Увечное перо - Александр Моралевич

Да, авиабегство из проклятых земель не удается — так чем же еще отвлечься, заглушить в себе страхи? А сексом. Так что с каждой страницы романа частоколом возникают пенисы, фаллосы, члены. И, ей же ей, в свое время окружи Москву таким частоколом — для татаро-монгольского нашествия была бы Москва неприступна. И бессчетно со всех страниц ломится::Фак", "фак", "фак", "фак"… Будто в российском отраслевом министерстве идет заседание по реформам в высшей школе, и ораторы балаболят с трибуны: филфак, биофак, химфак, истфак, физфак…

И не просто так, даже не по "Камасутре" граждане плюхаются в кровати, а непременно с изыском. Ввиду чего бальзаминатор, работая с мумией фараона, почему-то подающей признаки жизни, в раздражении приструнивает мумию: "Только попробуй дерзить мне, и я буду дрочить член твоей мумии — пока она не кончит".

Но в распадающемся обществе, над которым витает тень Маргараса, еще сохранилась кое-какая медицина. И один онколог в онкоцентре безобразно огуливает жену коллеги, другого онколога. После чего рогоносец, объявив, что у соблазнителя рак простаты — кастрирует его. И прикарманив отрезанную мошонку — ложится с супругой в кровать, "принимаясь ебать её по первому разряду". И в финале вколачивает в ротовую полость неверной жены проквашенную мошонку коллеги.

Жизнь — это смерть, вот что декларирует Берроуз. Посему оставшиеся в живых шастают — держа за пазухой ассортимент ядов: полосатого осьминога, морской змеи, каменной рыбы, цианид, габонской гадюки, мокассиноной змеи, тайпана, боа-констриктора. (Тут, конечно. как с летчиками пилотами. Потому как боа-констриктор — отродясь удав и к ядовитым пресмыкающимся касательства не имеет. А.М.) Но, граждане, самое, конечно же, жуткое — принять смерть от чьего-нибудь ядовитого раздвоенного пениса, а таких индивидов на улицах — пруд пруди. Так что, от уличных опасностей подальше, бежит обыватель на окраину, где вполне можно вытащить багром из канала утопленную проститутку. А потом, в соответствии с прежним жизненным опытом, понюхать её, проверить на отпадание тканей от костей и заключить: утоплена всего пару недель назад, такую уестествить — самый смак.

И как символ невероятной преданности слуги хозяину, чего не наблюсти нам даже в рядах "Единой России", Берроуз живописует некоего официанта. Мечта которого единственна: "Когда моя умрет, пусть меня похоронят в одном гробу с хозяином, чтобы его член воткнулся в моя жопа".

Автор этих строк ходом всей своей жизни был ненавистником марксизма-ленинизма и большевизма как такового. Но всеми умственными активами автор обрушился бы на любого отечественного последователя Берроуза, который распестрил бы свое сочинение сюжетцем: лежащий в саркофаге Ленин, впритирку пристроившийся сзади к Дзержинскому. Или Сталин к Поскребышеву.

Страшные, апокалиптические, задантовские сны могут одолеть человека по прочтении Берроуза. Даже такие, что православный депутат Чуев с одобрения Московской патриархии женится на вице-спикере Жириновском. И они по санкции НАТО усыновляют партайгеноссе Зюганова.

Самое же забавное — на последней странице издатели обнадеживают читателя: в санитарно-эпидемиологическом отношении книга нареканий не вызывает. А по нравственно-этическим соображениям у нас еще нету фильтрующих органов. Темное это дело в сырьевом государстве — нравственность и этичность. Поэтому главное — чтобы при прочтении книги, листая страницы, не произошло освинцовки пальцев, заражения норвежской чесоткой и глистными яйцами. Приемлема, граждане, и цена книги: всего 169 рублей. В раскладке на гной, пенисы и яды — на копейку выйдет по фунту и дециметру (раздвоенные и отравленные пенисы — дороже).

Но стоит в расчет взять другое. 169 рублей — это цена одного килограмма филе бельдюги в магазине эконом-класса "Пятерочка". А в бельдюге, как морепродукте, щедро содержится фосфор, способствующий плодотворной работе мозга. И при наличии такой мозговитости у россиянина прибавится ума, чтобы отличать хоть сколько-набудь литературу от подлинной тошнотворины. И воздержаться от её покупки.

А.МОРАЛЕВИЧ

.