Газета День Литературы # 93 (2004 5) - Газета День Литературы

И точно так же — обо всех вышеперечисленных авторах партийного издательства. На юридическом языке подобное деяние именуется такими суровыми терминами, как "подлог" или даже "сокрытие улик". Разумеется, не об уголовном праве тут речь, но в отношении возможных читателей справочника некий подлог его "автором" был совершен. И, смею утверждать, далеко не один.

Скажем, всегда осмотрительный и чуждый резких оценок и поступков Ф.Кузнецов обозначен С.Чуприниным как "ястреб". Никак уж не подходит такое определение к ученому литературоведу Феликсу Феодосьевичу, но допустим. Однако всё познается в сравнении. А если верить автору справочника, вовсе не существовала в 70-х—80-х годах целая ударная бригада сверхпартийных критиков, суровых ревнителей соцреализма. Они публиковали грозные "установочные" статьи в руководящих органах КПСС "Правде" и "Коммунисте", варианты того же предоставляя в "Литературную газету" (и не молодой ли "литератор" Чупринин их тогда редактировал?). Назовем эти громкие некогда имена по алфавиту: А.Бочаров, П.Николаев, В.Оскоцкий, Ю.Суровцев. Мы, тогда молодые русские писатели, которых они злобно и не раз поносили, называли их, в подражание китайцам, "бандой четырех". Разумеется, все эти имена в справочнике представлены. Но как?

Вот заметка об А.Бочарове. Следует перечень его книг, потом: "В годы перестройки изредка печатался в журналах". Но ведь большая часть творческой жизни Бочарова прошла ДО перестройки. Где же данные о его громких "установочных" инвективах? О том ни слова.

П.Николаев представлен как автор капитальных трудов "Возникновение марксистского литературоведения в России" (1970) и "Марксистско-ленинское литературоведение" (1984). Эдакий "голубь"-теоретик...

В.Оскоцкий, оказывается, "окончил Академию общественных наук при ЦК КПСС... Печатался в газетах "ЛГ", "Демократический выбор", "Литературные новости". Значит, до эпохи "демократии" в изданиях партии как бы не публиковался...

Ю.Суровцев: "Работал в Академии общественных наук при ЦК КПСС, был "рабочим" секретарем правления СП СССР". Верно, руководил всей советской литературной критикой с твердых марксистских позиций. Но данных об "установочных" публикациях тут тоже, конечно, нет.

Может ли Чупринин ответить, как именуются такого рода "пробелы" в справочном издании, и — главное — каковы причины их возникновения?

Два слова о писательнице, она же политзвезда столичного телеэкрана Юлия Латынина. Список сочинений пестрит названиями: "Бомба для банкира", "Бандит", "Здравствуйте, я ваша "крыша" и т.п. Но главное тут — деятельность писательницы: "Обозреватель "Новой газеты" (с 2000). Вела экономическую телепрограмму "Рублевая зона" на НТВ (с 2000), затем на ОРТ. Премия имени Голды Меир (1997), Александра II (1997), приз Ассоциации русскоязычных писателей Израиля (1997)" Конечно, причудливое сочетание "русскоязыч- ных" наград, объединивших царя-мученика и премьершу Израиля, может смутить кого угодно. Впрочем, не наше то дело.

А вот нынешнее поведение телезвезды не может не обратить на себя внимания. Мелькает она на экране у всех шустеров, познеров и прочих; выглядит, как будто только что прилетела с горы Брокен и растрепалась на ночном ветру. Таковы же речения и тексты. Недавно перевозбудилась по поводу письма нашего "шильонского узника" Ходорковского, над которым с момента ареста взяла бескорыстную публичную опеку. Теперь лауреатка сравнила его... с Нельсоном Манделой! Придется напомнить, что этот южноафриканский негр просидел в тяжком заключении лет тридцать, отстаивая права своего угнетенного и обкраденного системой апартеида народа. И добился победы в конце концов!

Ходорковский за свободу еврейского народа никак не сражался, а вот русский народ, как подозревают, — обобрал.

Еще один писатель нас заинтересовал — В.Костиков, бывший пресс-секретарь Ельцина, часто мелькал в ту пору на телевидении и в печати. В справочнике перечислены его сочинения, посты и занятия. Но... об одном обстоятельстве, которое публично обсуждалось, ничего нет. Сошлемся на известную книгу А.Коржакова, посвященную описанию Ельцина и его окружения. Там черным по белому говорилось о пристрастии Костикова к гомосексуализму. Когда-то, совсем недавно, подобное публично обсуждаться могло только в зале суда, но теперь-то многие этим открыто похваляются — по телевидению, например. Чего же тут постеснялся наш сугубо "демократический" карацюпа? Ведь за подобную фигуру умолчания Костиков и его партнеры могут обвинить справочник и его автора в реакционности, черносотенстве и даже — страшно подумать — фашизме!

