Код Альфа - Райдо Витич

Кап, кап, кап, – уже бежала кровь.

– Тридцать пять, тридцать шесть.

В такой атмосфере другим ты вырасти не мог. Нужно помочь тебе, нужно напомнить, что ты человек, а не скотина бездушная, с чужой головой на плечах.

Нужно помочь им всем. Нужно.

Кап, кап.

– Сорок один.

– Резвее! – ботинок Стрижа надавил на спину.

Стася с трудом выпрямилась.

Злость накапливалась, но не высовывалась. Она кипела как каша в кастрюле обособленно, в замкнутом узком пространстве и вот «крышка» слетела, но выпустив наружу злость, воля и вера изменили ее, превратив в разумное существо, способное отдавать отчет своим поступкам, и она не снесла окружающих, не навредила пойдя по обычной в этом мире схеме. Она помогла выстоять хозяйке.

Ботинок парня был скинут, и сделаны оставшиеся отжимания, а кровь остановилась.

Русанова поднялась и уставилась в глаза Тео:

– Все?

Тот почувствовал себя неуютно и поспешил отойти, буркнув что то себе под нос.

Стася оттерла кровь и покосилась на Соню, что уже ретировался, догонял бегущих товарищей.

– Курсант пять дробь шестьдесят, особое приглашение?! – рявкнул сержант. Стася встала в строй бегущих.

Четырехчасовой бег по кругу ее окончательно доконал.

В столовую она ползла за всеми, не понимая того. Дилемма освежиться и покушать была мучительна для определения первоочередных приоритетов. И женщина пошла наповоду толпы.

В столовой образовалась очередь в два зала. Медленно продвигаясь к раздаче Стася, заметила, что курсанты сначала вставляют пластиковые картонки в паз коммуникатора и только потом набирают номера понравившихся блюд, получают подносы с пищей.

Опять карточки, – поняла она – не поняла где их брать, а уж подумать, что их отсутствие грозит отсутствием человека, как такового, не могла.

Она вообще мало понимала что то в этой системе. Сам факт длинной, казалось бесконечной очереди, толкотня у раздачи, отпихивание стула из под курсантов самими же курсантами, гогот и возможность кинуть хлеб в человека, помешать ему нормально покушать, принятие пищи в столпотворении, гуле, гаме, безобразном помещении, воспринималось как ирреальность, самая шизофреничная фантастика, автора которой можно было лишь пожалеть, как человека сугубо ущербного, обделенного, чем только можно обделить.

Станислава похлопала себя по карманам, надеясь обнаружить заменитель обычного для нее жетона и отвлечься от лицезрения возмущающей «трапезы», и не нашла.

– Ты чего? – спросил Соня, стоящий за ней.

– Карту забыл.

– Ерунда! Я на свою возьму, – щедро улыбнулся тот. Стася не сдержала улыбки в ответ: хорошо. Люди все же здесь есть. Значит, это мир не безнадежен.

– Благодарю.

– Чего? – переспросил парень, нахмурившись и, заржал. – Ну, ты Стас! Какое слово то выучил! Силен ты ерундистику всякую учить да уши нам парить!

Улыбка Русановой сползла с губ сама.

Пища была довольно приятной, хотя эстетически неопрятной. Каша напоминала что угодно, только не нормальную пшенную кашу, гренки похоже делались из сухарей, а компот варили из чего придется. Но ростбиф был натуральным, соус деликатным и примирял с остальными недостатками.

– Костыль сорвался сегодня, – заметил Соня, кивнув на Стасю. – Полтинник отжиманий!

– Проехали.

– Да, я б лег за тридцахе. А ты молоток, как всегда. Правильно, слабину дай, заборзеют. Всегда надо показывать кто ты и кто они.

– Они – кто?

– Тот же Тео. Быдло из утильной зоны. Опять ты с ним в одной комнате. Сочувствую. А хочешь, продавим его?

– Зачем?

– Чтоб место свое знал.

Стася хлебнула компот, соображая: неужели здесь распределяют людей на низших и высших?

– Пока знает.

– А то смотри, если что, – помялся, поерзал парень. Увидел Стрижа и Шатуна, рукой помахал, приглашая к столу. – Наши.

Парни бухнули подносы и как ни в чем не бывало, начали разговаривать со Стасей, шутить. Надо же, а? – умиляясь из беспринципности, хмыкнула женщина.

В зале стало очень много народа, мест не хватало. Столов словно в насмешку над курсантами было в два раза меньше, чем желающих позавтракать. Многие стояли с подносами, терпеливо ожидая, когда освободится место. Кто то пытался есть держа на весу одной рукой поднос. И ни один человек не подошел к пустующему месту за столом собравшейся четверки.

Стася хотела высказаться на этот счет, но ее перебил Соня:

– Обедаем за твой счет, – напомнил.

– Без проблем.

