Зажигалка - Иоанна Хмелевская

— Можно подумать, что пану следователю больше нечем заниматься, как этими отбросами. Что я могу о них сказать? Некоторых видела, других нет, но знаю, что бесстыдные и настырные — дальше некуда. Как их звали, не знаю или уже позабыла. Когда я приходила к брату, редко их тут заставала, хотя видно было, что были. Вечно забывали свои шмотки: шарфик, духи, не мое это дело.

Будь опять же следователь постарше и поопытнее, знал бы, что это как раз ее дело, а братец, по всей видимости, старался не показывать своих курочек строгой сестре, избегая скандалов. Она же наверняка, приходя, обнюхивала — в полном смысле весь дом, чтобы опять убедиться: приходили стервы.

Следователь повторил:

— А из тех девушек, что за ним ухлестывали, кто-нибудь отличался чем-то особенным?

— А как же, очень даже отличилась — убила его, сука!

— А все другие?

— Ну откуда же мне это знать? — вспыхнула свидетельница. — Совсем вы меня к стенке прижали, одно долдоните, а я ведь на голове у него не сидела, всего не знаю! Только то, когда сам о которой скажет, но о девках мы говорили мало, он мне больше о работе своей рассказывал. Как ему трудно, какие проблемы, с клиентами мука мученическая, то им достань, сё, а потом растение засыхает, а брат виноват. Да и о клиентах так, общими словами, ни одного по имени не называл, просто говорил: это хороший клиент попался, а этот — совсем дрянь.

Следователь не огорчился, все эти данные отыщутся в бумагах покойного, так что он не стал больше расспрашивать о клиентах. И адреса и телефоны найдутся. А вот есть все сильнее хотелось. И одна проблема так и оставалась не выясненной.

Он встал, сделал вид, что собирается уходить. Даже шагнул к двери, но остановился.

— Вот еще что. Вашего брата уже забрали врачи, так что можно свободно пройти по квартире. Мне надо знать, что, на ваш взгляд, украдено или вообще пропало из дому. Чего не хватает? Или, может, с места передвинуто? А случается, появилась какая-то новая для вас вещь? Помогите следствию, пройдите со мной по квартире.

Габриэла, ни слова не говоря, лишь угрюмо взглянув на комиссара, послушно поднялась со стула и вышла из кухни, перекрестившись в дверях.

Самой привлекательной была комната внизу, следы преступления во всей красе отразились на полу и некоторых предметах меблировки. Правда, мусор и скорлупу с пола старательно подмели, но все остальное осталось не тронутым. Остановившись в дверях, Габриэла внимательно, не торопясь разглядывала как место боя, так и его не затронутые катаклизмом окрестности. Потом, опять молча, поднялась на второй этаж, вошла в спальню, заглянула в декоративный сундучок, скрывавшийся за могучим кактусом, вытаскивала ящички из стола, просматривала их содержимое. Кивнула головой — в порядке. Затем изучила содержимое двух стенных шкафов, посетила ванную и вторую комнату, — наверное, для гостей, — было видно, что она редко используется. Затем опять вернулась в гостиную и еще раз внимательнейшим образом осмотрела стенные полки. Комиссар неотступно следовал за ней.

— О бумагах в столе я ничего не знаю, — наконец открыла она рот. — А деньги он носил с собой в портмоне. Когда вот так поглядела — вроде все в порядке, не обокрали его. Кружек стеклянных не хватает, так я знаю — разбиты, видела их осколки на полу. Одного только не хватает, а оно ведь вечно тут стояло, так, может, его панове полицейские для изучения забрали? Потому как его нет,

— Чего нет? Что это было?

— Вроде как настольная зажигалка, так Мирек говорил, что зажигалка, я ни разу не видала, чтоб зажигалась, да и сама бы нипочем не догадалась, уж больно она большая да разукрашенная была. Или газ из нее за давностью лет вышел, или она была вообще не на газ, а на камни, знаете, такие в давности бывали вещи, чтобы огонь высекать. Вроде как на память нам оставлено, краем уха слышала. Мирек ведь некурящий был. Но она стояла вот тут, сколько раз сама с нее пыль стирала, даже след от нее остался. Глядите.

На полке резко отпечатался овал, отчетливо выделялся, хоть и присыпанный полицейскими экспертами порошком.

— И еще никакой земли тут раньше не было, — осуждающе заявила баба.

— Понятия не имею, кому в голову стукнуло землей здесь все присыпать. Глядите, сколько ее…

Следователь решил, что самое время задать очень волнующий его вопрос.

— А может, ваш брат чем-нибудь в садике занимался и землю сюда принес?

