотаться? Мы сейчас с Сураем подъедем, нам все равно в порт надо.

Алик положил трубку и, оглянувшись, вздрогнул. На дисплее горел и расплывался в пурпурном огне пристально смотрящий глаз. "И кто заставку поменял?" — подумал Алик. — "Собакину что ли позвонить? Нет, не успею". Он выключил питание и пошел встречать милицию.

Оперативники приехали на расхристанной «девятке» с давно поврежденным и успевшим изрядно подгнить крылом. С неизменной мальчишечьей улыбкой Анфимов поздоровался с ним панибратски за руку и выложил на капот картонку. Алик сразу заприметил, что дискет в ней нет. Ни одной.

— Да их и не было, — ответил старлей на его вопрос.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});