– А про Тео, подумай. Борзеть начнет, свисни. За финч сделаем.

Русанова насторожилась: это что?

– Ладно, – по своему растолковал ее взгляд Шатун и заверил. – За белую карту. Всего. Стандартный минимальный фрэш – один чек.

– В конце концов, свои, – улыбнулся ей Стриж.

– Угу?

Интересно, а чем «свои» определяются? Чем от «не своих» отличаются?

– Как погулял хоть? – ощерился Соня. – А то молчишь, темнишь. Колись.

– Как всегда.

– Да видели мое твое «как всегда». Трансляция шла по всем каналам. Слушай, – сложив руки на стол, качнулся к Русановой Шатун. – Сегодня третьяки солобонам задание дали вечером развлекуху устроить. В транспортном ангаре будут бои.

– А кто участвует? – заинтересовался Стриж.

– Шалима выставляют. Быдло, конечно, но боец упертый.

– А у них в утиль зоне все злые как сторожевые собаки. Отбросы, а туда же, в академию лезут.

– Единственный шанс подняться, – улыбнулся ехидно Соня.

– Но мы же этого шанса не дадим? – хохотнул Стриж, хлебнул сок.

– Поэтому и говорю, пора гасить Тео и Гаврика.

– На? Гаврик сам загасится. Стоит вон доходяга у столовой, дежурит уже. А Тео, согласен. Ты как Стас, за?

– Подумаю, – буркнула, жалея, что пластид с собой не прихватила. А впрочем, чтобы он решил. Разнести все к чертям, много ума не надо, а вот построить – тут и терпение и понимание и массу других ценных качеств нужно.

Жаль, она сейчас больше к разрушению тяготеет, а не к созиданию.

Пройдет, – заверила себя, почти приказала. Не суди строго, не разобравшись. Сегодня день, завтра другой будет. А рубить сгоряча здесь и без тебя найдется кому.

Это все низкие энергии, которые настолько прочно укрыли человеческий разум, что кажется, спасенья от них нет, нет выхода – тупик. Но так не бывает, быть не может.

– Ну, понятно, че? Под пресс в первый день попасть, какой тут о каком то тупаре думать? – понимающе кивнул Соня.

– Позже поговорим, – поморщилась Стася – лексикон резал слух, кривил, подспудно вызывая раздражение.

Казалось все здесь направлено на одно – именно на раздражение и возбуждение негодования. Это напоминало женщине болото, в которой чавкая и бултыхаясь жили эти люди, тянули всех и все в свою обитель и топили. Протягивали руку с криком «помогите», но стоило поддаться на обманку и протянуть – тебя утаскивали вниз, к себе в болото. Вновь барахтались, расплескивая грязь. До бесконечности.

Но закон трясины гласит – чтобы выбраться, нельзя делать резких движений и поддаваться панике. Эмоции лишь только повредят. Оглядись, оцени ситуацию и постепенно, медленно пытайся выбраться. Не можешь – значит утони, но не тяни за собой товарища.

Любому «зеленому» это известно, любому сёрферу. И ни один не оставит товарища, и ни один оценив свое положение как финиш, не станет утаскивать с собой другого.

Ей вспомнился Гоблин. Ринат умер как настоящий патрульный, и спас ее.

Почему он, а не она тогда ушел? Не затем ли, чтобы она помнила его поступок, поняла цену жизни и помогла понять ее другим, передав как эстафетную палочку завет товарища?

Мир тебе, друг, я помню о тебе, – подумала, отдавая мысленно дань Ринату, и часть тепла души, что больше пусть нужен не ему, но ей: Доведется, я не обману, и поступлю как ты. Спасибо, брат.

И встала. Сил больше не было сидеть и слушать ерунду про какие то шмотки, новшества в технологии планеростроения, что бурно обсуждали за столом.

Сгребла оставшиеся галеты – пригодятся. Поставила поднос в утилизатор и вышла.

Интересно, здесь есть библиотека? А как на счет ipi, о котором говорил Тео?

Парень, тот самый щуплый, невзрачный мальчишка, отставший на плацу от строя, бродил по коридору у столовой номер два и поглядывал на выходящих курсантов. К нему Русанова и подошла:

– Привет, тебя как зовут?

– Гаврик.

– Приятно, – кивнула. – Мне нужен ipi, Гарик, что посоветуешь?

– Э э, – замялся, обдумывая, ошарашено хлопнул ресницами таращась на Стасю. – Так у своих чего?… Ну у, я тоже могу. Фрэш. Доставлю прямо в комнату. Стандартно, час.

– Фрэш?

– Ну, белую карту, – засуетился. – Что это для тебя, Стас? Пшик, а мне… Чего ты?

– Нет, – отрезала подумав. Парень скис мгновенно, сник, будто лишенный гелия воздушный шарик.

– А чего дашь?