— Тоже мне — садик! — фыркнула Габриэла. — Весь можно носовым платком прикрыть. — Да и сроду он ничем в саду не занимался, все я да я. Хотя нечего Бога гневить, работы не так уж там много, немного порядок наводила. И все.

— Но все равно нужны же какие-то садово-огородные орудия, — настаивал следователь. — Работа хоть какая, а все или лопата понадобится, или секатор. Секатор у вас есть?

— Секатор? — удивилась Габриэла. — Есть, почему не быть? И грабельки, и всякие там мотыжки…

— Я бы хотел на них взглянуть. Вы где их держите?

Преисполняясь все большим недовольством и подозрительностью, свидетельница пожала плечами, бросила на следователя неприязненный взгляд и направилась в сторону кухни, ворча:

— Тут преступление, убивство, а у пана следователя грабельки в голове да садики с секаторами. Вон, в чулане все лежит, смотрите сколько хотите.

Жадно, с бьющимся сердцем — ведь каждая мелочь может переломить ход расследования — комиссар заглянул в узкий стенной шкафчик. В каморке стояла сложенная гладильная доска, половая щетка, грабли на длинной ручке и мелкие предметы в широкой плоской коробке из картона. Молоток, плоскогубцы, маленькие грабельки, мотыжки, копалки, отвертка и секатор. Последний малость проржавевший, но очищенный и, по всему видно, в рабочем состоянии.

А он так рассчитывал на то, что секатора там не обнаружит!

Захлопнул дверцу чулана.

— Второго секатора у вас нет? Этот уже старый.

— Да что вы, пан следователь, привязались ко мне с этим секатором? — разъярилась баба. — Он лучше новых работает, до фени мне новый? И вообще все на месте, ничего не пропало, вы же сами спрашивали. Только вот та зажигалка.

— Большая, говорите, была? — спросил полицейский, переходя в комнату.

Габриэла топала за ним, несколько сбитая с толку.

— Что большая? А, вы о зажигалке. Да вот же след от нее, — ткнула женщина пальцем в овал на полке. — А высота… вот такая. Деревянная она была, коричневая. Так вы ее не взяли?

— А я проверю. Если обнаружили на ней какие-нибудь следы, то могли и взять. Цветы в горшках все на месте?

— Цветы? — опять удивилась Габриэла и огляделась. — Вроде все, да и не так их у нас много. И остальное в порядке, книжки и другие вещи. Единственное, что пропало, если панове не взяли, так та самая зажигалка.

— А можно спросить, почему вы мокрая?

Габриэла со злостью взглянула на следователя и не сразу ответила.

— Гущу с себя смывала, — грубым голосом ответила она.

— Какую гущу?

— Кофейную.

— А каким образом кофейная гуща на вас оказалась?

— Очень просто. Вылилась,

— Из чего и как вылилась? Не могли вы пояснить понятней и доходчивей?

С большой неохотой, вытягивая из себя каждое слово, свидетельница рассказала, как замахнулась на проклятую убивицу, а под руку попался кофейный экспресс. Хотела ее, подлюку, огреть посильней, и замахнулась тем, что под руку подвернулось. В нервах чего не сделаешь. А там еще кофе оставался, и не в ту сторону вылился. Мирек, видно, не успел утром выпить, и осталось чашки две. Ну она и смыла его с себя. Любой бы смыл.

Так он и поверит — кофеёк, от завтрака оставшийся! А не кровь ли жертвы баба с себя смывала? Брызнуло из раны, должно быть, здорово. Вольницкий притворился, что поверил, а потом отослал ее домой с техником, велел ему приглядеть, чтобы баба переоделась в сухую одежду, а мокрую осторожно сложить в особый целлофановый пакет, чтобы доставить в лабораторию. Результаты анализа решат хотя бы одну проблему…

***

Утром в понедельник, не очень рано, зазвонил сотовый пана Ришарда.

Пан Ришард уже был у меня, вызванный в аварийном порядке, поскольку телекоммуникация вдруг надумала расширить свою деятельность и подключить телефоны на всей улице. Эти стали измываться надо мной с раннего утра, и лично, и через сотовый. Расспрашивали о каких-то кабелях, проводах, разветвлениях и наружных розетках, я же ни о чем не имела понятия, лишь смутно помнилось, что в самое последнее время, уже перед моим возвращением, что-то было в моем доме замуровано.

Пан Ришард имел понятие, на то и инженер. Приехал он около полудня и признался, что нечто такое уже ожидал, именно сегодня, вчера хотел меня предупредить, да пожалел. С дороги я, а тут еще история с зажигалкой, он уже рот раскрыл, да раздумал заранее портить настроение, предупреждая о дьявольских планах наших связистов.