У начала нет конца - Виктор Александрович Ефремов

я сказал:

– Давайте лучше попросим у сторожа яблок и объясним. Для чего они нам нужны.

Ребята согласились с моим предложением, и Васька добавил:

– Пойдёмте сразу к нему в шалаш – может он там, а то что-то в саду его не видно, может, спит.

Колхозный сад был большой и ухоженный. Шалаш сторожа находился в центре сада. Петька согласился сходить к сторожу сам.

– Оставайтесь здесь, а я быстро сбегаю к сторожу и разузнаю всё, – и он побежал к шалашу. Когда заглянул в шалаш, там никого не обнаружил. Посмотрел по сторонам в саду, но нигде сторожа не увидел. Вернувшись к нам, Петька сказал:

– Его нигде нет, может нарвём без спроса и уйдём?

– Давайте по-быстрому – разбежались. Ищите, какие вкуснее и тяжелее, чтобы ударил так ударил яблоком.

Я нашёл подходящее дерево с яблоками и залез на него, удобно устроившись. Яблоки были большие, я снял майку и завязал верхнюю часть. Получился маленький мешочек, куда отправлял эти красивые яблоки. Наполнив майку, которая увеличилась в размерах и была для меня уже тяжёлой, собрался спускаться с дерева, но услышал снизу окрик:

– Ага, попался воришка!

С испугу я перевернулся на ветке головой вниз, а майка с яблоками полетела на землю. Яблоки рассыпались, я же, падая, зацепился за сучок шароварами, они разорвались и стащили с меня трусы. Сторож смотрел на меня и с удовольствием хохотал, а сам сильно поцарапался о сучок. Удачно приземлившись на правый бок и правую руку, не повредив себе ничего, встал перед сторожем, виновато опустив голову. С ноги, которую царапнул, стекала кровь. Сторож перестал хохотать, взял меня за руку и повёл меня к шалашу.

– Пойдём, обработаю твою рану, заштопаем твои шаровары, а яблоки потом соберёшь. И куда столько нарвали? Твои дружки как увидели меня, сразу дёру дали. Своих, что ли, дома нет яблок? Попросили бы – и все дела.

Мне было трудно что-то возразить, но я с трудом объяснил, для чего нам понадобились яблоки. Дед обработал мне ранку, завязал и сказал, чтоб я сидел, а сам направился в сад. Через несколько минут он возвратился с сеткой, держа одной рукой, наполненной яблоками, а другой держал мою майку.

Сейчас тебя приведём в порядок, потом пойдёшь домой. А про футбол забудь на неделю. Когда придёшь, пусть мама тебе обработает и чистым бинтом перевяжет. Передай своим друзьям, чтобы не воровали, а спрашивали. Идти-то сможешь? – Заботливо спросил дед.

Я встал и захромал к выходу. Виновато посмотрел на сторожа и проговорил:

– Спасибо вам за яблоки. Мы хотели спросить, но вас в саду не было.

– Ну ладно, раз поняли. Валяй домой, скажешь родителям, что упал, ясно?

Уже без страха, с яблоками в сетке, смело выходил из сада. Сильно хромая.

Мои друзья ждали меня у обочины дороги. Я им рассказал, что всё обошлось, а вот с футболом ничего не получится. Так мы пропустили игру, наши планы рухнули из-за моей раны. Яблоки пришлось оставить дома, мы их давно съели, а вот ранка начала гноиться, и мама забеспокоилась. Я не смог выйти на улицу, когда мои друзья звали погулять, ходить было тяжело. Хорошо, что это случилось на каникулах, в конце лета, и я не мог беспокоиться о пропусках в школе. Родителям давно дал слово без причины школу не пропускать. Плохо, что Петька пойдёт в четвёртый класс, а я только в третий – сам виноват. Мама, приходя с работы, обрабатывала мне рану, мазала мазью, перевязывала, но это мне не помогало, и как-то мама мне сказа:

– Я завтра отпросилась с работы, мы поедем в город в больницу с тобой. Пусть посмотрят, а то ногу отрежут, а в школу уже скоро. Надо лечиться. – Мама пошутила про ногу, но стало не по себе, как представил себя без ноги. Я с радостью согласился, так как в больнице ни разу не был, да и до моря не далеко. Попрошу маму, может, покупаемся, когда вылечусь. Озёр здесь достаточно, но они очень мелкие и солёные, если только рыбачить. Мы с друзьями как-то ходили, но поймали мало.

Утром мы с мамой на стареньком автобусе отправились в городскую больницу. Пассажиров было мало. Мы ехали по дороге, а с обеих сторон красовались яблони колхозного сада, куда мы недавно лазили с друзьями и где я травмировался. Родителям я рассказал, что нам сторож разрешил нарвать яблок, а я свалился с яблони. Сад колхозный закончился, дальше начались пшеничные поля, отделённые от дороги абрикосовыми лесопосадками, которые ровно возвышались вдоль трассы. Мы их называли дичком и, если надо, рвали спелые сколько угодно. Они не охранялись.

– Приехали, – объявил водитель автобуса. – Выходим быстренько, мне нужно ещё заправиться, и через два часа ждите меня здесь.

Мы с мамой вышли и направились к больнице, которая находилась рядом. Из-за сирени, яблок и груш её не было видно, и только асфальтированная дорожка и вывеска сверху говорили, что больница, а вернее военный санаторий размещался здесь. Мы вошли в одноэтажное кирпичное здание, где пахло медикаментами. Мама посадила меня на скамейку и сказала:

– Жди, никуда не уходи, я тебя позову, – и сама скрылась за дверью в какую-то комнату. Я только успел произнести:

– Хорошо.

Ждать пришлось недолго. Дверь открылась, и меня мама позвала:

– Заходи. – она меня взяла за руку. Мы вошли в кабинет, мама усадила меня на табуретку. За столом сидел врач и что-то писал. Он посмотрел в мою сторону и строго сказал:

– А где здравствуйте, молодой человек?

Мама отвесила мне подзатыльник. Я, конечно, растерялся, но еле проговорил это слово:

– Здравствуйте, – и от стыда отвернулся, а врач продолжал дальше:

– Снимайте свои шаровары. Будем осматривать вашу ногу и рану.

Я посмотрел растерянно на маму, но она мне:

– Снимай!

Я быстро подчинился такой строгости от неожиданности. Врач посмотрел поверхностно на ногу, развязал повязку, взглянул на ранку, помотал головой и сказал:

– Надо чистить ранку и лечить, а то так и без ноги можно остаться. Придётся госпитализировать вас, молодой человек, и сегодня же. Запустили вы ранку. И уже маме:

– Мы его оставляем у нас, а вы к сегодняшнему вечеру привезёте ему чистое бельё, одежду и полотенце. Всё, я вас не задерживаю, а вас, молодой человек, прошу, пройдёмте со мной, – и помог мне вежливо выйти, хотя он мне показался строгим. Когда мама выходила, я успел ей сказать, чтобы она моим друзьям сообщила, где я нахожусь, и передал:

– Пусть в гости приходят. Папе и брату скажи, где я, – как будто мама не знает, что сказать.

Вот так началась моя жизнь в больнице с постельным режимом, осмотрами и строгими врачами, которым мне приходилось подчиняться. Не очень-то нравился мне такой режим. Не с кем поговорить, никуда не сходить,