Александр Маккуин. Кровь под кожей - Эндрю Уилсон

В мае 1940 года Семьюэл записался добровольцем в саперные войска; позже его направили обезвреживать неразорвавшиеся бомбы. «По-моему, он просто сбежал из дому и пошел в армию без ее [Грейс. – Э. У.] ведома», – считает Майкл Маккуин, брат Ли.[79] С июля 1941 по сентябрь 1942 года Семьюэл работал в Исландии, «ремонтируя корабли, пока туда не пришли американцы», – пишет Джойс.[80] Пока муж воевал, Грейс одна растила детей – «они еле выжили», – как сказал позже Ли.[81] «Грейс безупречно содержала дом и воспитывала детей, но у нее почти не оставалось времени, чтобы продемонстрировать свою любовь к детям», – пишет Джойс.[82]

Однажды в дом Грейс в Ист-Энде попала бомба; ее с дочерью-подростком, которую тоже звали Грейс, похоронило под завалами. Когда Грейс, наконец, освободили, она сказала, что «у нее оторвался кусок уха и его нужно пришить», – пишет Джойс.[83] Семьюэл вернулся с войны в 1944 году, после того как его комиссовали. Отношения супругов не наладились. Восемь их детей выросли в обстановке взаимной вражды и домашнего насилия. «Мать рассказывала, что он был очень тяжелым человеком, пьяницей», – так отзывается Джеки Маккуин о деде по отцовской линии.[84] Майкл называет Грейс, которую он знал как «бабушка Маккуин», «безумной, как Мартовский заяц».[85] Когда в одном интервью Ли задали вопрос о предках отца, он признался: «У него были не самые лучшие в мире мать и отец. Его отец был алкоголиком, да и мать немногим лучше».[86] Когда Грейс было около шестидесяти лет, их брак, наконец, распался. Получив законное право проживать отдельно, она сняла квартиру в Эбби-Вуд.

Старший сын Грейс и Семьюэла, Роналд Семьюэл – отец Ли, – родился 19 апреля 1933 года в доме номер 3 по Рейн-стрит; позже семье не раз приходилось менять адреса в Уопинге, Сент-Джонс-Хилл и Артишок-Хилл. Роналд ходил в школу на Крисчен-стрит в Степни; он учился на той же улице, где работал гладильщиком его отец. Роналд и его братья и сестры были воспитаны в католической вере; они ходили в церковь Святого Патрика в районе Тауэр-Хилл. Некоторое время Рон даже прислуживал там. В годы Второй мировой войны мальчика эвакуировали в Ньютон-Эббот. Его взяла к себе семья Истербрук; у Роналда сохранились теплые воспоминания о времени, проведенном в Девоне. Позже он с любовью вспоминал миссис Истербрук, «к которой он очень привязался».[87] Несомненно, он мечтал о такой матери, как она: доброй, заботливой и любящей. Наверное, возвращение к настоящим родителям, Семьюэлу и Грейс, далось ему нелегко. «Бабушка [Грейс. – Э. У.] была очень жесткой, – сказал Тони Маккуин. – По-моему, она была сурова со всеми детьми; ходили слухи, что один раз она ударила моего отца молочной бутылкой по голове. Так что детство у него было трудным. Именно воспитание сделало его таким, каким он стал».[88] По словам Джеки, Рону «пришлось стать кормильцем семьи. Он работал на трех работах, а деньги у него забирали. А потом еще мать вымещала на нем зло».[89]

Бросив школу, Роналд пошел работать в парк дорожной службы в Олдгейте, где он присматривал за двумя лошадьми, Биллом и Дейзи. Он должен был готовить их к работе – «лошади еще использовались после войны как транспортное средство, на них возили уголь и молоко», – писала Джойс.[90] Лошади так привыкли к Роналду, что ржали, заслышав его шаги. Когда Роналду исполнилось двадцать, сестра Джин познакомила его со своей подругой Джойс Барбарой Дин, на которой он впоследствии женился. «Не могу выразить словами ту любовь, какую мы с вашим отцом испытывали друг к другу, – писала Джойс детям перед смертью. – Он боготворил землю, по которой я ходила».[91]

Позже Джойс говорила, что изучила историю собственной семьи, Динов, до Норманнского завоевания, но, когда она рассказала об этом Ли, тот ответил: «Я чувствую себя больше шотландцем, чем норманном».[92] В рукописи, составленной Джойс и посвященной своей ветви семьи, она задокументировала истоки фамилии Дин – «саксонское слово, которое обозначает «поляна в лесу или долина, где пасутся свиньи». Когда такие поляны заселялись людьми, они, в свою очередь, называли себя «из Дина».[93]

В той же работе, выполненной на миллиметровой бумаге, Джойс нарисовала акварелью несколько геральдических щитов, имеющих отношение к ее семье: белый крест на красном фоне принадлежал Дру Дину, рыцарю времен Эдуарда I; пять черных звезд в форме перевернутой V на ярко-зеленом фоне служили гербом сэру Генри де Дену, лорду Дину, умершему в 1292 году в Глостере; и черный лев с поднятой в воздухе лапой в вызывающем жесте служил гербом на щите сэра Джона де Дина, скончавшегося в первой половине XIV века. Загадочное обаяние, окружавшее эти давно умершие исторические фигуры, было очень далеко от реальности жизни на Биггер-стафф-Роуд. Для Джойс и Ли прошлое стало способом убежать от бедности повседневной жизни.

Отец Джойс, Джордж Стенли, служил управляющим складом бакалейных товаров, а ее мать, Джейн Оливия Четленд, выросла в очень бедной семье. Отец Джейн, Джон Арчибальд Четленд, не мог работать, так как у него была только одна нога. С юных лет Джейн недоедала; в год ее вынуждены были отдать в лазарет Бетнал-Грин. «В возрасте пяти или шести лет монахини отправили ее в Кент, потому что она была очень худенькая и недокормленная», – вспоминала Джойс. По словам ее матери, ей часто приходилось бегать в школу босиком. «Ее отец был тираном и причинял домашним много страданий», – писала Джойс.[94] Джейн познакомилась со своим мужем Джорджем, когда ей было тринадцать лет; они обвенчались в августе 1933 года в церкви Христа в Хакни. Через полгода, 15 февраля 1934 года, родилась их старшая дочь Джойс Барбара. Джойс ходила в Тиздейлскую школу в Бетнал-Грин; в пять лет ее эвакуировали в Норфолк, в Кингс-Линн, где ей приходилось жить в одном помещении с выходцами еще из шести семей. Судя по всему, скученность и теснота очень подавляли ее. К тому же она еще разбила нос, упав с велосипеда, на котором доставляла продукты. В 1945 году, в конце войны, Джойс вернулась в Лондон и поселилась с родителями в новой квартире в Степни, в доме 148 по Скидмор-стрит. Сначала она посещала школу, которую вели монахини на Кембридж-Хит-Роуд, а затем перешла в школу на Холли-стрит. По вечерам она подрабатывала в универсальном магазине «Вулвортс». Окончив школу, она получила работу в адвокатской конторе в Мургейте. В свободное время она любила ходить в кино, а вечерами охотно посещала дансинг в «Поплар-Сивик». По воспоминаниям ее современников, «Поплар-Сивик» был «большим танцевальным залом и, хотя входной билет стоил дорого, там играл по-настоящему хороший оркестр. Туда приходили девушки со всего Ист-Энда, а не обычная публика, которую можно было встретить каждый вечер».[95]

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});