Математическая рапсодия - Сиратори Каору

пенсии — да и лишняя пара глаз не помешает. Ошибки найти, „вернуть твоего гения с небес на землю“. Ты на неё не обижайся за эти слова, она к тебе правда хорошо относится. Считает, главная помощь, какую можно оказать коллеге (вот так прямо и сказала) — это здоровая критика. Очень надеется поприсутствовать на твоей защите — а главное, на банкете погулять.

До свидания, люблю тебя.

Твоя Тоша

∞

La charmante mademoiselle Antoinette!

Je suis désespéré! Ваша фотография — просто шедевр, и я всерьёз опасаюсь, что умыкнут Вас у меня при первой же удобной возможности. Пока я тут, вдали от Вас и цивилизации, телят пасу.

А серьёзно, рад, что в новой школе у тебя всё хорошо, друзей заводишь. И бабушка твоя права, насчёт сачкизма. Из наших несколько человек так вылетело. Привыкли, что всё легко даётся — в настоящую учёбу втянуться так и не сумели. Передавай ей спасибо за проявленное к моей скромной персоне внимание. Скажи, „изыскания“ вышлю бандеролью со следующим самолётом, через неделю или две.

Сам же я большими успехами в школе (я ведь не только крестьянин, но и учитель теперь — не забыла?) похвастаться, к сожалению, не могу. Многим оно ну вот просто совершенно не надо. Так, конечно, всегда было, и пока я сам здесь учился, тоже. Но всё равно обидно. Из тех учителей, что я помню, никого практически не осталось. После отработки все норовят поскорей назад в город сбежать. Вот и я тут такой же временный. „Баламута“ помнишь? Так оно всё и есть, к сожалению.

Жду тебя летом. У нас тут красиво, на самом деле. Очень. Речка прозрачная, лес настоящий. Грибы, ягоды — в Москве на рынке таких не купишь. И верхом ездить я тебя обязательно научу. Совсем аристократично, правда, не получится — за отсутствием в нашем простонародном колхозе аристократичных дамских сёдел. (Так что кринолинов с собой не бери, не пригодятся.) Но в остальном массу удовольствия гарантирую.

Всё. Вроде, ничего больше.

Au revoir, mon bel amour.

Вадим

Бабушка

Антонина Григорьевна отложила в сторону очки и нехотя поднялась из кресла.

— Всё, Тошенька, хватит. Заболтались мы с тобой. А нам ещё за гостями убрать надо.

— Конечно, бабушка, — тут же подскочила та с дивана и начала собирать со стола тарелки и чашки.

А Антонина Григорьевна взялась сортировать расставленные на старинном комоде поздравительные открытки. Большая часть, понятно, так, по должности. Но среди них, несколько и от настоящих друзей. С кем когда-то работала или училась вместе. Не так много осталось их на этом свете…

Они уже заканчивали расставлять всё по местам, когда в прихожей — в который раз за сегодня — зазвенел звонок.

— Сейчас, бабушка, я открою… — Тошка захлопнула стеклянные дверцы серванта и понеслась к входной двери. — Тебе ещё цветы.

— Поставь к остальным. От кого?

— Из «Стекловки», — развернула она торчащую из корзинки открытку с Чебурашкой.

— Ну. А я-то уж думала, забыли они обо мне совсем. Давай сюда, приберу к остальным…

Они опять уселись по своим местам.

— Баба Тоша, а замуж ты за дедушку когда вышла?

— Да сразу, как восемнадцать исполнилось, — Антонина Григорьевна выровняла и перевязала ленточкой стопку старых конвертов. — В тот же день заявление и подали. А расписались после майских уже, когда очередь в загсе подошла… Его той зимой как раз в аспирантуре восстановили… Будь он жив, в прошлом году золотую свадьбу сыграли бы…

Часы на руке у Тошки неслышно дрогнули, и она коснулась пальцем циферблата. По вспыхнувшему звёздами экранчику пролетел, стреляя во все стороны из бластера, космонавт в скафандре.

— Ой, бабушка, убегаю! — вскочила она с места и бросилась к зеркалу. — Это Лёнька — помнишь, я тебя говорила? Мы вместе на квантовые вычисления ходим. Ему родители на пятнадцать лет новую ВР-приставку подарили. И мне тоже обещают — мы тогда сможем вдвоём через сеть играть. Всё, пока! — она спешно напялила куртку. — С днём рожденья ещё раз!