Последнее сообщение, почерпнутое из чупрининского труда, носит совсем уникальный характер. Излагать это невозможно, доверимся цитате: "Гессен Маша. Родилась в Москве. В 1981 вместе с родителями уехала в США, где получила архитектурное образование... В 1994 вернулась. Член совета директоров клуба геев и лесбиянок "Треугольник". Состоит в незарегистрированном браке с англичанкой Кейт Гриффин".

Умри, Сергей, лучше не напишешь!.. Можем ведь, если захотим!

А заключить придется краткой цитатой из классика, слегка ее переиначив: "Боже, как грустна наша "Новая Россия"!

Алексей Шорохов НОВАЯ ГОТИКА

ВОЗВРАЩЕНИЕ ФАУСТА

Русскую литературу можно поздравить с новым большим писателем. Если судить о писателе по тому, какие он ставит перед собой задачи и как с ними справляется, в отношении новой повести Игоря Аверьяна "Из глубины багряных туч" ("Москва", №1, 2004) такие слова не будут преувеличением.

И первое, что заставляет задуматься по прочтении повести, это какая-то до сих пор еще непродуманная русскими до конца перемена в иерархии наших отношений с Западом. Ведь уже как минимум полтора последних столетия подлинно культурный Запад смотрит на Россию снизу вверх, то есть именно так, как на протяжении предшествующих полутора веков (начиная с Петра) смотрели на Запад мы.

А вспомнилось об этом вот почему: самое серьезное произведение немецкой литературы второй половины ХХ века, оказавшее к тому же огромное влияние на умы русской интеллигенции, роман Томаса Манна "Доктор Фаустус" — написан, без всякого сомнения, под громадным идейно-образным воздействием "Братьев Карамазовых" Достоевского, вплоть до прямых и даже курьезных перекличек, как, например, в сцене с "немецкими мальчиками", напрямую выведенной из "русских мальчиков" Достоевского. Так вот, если определить вкратце "задание" Игоря Аверьяна в повести "Из глубины багряных туч", то он взялся "переписать" и "переписал" (!) "Доктора Фаустуса". Русской рукой. Без всепроникающей иронии постмодернизма, без культурной усталости Запада, без капитулятивной цитатности как основного художественного приема. Повторюсь, переписал по-русски, то есть серьезно. Даже онемеченных Манном "русских мальчиков" вернул в Россию и усадил перед затухающим костерком в степи чутко и нежно внимать будущему на пороге их большой и страшной жизни.

И думаю, что даже не столько желание вернуть "интернированные" Томасом Манном культурные ценности руководило писателем, сколько совершенно отчетливая и безошибочная художественная интуиция: МЫ СТОИМ НА ПОРОГЕ КАЧЕСТВЕННО ИНОГО ВРЕМЕНИ. Уже даже и не стоим, а вступили — в пределы Нового Средневековья.

То самое "одноразовое средневековье" немецкого фашизма, которое с помощью постмодернистской игры в своем романе пытался осмыслить Томас Манн, сегодня (при помощи военных и информационных технологий) разверзается перед человечеством уже в качестве долговременной перспективы.

Геополитические хозяева Нового Средневековья известны — их безошибочно назовет и афганский дехканин, и сербский пастух, и иракский ювелир. Однако, и Манн, и Аверьян свидетельствуют о другом: О МИСТИЧЕСКОМ ХОЗЯИНЕ Нового Средневековья. Именно его традиционный парфюм со стойким запахом серы, преследующий героя повести, профессора математики Тимакова, становится основным фоном повествования.

Впрочем, появляется этот запах не сразу. И здесь нет ничего нового. Средневековье предельно догматично, в нем в принципе не может быть ничего нового: путь к успеху (богатству, славе, власти) пролегает через смертный грех. Что и становится сделкой с дьяволом. В случае с профессором Тимаковым — это убийство одноклассника, который встал на пути юного провинциального гения в столицу. Всё последующее: слава, признание, гениальные прозрения,— оплачено этой ценой! Наконец, получив всё обещанное "князем тьмы", профессор Тимаков исчезает из своего номера в отеле, оставив по себе только густой запах серы. Куда именно он исчезает, уточнять не хочется.